Сэнди Митчелл - За Императора!

— Я думал, ты погиб, — сказал я.

Юрген кивнул.

— Я тоже думал, что погиб, честное слово, — ответил он. — Они почти добрались до нас, когда рухнула стена. Но тут я подумал: может, она такая же тонкая и с другой стороны? И выстрелил в нее.

— Так понимаю, что ты оказался прав, — сказал я.

Он снова кивнул.

— Да, повезло уж, — ответил он.

— А что остальные? — спросила Эмберли, когда мы начали подниматься по лестнице.

Выражение лица Юргена стало печальным.

— Сорель успел вместе со мной. Мы не видели, что произошло с остальными.

Видеть это и не требовалось. Понятно, что Требек, Холенби и Веладе погибли.

— Нам просто повезло, что вы так вовремя нашли нас, — сказал я.

— Не повезло. — Сорель присоединился к нам, когда мы достигли галереи. — Мы отыскали ваши следы в пыли и просто шли за вами.

— Откуда вы знали, что это мы? — спросила Эмберли.

Снайпер пожал плечами:

— Пара гвардейских сапог, пара женских ботинок. Не нужно быть инквизитором, чтобы догадаться.

— Действительно. — Она уважительно посмотрела на него.

— Когда мы услыхали стрельбу, мы просто двинулись так, чтобы обойти ее с фланга, — добавил Юрген. — Стандартная процедура.

— Понятно, — кивнула Эмберли и указала на крепкую деревянную дверь, которую мы обнаружили, дойдя до конца лестницы. — Юрген, вы не будете так любезны?

— С удовольствием, мэм. — Он обрадовался, как студент Схолы, которого вызвали отвечать на единственный вопрос, который он вызубрил, и превратил дверь в дым, прихватив заодно немалый кусок стены.

— Кости Императора! — выдохнул я, когда нашим взорам предстал коридор за ней.

Его стены были отделаны панелями красного дерева, пол устилал толстый ковер, а на немалой цены антикварных столиках красовался тонкий фарфор.

Яркий полуденный свет бил сквозь панорамные окна, и ужасная догадка начала формироваться в моей голове.

— Думаю, я знаю, где мы, — сказал я.

Эмберли склонила голову, решительно стиснув челюсти.

— Я тоже, — мрачно сказала она.

Тишину разорвал выстрел болтерного пистолета, и Сорель упал, забрызгав кусками своего мозга дорогой на вид гобелен, непоправимо его испачкав.

— Комиссар Каин. И очаровательная Эмберли Вейл. — Губернатор Грис стоял в конце коридора, сжимая в руке оружие, и на его лице не осталось и следа былой имбецильности. — Вы чрезвычайно надоедливы в своем упорстве.

Комментарий редактора

И снова мне придется принести свои извинения. Если вас это утешит, я цитирую это произведение в последний раз.

Из «Как Феникс из пепла: основание 597-го»

генерала Дженит Суллы (в отставке), 097.М42.

«Отступники сопротивлялись упорно, с решимостью, которой следует воздать должное, и, несмотря на веру, которую я питала в отношении солдат под моим командованием, должна признаться, во мне зародилось сомнение в том, что наша неизбежная победа может быть достигнута иначе, как ужасной ценой пролитой крови моих благородных воинов. Предатели хорошо подготовили свои позиции, и мы до сих пор не добились особых успехов, хотя продолжали двигаться вперед, от укрытия к укрытию. Из переговоров по сети я поняла, что была не единственным офицером, который находил ситуацию неутешительной. Полковник Кастин запрашивала поддержку одного из бронетанковых подразделений наших экспедиционных войск, и вокруг того, сочтут ли тау это за провокацию, разразились энергичные дебаты. Почему кто-то заботился о чувствах чужаков, я не могла осознать. Признаюсь, многое из того, что произошло с момента нашей высадки, оставляло меня в замешательстве, но я утешила себя тем, что моего понимания и не требовалось. Долга и повиновения достаточно для любого, кому выпала честь носить имперскую форму. В конце концов, лорд-генерал согласился с запросом Кастин, и сообщение о том, что звено «Леманов Руссов» из 8-го бронетанкового направляется к нам, поддержало дух наших героических сил.

В это время мы все еще были прижаты к земле, и то, что подкрепление, как бы великолепно оно ни было, находится в получасе хода от нас, надо признать, делало наше воодушевление не столь ярким, каким оно должно было быть. У меня не осталось сомнений, что мы сможем продержаться до прихода подмоги, но даже с пламенеющим в нас боевым духом это могло оказаться сложным, если враг подкинет нам еще какой-нибудь сюрприз.

И как раз когда я размышляла над этим, судьба решила меня удивить, причем самым неожиданным образом. Вокс-сообщение от сержанта Лустига, доблестного командира Второго отряда, пришло по командной частоте.

— У нас на фланге движение, — проинформировал он меня. — Боевые машины тау. Быстро приближаются. Жду ваших распоряжений.

К его чести, несмотря на бесспорное волнение, в его рапорте не было ничего, кроме профессионального лаконизма. Между нами произошел обмен еще несколькими короткими фразами, и мне стало известно, что к нам приближается отряд в боевых костюмах тау и с ними один антигравитационный танк из тех, которые наша разведка окрестила «Молотобойцами».

— Держать позицию, — приказала я, несмотря на сомнения, которые непрошеными возникли у меня в голове.

Но полученные приказы касательно недопустимости вступления в бой с тау были однозначны. Мы, без сомнения, могли ожидать от ксеносов самого вероломного предательства, но пока что они не сделали ничего, что нарушало бы непостижимое для меня перемирие. Лустиг подтвердил мой приказ, и мы оба в напряжении ждали, понимая, что поставили на кон жизни наших солдат.

Скажу честно, на долю секунды, когда зловещий корпус гравитанка показался над полуразрушенным зданием, где нашло убежище мое командное подразделение, я готова была проклясть себя, как перестраховавшуюся дуру. Едва танк стал виден, как заговорила его пушка, и меня охватило дурное предчувствие, что предательство все-таки свершилось. Но взрыв расцвел в центре укреплений мятежников, подавив их огонь и заставив нас всех на секунду задержать дыхание в изумлении.

Танк продолжил свое движение с тихим гулом энергий, которые позволяли ему парить над землей, и за ним последовали воины в боевых костюмах, окатывая вражеские позиции невероятным количеством огня. Скорострельное плазменное оружие и ракетные установки на плечах их командира разрывали и превращали в кашу тела мятежников, которые вообразили, будто час расплаты не настанет. Как ни ошеломлена я была внезапным поворотом событий, я не видела повода медлить. Моим долгом было обратить ситуациюна пользу нашим войскам.

— За ними! — приказала я.- Закончим то, что они не доделают!

И я повела своих солдат вперед, в брешь, проделанную для нас тау во вражеской обороне.