Генрих Эрлих - Загадка Николы Тесла

Джеймс все сделал. В один из его визитов Саров пристал к нему с настойчивыми расспросами, в чем затык? ФБР, коротко и нехотя ответил тот.

Стоило произнести вслух зловещую аббревиатуру, как тут же ФБР и материализовалось, как будто только того и ждало. В какой-то степени это соответствовало действительности — специальный агент Флик, ведший расследование, решил немного помариновать задержанного, чтобы был посговорчивее. Специальный агент Флик нутром чуял, что из этого дела можно выжать что-нибудь интересное в плане перспектив карьеры, но как-то не выжималось. Одна надежда оставалась: что этот русский интеллектуал испугается, как все интеллектуалы, ужасных тюремных условий и начнет сотрудничать со следствием.

Не на того напал. Этот русский совсем не выглядел испуганным, а на все мягкие подходы и посулы Флика отвечал смехом или короткими энергичными словами на своем тарабарском наречии. Пришлось сменить тактику. Добрый Флик, вникающий в положение подследственного и жаждущий вместе с ним найти достойный выход из создавшегося непростого положения, превратился в злого Флика, могущего и желающего испортить несомненно виновному всю оставшуюся жизнь. Если, конечно, он не проявит здравый смысл и добрую волю. Флик угрожал обвинениями в подготовке террористического акта, в попытке осуществления террористического акта, в терроризме, в связях с «Аль-Каидой» и Уго Чавесом. Вы опоздали на два месяца, спокойно парировал русский, у вас новая администрация, у нее другие приоритеты. Крыть было нечем, тем более что новые приоритеты были пока покрыты туманом, как бы тут не ошибиться в плане перспектив карьеры. Тогда Флик нанес самый сокрушительный удар, он пригрозил выслать русского из Соединенных Штатов, на историческую родину, где КГБ, коррупция, ущемление свободы слова и прав человека, выслать без права въезда на территорию Соединенных Штатов, выслать с волчьим билетом, мог бы сказать он, если бы знал это выражение. Высылайте, с какой-то даже радостью сказал этот странный русский, вы мне сэкономите деньги на билет. И добавил что-то по-русски.

— Идите вы все на хер! — вот что сказал Саров.

И сразу почувствовал себя намного лучше. Как будто решение принял. Принял — и все сомнения, раздумья, взвешивание за и против, все прочь отлетело. И дела как-то сразу на лад пошли. Тут верные признаки: Джеймс повеселел, а Флик помрачнел.

Через два дня Саров предстал пред печальные очи Флика.

— Вам знакома эта шкатулка? — спросил Флик, выкладывая на стол перед Саровым несколько фотографий.

Она, родимая. Отпираться бессмысленно, на ней отпечатки его пальцев в пять слоев и снаружи и изнутри, а другой комплект отпечатков здесь где-то лежит, прокатали при задержании, да плюс в госдепе, заставили при последнем въезде.

— Я видел несколько похожих шкатулок, — ответил Саров.

— Но эту вы еще и открывали, — надавил Флик.

— Возможно, и эту.

— Эксперимент, во время которого вы были задержаны, связан каким-либо образом с документами, находящимися в шкатулке? — попытался огорошить неожиданным вопросом Флик.

— Какими документами? — спросил Саров.

— Бумагами Николы Теслы!

— Нет, не связан.

— Готовы утверждать это под присягой? Согласны пройти проверку на полиграфе?

В ответ Флик услышал уже известную ему недлинную фразу по-русски. Услышал и почему-то успокоился.

— Но вы просматривали эти документы? — спросил он.

— Да, именно для этого меня пригласила мисс Клиффорд.

— Вы эксперт по документам?

— Нет, я эксперт по Тесле.

— Ну и что в этих бумагах?

При этом вопросе в голосе и в лице Флика отразился неподдельный, неслужебный интерес, он стал похож на нормального человека, на обывателя, прикоснувшегося к какой-то тайне и силящегося ее понять. Вероятно, поэтому Саров ответил ему развернуто и по-житейски:

— Старческий хлам, беспорядочная смесь вырезок из газет, старых писем и записок, счетов, карандашных набросков каких-то схем, и устройств, математических расчетов, сделанных на бумажной салфетке в ресторане, отрывочных набросков для мемуаров, рукописей старых статей, всего того, что обычные люди, не имея решимости выбросить этот мусор, складывают в коробку из-под обуви и запихивают на верхнюю полку антресолей.

— А-а-а, — разочарованно протянул Флик, — а я-то думал…

Единственным уловом Флика в этом деле была шкатулка, за которой ФБР охотилось шестьдесят пять лет. Зря, как выяснилось, охотилось, но это уже не его проблемы, он свой плюс заработал. За это он дал обязательство освободить русского. Нормальная сделка.

На следующее утро Сарова выпустили, вчистую, без залога и ограничений по передвижению. О чем ему и рассказал встретивший его Джеймс. За спиной адвоката маячили Сэм и Фрэнсис, несколько опущенные.

— Ты, Питер, того, давай без обид, — сказал Сэм, подходя к Сарову, — мы не хотели тебя подставить. Так получилось.

— Хотели как лучше, а получилось как всегда, — произнес Саров бессмертную фразу и тут же добавил: — Это цитата.

— Рейган или Джордж Буш-младший? — поинтересовался Джеймс.

— Нет, это наш бывший премьер-министр, — ответил Саров.

Джеймс с Сэмом рассмеялись, несколько натянуто, что Серов отнес на счет неудачного перевода.

— Ты, Питер, того, — вновь заговорил Сэм, — не думай, что мы тебя выбрали потому, что ты не наш и по временному контракту работаешь. Нам специалист был нужен, самый лучший, у нас-то, как ты, наверно, догадался, ничего не вышло. Хотя люди работали — о-го-го не мне чета.

— Это я вас выбрала, Пьётр, — впервые подала голос Фрэнсис и с какой-то решимостью двинулась к Сарову, — специалист — это все так, но главным было то, — она резко выдохнула, — что вы мне понравились. И по фотографии на вашем сайте, и потом, когда я специально в ваш университет приезжала.

— Если я правильно понял, это был эстетический выбор, — сказал Саров и широко улыбнулся.

Улыбка развеяла напряженность и смущение, все легко и весело заулыбались ему в ответ. А Сарову его слова напомнили об Опенкине, которому он все дни заключения хотел позвонить, но опасался прослушки и длинного Володькиного языка. Он посмотрел на часы. Поздновато, конечно, а в деревне рано спать ложатся, с другой стороны, Володька всегда был полуночником. Саров обратился к Джеймсу, он адвокат, он богатый.

— Пожалуйста, один звонок, в Австралию.

Джеймс вынул телефон, показал, как им пользоваться, Саров-то ведь так и не завел I-phone'a. Саров отошел в сторону, разговор был не для чужих ушей, пусть и не понимающих по-русски, напряг память, вспоминая номер, вспомнил, с этим у него всегда было хорошо.