Вадим Проскурин - Пламя Деметры

— Предлагаешь договориться? — спросил Якадзуно.

Он выглядел комично — стоял посреди комнаты и в прямом смысле слова зализывал рану на руке. Рана получилась поверхностная, скорее даже царапина, чем рана.

— У меня нет полномочий вести переговоры, — заявил Анатолий. — И у тебя тоже нет.

— У Дзимбээ полномочия есть?

— Думаю, есть. Точно сказать не могу, но думаю, что есть.

— Позвони, узнай.

— Зачем?

— Чтобы начать переговоры.

— Как?

— Я знаю, как.

— А если я тебя стукну по голове, привезу в особый отдел и вколю ампулу феназина? Полагаю, в этом случае переговоры пойдут быстрее.

— Ты говорил, что не воюешь со мной.

— А я и не воюю, я просто делаю то, что считаю нужным. Пойми, Якадзуно, лично против тебя я ничего не имею, ты мне даже нравишься. Но ты занимаешься делом, которое мне очень не нравится. И пока ты не перестанешь им заниматься, ты будешь моим врагом. В последний раз спрашиваю — ты начнешь говорить?

Якадзуно прыгнул вперед, в прыжке развернулся спиной к Анатолию, упал на четвереньки и накрыл собой лежащий на ковре пистолет. Анатолий сразу понял, что хочет сделать Якадзуно.

Анатолий включил мускульные усилители на бедрах, преодолел три метра одним прыжком с места и упал на Якадзуно, захватив руками две болевые точки. Якадзуно рухнул на бок и нечленораздельно зашипел. Галя попыталась наброситься на Анатолия сбоку, но промахнулась, потеряла равновесие и упала на стеклянный столик с цветами. Этот столик был слишком хлипким, чтобы осколки могли причинить серьезные травмы, а вот чтобы охладиться после драки — самое то.

— Ты наивен, Якадзуно, — сказал Анатолий, вытаскивая пистолет из-под корчащегося тела. — Тебе никогда не справиться со мной, я знал, что ты сделаешь, еще до того, как ты прыгнул. У тебя последний шанс начать говорить. Ну?

Якадзуно выругался на каком-то непонятном языке, скорее всего японском. Анатолий тяжело вздохнул и ткнул бывшего друга пальцем в основание шеи. Далее он подошел к Гале и поочередно надавил на три рефлекторные точки. Галя медленно осела на пол. Анатолий не позволил ей упасть, он ведь обещал Джону обращаться с ней бережно.

Анатолий подключился к мобиле через нейрошунт, вызвал группу прикрытия и сообщил, что можно входить в дом. Его работа была окончена.

Рамирес сидел на кухне, его допрашивал следователь — маленький невзрачный мужичок с редкими рыжеватыми волосами на лысеющей голове. Он был весь помятый, неухоженный и задрипанный, рядом с холеным гигантом Рамиресом он выглядел персонажем комедийного детектива. Казалось, он и сам понимал это и оттого разговаривал холодно и даже злобно, как будто Рамирес был не свидетелем, а подозреваемым. Рамиреса так и подмывало сделать ему замечание, но от этого шага что-то удерживало, он и сам не понимал, что именно.

— Где и когда вы познакомились? — задал очередной вопрос следователь.

— С кем? С Галей или с Газизом?

— Ну… для начала, с Газизом.

— Полтора часа назад. Галя сказала, что случайно встретила в сети бывшего одноклассника и пригласила его к нам домой.

— Как вы поняли, что он шпион?

— На компьютере Гали стояла программа Rear Jaws. Эта программа позволяет…

— Я знаю, что позволяет эта программа. Зачем вы поставили ее на этот компьютер? Вы в чем-то подозревали сожительницу?

— Она не сожительница!

— Вы не занимались с ней сексом? — удивился следователь.

— Нет, то есть да. Я имею в виду, она не просто сожительница, я ее любил.

— Теперь больше не любите?

— Я не могу любить вражескую шпионку, — заявил. Рамирес и смутился, потому что это абсолютно правильное утверждение прозвучало как-то слишком пафосно.

Следователь хмыкнул.

— Вы давно знаете Галю? — спросил он.

— Недели две. Мы познакомились в баре… — Рамирес неожиданно почувствовал, что не имеет никакого желания рассказывать чужому человеку историю своей несчастной любви.

— При каких обстоятельствах?

— Какое вам дело?

— Самое прямое. Из результатов первичного осмотра видно, что ваша со… гм… подруга занимала важное положение во вражеской резидентуре. Нам интересно все, что связано с этой женщиной. Так как вы познакомились?

Рамирес собрался с духом и начал рассказывать. Вначале ему было трудно превращать мысли в слова, ему казалось, что он делает что-то неприличное, но каждая следующая фраза давалась легче, чем предыдущая. Он даже как будто стал получать удовольствие от того, что рассказывал постороннему человеку о самом личном, самом сокровенном, о таких вещах, о которых не рассказывают даже ближайшим друзьям. Следователь понимающе кивал, казалось, он испытывал к Рамиресу самое искреннее расположение. Но Рамирес не обманывался, следователь не испытывал никаких особенных чувств, он просто делал свою работу.

Через час допрос закончился. Рамирес просмотрел протокол и заверил его цифровой подписью. Все было записано правильно, но в письменном виде история любви Джона Рамиреса и Гали Козловой выглядела настолько пошло…

— Что с ней будет? — спросил Рамирес.

— С Галей? Как обычно. Следствие, суд…

— Ее казнят?

— Суд решит.

— А вы как думаете?

— Думаю, казнят.

— Вы считаете, это справедливо?

— А что, нет? Послушайте, Джон, — следователь доверительно перегнулся через стол, — можно я вас буду называть просто Джон?

— Пожалуйста.

— Так вот, Джон. Послушайте старого циника и не перебивайте. Предательство любимой женщины всегда ужасно, а такое предательство, как с вами, ужасно вдвойне, — Рамиреса поразило, насколько сильно переменилось поведение следователя, теперь он говорил не как следователь, а как психиатр. — Сейчас вы испытываете шок, но это нормально, так со всеми бывает. Мне часто приходится сталкиваться с подобными случаями. Мужья преступниц всегда говорят, что это была случайность, что на самом деле она хорошая, добрая и пушистая, они молят суд о снисхождении, но это никогда не помогает. Когда первое потрясение пройдет, вы и сами это поймете. Надо только подождать, и вы свыкнетесь с тем, что ваша любимая оказалась совсем другой, чем вы себе представляли. Любовь слепа, влюбленный мужчина никогда не замечает, что влюбился в мегеру. Поверьте мне, я знаю, что говорю. Подождите два-три дня, ничего не делайте, вы оправитесь от шока и все будет нормально. Не делайте глупостей, дайте эмоциям остыть, возьмите отпуск на пару дней и напейтесь как следует.

— Вы русский? — неожиданно спросил Рамирес.

— Да, а что? Впрочем, я понял: вы думаете, русские всегда пьянствуют, вот и этот тоже посоветовал… Дело ваше, я не настаиваю, я просто советую. Я считаю, вам надо отвлечься от переживаний, выждать какое-то время, а потом вы сами удивитесь тому, как спокойно станете все воспринимать. Главное — не наделать глупостей сегодня-завтра, послезавтра будет уже легче. У вас есть вопросы?