Вячеслав Рыбаков - Се, творю

– Ну, я готова. Вы как?

– Всегда готов, – положившись на судьбу и на чувство юмора, пионерски ответил олигарх.

Лазеры моргнули, и ничего не произошло.

– Нет, – с сожалением сказала Сима. – Не вышло…

– Ну, я не слишком-то и рассчитывал… – с невольным разочарованием проговорил Наиль и, шуткой попытавшись скрыть, что все же огорчен, добавил назидательно: – Удобнее верблюду пройти в игольные уши, чем богатому войти в царствие небесное…7

– Да ладно вам, – махнув на него рукой, засмеялась Сима. – Я-то на что? Идемте скафандр мерить.

5

Небо было лютым.

Цветом оно напоминало иссохшую кожу мумии. Вылизанный песчаными бурями пожелтевший череп. Звезды на нем не светили – скалились.

Не пышное голубое одеяло, заботливо взбитое чьей-то могучей рукой, но издевательски тонкая углекислая пленочка, назвать которую воздухом не повернулся бы ничей язык.

Солнце было сморщенным и бессильным, точно над ним надругались всем караваном еще много веков назад и бросили в пустыне подыхать. Оно мучилось низко над горизонтом – и не слепило, лишь тонкой занозой царапало глаза в немощной жалобе.

Дюны смерзшегося песка, похожего на дробленую медь, были усыпаны пористыми, как пемза, камнями; в низинах рыхло пластались наносы пыли. Прорываясь из-под пустыни, торчали мелкие и оттого особенно озлобленные скалы; им будто не терпелось пропороть кому-то бок. А вдали, в стылой дымке у горизонта, угадывалась меркнущая стена; там, сказала Сима, начинался какой-то кратер.

И были ему две луны.

– А Земля сейчас видна? – неловко спросил он.

Несколько мгновений Сима молчала, озираясь и соображая.

– Вон, – сказала она потом. Наиль оглянулся, чтобы понять, куда она показывает. – Видите, звездочка? Острый пик с коричневым пятном по боку, а от него справа и вверх.

Двум людям, стоявшим посреди ледяной марсианской пустыни, светила одна и та же звезда Земля.

Она была одна на всех. Другой не будет.

И даже когда вечно грызущиеся за успех состоявшиеся люди, каких большинство, для кого победа – это всего лишь больше хоть чего-нибудь, хоть на одно срубленное дерево, на одну проданную турбину, на один полученный голос, на одного униженного человека, на одного поверженного врага, на одну лихо разбитую машину, на один гордый этаж особняка, на одну тонну нефти, на один ноль на банковском счете, все равно, только бы больше, чем у соседа, окончательно переработают планету на пластиковые бутылки и жестяные банки, бигмаки и шаверму, амфетамины и канцерогены, тигровые шкуры и медвежьи лапы, суперкары и пентхаусы, отвалы и шлаки, вживленные чипы и высокоточные системы залпового огня с обедненным ураном, и когда умирающий океан весь затянется рыхлым полистиролом, колышущимся пополам с мазутной капелью, остатки провонявших химикалиями лесов затянутся дымом зажженных для потехи и самоутверждения пожаров, и ни на улице, ни дома ни единый человек не сможет чувствовать себя в безопасности от тех, кто, как и он сам, жаждет любой ценой хоть на миг ощутить силу, успех, победу, и жизнь станет невозможной, и поводыри разведут, кого успеют и смогут, по землеподобным планетам Вселенной, именно единственную Землю будут вспоминать ее успешные убийцы, как рай, из которого они были изгнаны за то, что, дорвавшись до яблони познания добра и зла, нажрались до оскомины сочной мякоти зла, пренебрежительно сплевывая хоть и плодоносные, но твердые и кажущиеся такими малопитательными зернышки добра.

Так, похоже, и случится.

Ведь я действительно знаю о нас все.

Февраль – май 2010,

Санкт-Петербург

* Журнальный вариант.

1 Откр. 21:1-5.

2 Матф.23:2.

3 Фил.3:13.

4 Вудворт Б. Признание шефа разведки (Woodward B. Veil. The Secret Wars of CIA. 1981-1987).

М.: Изд-во политической литературы. 1990. С. 451.

5 Матф.17:20.

6 Пс.1:1.

7 Матф. 19:24.