Павел Комарницкий - Всё исправить

И тут он увидел ее.

Женщина сидела за рулем темно-зеленой «Нивы», безучастно и в то же время как-то пристально глядя вперед, точно там, за ветровым стеклом, видела не кипешение авторынка, а нечто такое, чего другим людям увидеть не дано. Никто бы, пожалуй, и не принял ее за продавца, если бы не листок бумаги под «дворником» с обозначением суммы. На вид ей можно было дать лет тридцать… если не всматриваться в глаза.

– Продаете?

– Что? – женщина отвлеклась от рассматривания невидимого посторонним «нечто». – А… да, продаю…

– Можно посмотреть?

– Смотрите…

Хозяйка авто пересела на правую сторону, освобождая место водителя. Чекалов сел, подравнял сиденье на свой рост, оглядел «торпеду», попробовал крутнуть руль… все нормально вроде…

– Прокатимся кружок?

– Можно.

Машина завелась с пол-оборота, мотор работал мягко – видимо, владелица следила за своим конем. Тронувшись с места, Алексей направил машину к выходу с рынка.

– Какого года выпуск-то?

– Девяностого.

Чекалов покрутил головой. Самый конец перестройки…

– Да вы не опасайтесь, – угадала его сомнения хозяйка. – Муж ее по винтику перебрал, так что никакого подвоха.

– А что ж он сам-то…

– А его убили.

Сказано это было просто, без надрыва. Алексей сделал над собой маленькое усилие, привычно вызывая чувство раздвоения…

… Мир был прозрачен, как будто отлит из стекла. По мутному обшарканному стеклу дорожного полотна катились стеклянные игрушки на колесиках, яркие и блестящие. Внутри тех игрушек сидели забавные стеклянные человечки, внутри которых пульсировали и переливались разноцветные чувства. Вот у этого раздражение по поводу ссоры с начальником… у этого сытое довольство от свидания с любовницей… а у этого тревога за сына, который в армии…

И совсем рядом притаилась, задавленная, словно сжатый газ в сифоне для газировки, тягучая, неотвязная тоска. И поверх отчетливая мысль-эмоция хозяйки – нельзя, нельзя… Нельзя показывать людям свое горе. Злобная реальность вычисляет таких в людском море не хуже, чем волки раненого зверя, и начинает преследование, дабы добить…

Чувство раздвоения прекратилось так же внезапно, как и наступило. Чекалов глубоко вздохнул и остановил машину возле обочины.

– Ладно… Поедем оформлять.

Он не глядя выгреб из обоих внутренних карманов деньги.

– Тут много… – женщина смотрела на него с удивлением и опаской.

– Я так не думаю, – он неловко улыбнулся. – Во всяком случае, не для матери двух малолетних ребятишек.

Наверное, здесь еще совсем недавно, в советские времена, располагался какой-нибудь «Дом быта», или научно-техническая библиотека, подумал Чекалов, разглядывая стеклянно-бетонное кубообразное здание. Во всяком случае, разруха еще не коснулась фасада настолько, чтобы внушить недоверие арендаторам опустевших помещений. Он еще раз глянул в записную книжку – да, этот самый адрес…

Внутри здание напоминало лабиринт, украшенный самыми разнообразными дверьми. Некоторые двери, сохранившие стандартно-казенный вид, были заперты – очевидно, арендаторов на эти помещения пока не нашлось. Другие, по преимуществу железные, сияли свежими красками и разнообразными вывесками. Вот интересно, отчего это все ринулись ставить непременно стальные двери? И обязательно могучие решетки на окнах. Ведь тут вроде как и ночной сторож имеется, и сигнализация… Демонстрация степени доверия общества, однако…

– Простите, где тут расположена секция рэйки?

– Кого?

– Ну типа экстрасенсы, или как их нынче правильно называют…

– А… – пожилой лохматый мужик, починявший дамский сапожок, махнул волосатой ручищей куда-то вдоль коридора. – В том крыле они сидят.

– Спасибо!

Разумеется, идея принадлежала Юльке, и ей же была проработана до нужной степени тщательности. В самом деле, если жизненную энергию можно брать и отдавать, то следовало просто-напросто найти тех, кто в состоянии научить, как именно это делать. И ничего такого ужасного, если смотреть в корень. Если, скажем, донору после кровосдачи немедленно возместят кровопотерю, то он в принципе уже завтра сможет вновь явиться на донорский пункт.

Найдя наконец нужную дверь, Чекалов чуть улыбнулся. Право слово, хозяйка заведения явно понимает что-то в психологии. Да, стальная дверь тут также имелась, но сейчас была распахнута настежь, прижимаясь к стене. Вкупе с однотонной окраской это делало ее почти незаметной, и посетителей встречала совсем другая, внутренняя дверь, изящная и нарядная, с фигурными мутно-стеклянными вставками. Как теперь говорится, «вэлкам»…

В «предбаннике», вольно расслабившись в кресле и вытянув из-под дежурного столика длинные скрещенные ноги, облаченные в джинсы, сидела молодая женщина, явно не перевалившая тридцатилетний рубеж, и читала какую-то книжку, украшенную эзотерическими символами. Судя по всему, это и была хозяйка – во всяком случае столь вольготные секретарши встречаются достаточно редко.

– Здравствуйте. Вы будете Майя?

Женщина, вздохнув, отложила книжку, приветливо и светло улыбнулась.

– Здравствуйте. Ага, я.

– Майя… эээ…

– Просто Майя. Вы, очевидно, по объявлению…

– В точности так.

– Ну и замечательно. Алексей… эээ… Борисович?

Ого, подумал Чекалов, слегка опешив. Неслабо, совсем даже неслабо для начала…

– Да вы просто телепатка, честное слово. И меня научите?

– Чему смогу, непременно, – она легко засмеялась. Однако в глазах уже зрела, копилась некая настороженность. Неужто почувствовала?.. А, да что такого, ей-богу!

– Ну и замечательно, Майя… эээ… Александровна.

Она перестала улыбаться.

– Да-да… конечно… могла бы и сама догадаться… Ведь почувствовала, да думала, кажется только…

– И все-таки я попрошу принять меня в вашу группу, Майя, – он улыбнулся чуть виновато. – Ну надо мне… Дикий я потому что.

Она медленно кивнула, соглашаясь.

– Ну хорошо… давайте попробуем…

– … Н-дааа… Тут работы на пару месяцев без перекуров.

Бригадир-шабашник легонько ткнул пальцем в пласт штукатурки, бугром вспучившейся на стене ванной, и штукатурка охотно, без лишних капризов отвалилась, обнажая серый грязный бетон. Чекалов только вздохнул, соглашаясь с доводами.

Квартира, доставшаяся ему в подарок от черного риэлтора, на неискушенный взгляд здорово напоминала пещеру неандертальцев, обширную, сумрачную и грязную. Впечатление усиливал потолок со следами копоти – вне сомнения, тут некогда случился небольшой пожар, следы которого никто и не подумал заметать. Из всех пяти берлог в коммуналке лишь бывшая Володькина комната сохраняла некие признаки человеческого жилья.