Павел Комарницкий - Всё исправить

Квартира, доставшаяся ему в подарок от черного риэлтора, на неискушенный взгляд здорово напоминала пещеру неандертальцев, обширную, сумрачную и грязную. Впечатление усиливал потолок со следами копоти – вне сомнения, тут некогда случился небольшой пожар, следы которого никто и не подумал заметать. Из всех пяти берлог в коммуналке лишь бывшая Володькина комната сохраняла некие признаки человеческого жилья.

– Ладно, – шабашник колупнул ногтем бурую эмаль ванны, судя по виду, много лет используемую в качестве емкости для засола капусты. – Сделаем мы тебе конфетку, хозяин. Матерьялы, какие надо, все найдем. Но это будет стоить.

– Сколько?

От услышанной цифры брови сами собой поползли вверх. Сумма была вполне сравнима с годовым бюджетом какой-нибудь Гваделупы.

– Маленькая проблема, слушай. Я не султан Брунея, и даже не князь Монако.

Шабашник усмехнулся.

– А ты найди средства. Ну сам подумай, пятикомнатная хата да в Москве… Бриллиант нуждается в отделке.

– В огранке, – машинально поправил Чекалов.

– Это у ювелиров, – не согласился бригадир, – а тут в отделке. Короче, думай. Как надумаешь, звони.

Проводив прораба, Алексей вновь задумчиво оглядел новоприобретенные апартаменты. Пощелкал ногтем по жуткого вида водопроводной трубе, облупленной и ржавой, вдобавок густо усаженной разномастными «хомутами». Трогать проводку, открыто и нагло змеившуюся по стенам на древних изоляторах-роликах он не решился – сквозь трещины в рассохшейся от времени резиновой изоляции угрожающе поблескивала голая медь.

Пройдя в Володькину комнату, Чекалов присел на край дивана – из всех помещений только тут оставалась кое-какая мебель. Потер рукой лоб. В принципе, если бы не благородный порыв при покупке «Нивы», денег на ремонт могло и хватить. Что ж, доброта наказуема, и нечего пенять самому себе…

В распахнутом настежь стенном шкафчике сиротливо валялась широкополая соломенная шляпа-брыль, невесть когда приобретенная прежним хозяином. Взяв шляпу в руки, Алексей сдул с нее пыль, задумчиво водрузил на голову. А может, оставить все так, как есть пока? Ну, подбелить-подмазать в особо мрачных местах…

Чекалов коротко рассмеялся. Определенно, он шарахается из крайности в крайность. Это уже мазохизм, это что-то сродни тому монаху из притчи, что помер от жажды возле ручья. А ну-ка!..

Заперев за собой дверь, он бегом сбежал вниз по лестнице, засунув руки в карманы. Москва не Гваделупа, и сумма, названная бригадиром шабашников, кому-то здесь покажется просто карманной мелочью.

Синие и красные неонки мигали поочередно, создавая неудобоваримую какофонию света. Вывеска над заведением тоже была неудобоваримая, во всяком случае, при таком освещении прочесть ее не удавалось. Казино, стриптиз-бар, ночной клуб?

Впрочем, какая разница…

Машин на довольно просторной стоянке перед заведением было чуть более дюжины, все как одна иномарки. Массивный охранник-амбал, развалясь в пластиковом кресле, дремал. Два водителя «джипов» негромко переговаривались, опустив боковые стекла. Больше ни души. Час ночи…

«Остерегайтесь торфяных болот, особенно в часы, когда Зло властвует над землей безраздельно»

Чекалов усмехнулся. Время, когда он опасался всяких таких болот, прошло.

Он привычно сосредоточился, вызывая характерное раздвоение, и мир враз стал стеклянным. Выйдя из «Нивы», захлопнул дверцу, не запирая. Незачем.

Никто не обратил на него внимания – ни водилы «урковозов», ни амбал на стоянке, ни еще более впечатляющий парниша, дежуривший у дверей внутри заведения… Тем более не заметили визитера клиенты, увлеченно разглядывающие стол с быстро вращающейся рулеткой.

Алексей повел бровью, и в помещении стало необыкновенно тихо.

– Господа, подарите у кого сколько есть в наличности, – он чуть улыбнулся, произнося эти слова ровным механическим голосом, одним движением снимая брыль.

После пары секунд ожидания народ потянулся к внутренним карманам. Обходя публику, Чекалов уминал неожиданно щедрые пожертвования ладонью, не забывая вежливо благодарить. Как бы там ни были добыты эти деньги, отдают ведь, от чистого сердца дарят…

– Всем большое спасибо, господа!

– Пагады, пастой! – к нему спешил хозяин заведения, явно кавказец. – Там ищэ в кассэ ест, у всэх берэшь, у мэнэ нэт, да?

– Да ладно, ладно, не сердись, – улыбнулся Алексей. – Клади сюда, так и быть… Осторожней, шляпа ж прорвется!

– … Вдооох! Выдох…

Алексей послушно вдыхал и выдыхал, из-под полуприкрытых ресниц разглядывая согруппников, собравшихся на занятия. Народу набралось не так уж мало, под два десятка. Костяк группы составляли дамы за тридцать, или откровенно бальзаковского возраста, разбавленный парой-тройкой заметно экзальтированных девушек. Кроме Чекалова, в группе оказались всего двое мужчин, что сразу обусловило к его персоне, скажем так, излишний интерес.

– … почувствуем, как струится энергия…

Он сдержал раздражение. Слова, слова, слова… Как много слов придумано людьми… Ведь явно же профанация это… неужто Юлька ошиблась, и он попал не туда?

Что-то вдруг изменилось в мире. Что именно? Неважно… не сейчас… Сейчас важно, что он понял, что именно нужно делать.

Он вызвал в себе уже вполне привычное чувство характерного раздвоения, и мир вкруг стал стеклянным. Вдох… выдох… вот так… не отвлекайтесь, товарищи… это же совсем не больно… и не опасно… если с каждого понемножку…

– … заканчиваем, заканчиваем! – в голосе Майи явно прорезалось некое нетерпение и еще что-то… впрочем, не сейчас… сейчас так хорошо… легко…

– Закончили занятие на сегодня!

– Уф… – Алексей шумно выдохнул, отряхиваясь, как селезень, выбравшийся из пруда. – Здорово!

Его уже просто распирала буйная, трудно контролируемая радость. Наверное, так себя чувствуют котята, готовые скакать и носиться за клубком до упаду, просто от избытка молодой жизненной силы.

– Ага… – как-то неуверенно отозвалась блондинка слева. – Такое облегчение… прямо будто летишь… и звон в ушах даже…

– А я сегодня не в форме чего-то, – басом отозвалась рослая тетка с краю. – Как будто мешки с картохой таскала, честное слово.

Мастер-наставник, Майя Александровна, смотрела в пол.

– … А мы вот ка-ак сейчас гулять пойдем, да? Гули-гули, Юля, да?

Алексей с улыбкой наблюдал за процедурой снаряжения малышки для весьма ответственной экспедиции – в преддверии позднеосенней слякоти и грядущей суровой зимы Вера Николаевна стремилась максимально напитать Юлию Алексевну кислородом, так что прогулки становились все более длительными.