Андрей Попов - Сломанная вселенная

– Склеить ты можешь только свои кроссовки с мамиными каблуками, но не quantum-DVD диск, на одном квадратном дюйме которого девяносто терабайт информации. Меня уволят… меня точно уволят.

Все было сказано. Разговор получился коротким и исчерпывающим все вопросы. Максим направился к себе. Он вошел в мрачную комнату, обставленную мертвыми предметами неживых тонов и расцветок, сел на стул, зажал голову в тиски двух ладоней и прошептал:

– Придумаем… Милеус… Как же вы там? — он опять вспомнил образ принцессы: ее взгляд, ее слова, ее движения. На душе стало почти невыносимо. — Будь проклят этот реальный мир, с реальными людьми и… даже чересчур реальными скорбями!

Затем он бросился на кровать, уткнулся в подушку и до смерти возжелал, спасаясь обыкновенным сном, уйти из этого мира. Лишь бы ничего не видеть и не слышать. Хоть какое-то время… Но глаза даже не закрывались. Взбудораженные и неспокойные мысли рождали знакомые образы: они проплывали совсем рядом, стоило только протянуть руку…

Поняв, что все равно не уснет, Максим поднялся, подошел к проигрывателю Снов, отвинтил от него одну крышку и долго всматривался в замысловатые платы, сплетенные мириадами проводов. Скорбь доводила его до безумия. И он надеялся, что где-то среди этих конденсаторов и микросхем увидит жителей своего мира. Его голову вдруг посетила отчаянная мысль.

Он схватил сломанную пластинку, пошел в слесарную мастерскую, без труда отыскал там лучший клей, который отец постоянно хвалил и, нанеся его на изломы обеих половинок, плотно сжал их между собой. Затем он положил пластинку под небольшой пресс и терпеливо стал дожидаться вечера.

Минуты тянулись крайне медленно. Время, если совсем не остановилось, то двигалось не поймешь в какую сторону. Но рано или поздно наступил момент, когда реальное солнце повисло над своим горизонтом, окрасив небосвод цветами мнимого пожара. Близилось пришествие ночи. Местный «конец света» выглядел куда менее романтично и откровенно скучно.

Максим нетерпеливо скинул пресс и внимательно посмотрел на диск… Выглядел как целый. Только тоненький, едва заметный излом проходил от одного края до другого. Если специально не вглядываться, его можно было и не различить. Он повернул пластинку ребром — вроде ровная. Искра слабой надежды да вздох облегчения переменили унылое настроение. Максим, зажав свой мир между ладонями, направился к себе в комнату.

Перед тем, как лечь спать, он включил проигрыватель Снов, тщательно стер с пластинки пыль и вставил ее в дисковод.

– Она должна работать!.. Непременно должна работать…

Затем он окунулся в кровать и надел нейроинтерфейс — легкий обруч с шлейфом скрученных проводов, ведущих к самому проигрывателю.

– Принцесса… Милеус… Придумаем… Я иду к вам.

Едва заметный, вкрадчивый сон окутал сознание звуконепроницаемой пеленой, унося из настоящего мира и делая настоящий мир такой же несуществующей Мнимостью…

Глава нулевая (и последняя)

Еще никто и никогда не наблюдал черный рассвет, в котором ночная тьма начинает озаряться серым, полумертвым свечением, рождая мир теней и призраков.

Утро с отрицательным знаком… Черно-белые краски, однотонные звуки, безвкусные запахи. Никто раньше не знал, что мрачнее абсолютной темноты является это антибытие: минус материя, минус время, минус энергия. Нельзя сказать, что здесь есть какая-то жизнь. Нельзя также сказать, что ее нет. Ее меньше, чем нет. Она более, чем просто не существует.

Максим стоял в Центре Мироздания и пассивно наблюдал, как мрак борется со своим же отражением — сумраком, а пустота — с такой же леденящей пустотой, рождая то, что когда-то называлось вселенной. Когда воздух стал насыщен серостью и угрюмостью, причем, было понятно, что дальнейшего просветления не ожидается, Максим окинул взглядом свое Мироздание, с трудом веря — туда ли он вообще попал? Координатные оси, как прежде, устремлялись во все обозреваемые бесконечности. На небе было намазано что-то неразборчивое и зыбкое, какие-то плавающие пятна — то ли облака, то ли просветы между облаками. И нигде ни единого цветного рисунка. Только черно-белый негатив: серые пески, темнеющие силуэты деревьев, похожие на притаившихся оборотней. Трава и цветы, что росли на лугах, переливались всеми оттенками черной материи, бросая взору широкий спектр угнетающих красок мрака. Но все же, если внимательно приглядеться, можно было узнать в окружающей полудействительности знакомые очертания гор, привычный рельеф поляны, что находилась вблизи от Центра Мироздания, и многое другое, еще вчера пестрящее красками и благоухающее запахами, а ныне, как после тяжелой болезни, скрываемое уродливыми формами невзрачности.

Максим опустил глаза вниз и вздрогнул.

По всей земле от одного горизонта до другого тянулась огромная трещина в виде глубокого оврага: как будто здоровенная черная змея размером в целый мир, грохочущая водами, устрашающая и наверняка ядовитая — легла страшной тенью перед ногами. Если приглядеться еще внимательней, могло показаться, что под ней земля — имеется ввиду вся обозреваемая поверхность мира — как бы надломилась на две части. А тот гулкий отдаленный шум, ранее непонятный, обрел свою причину — все реки и моря с безумной скоростью хлынули в эту, еще ничем не заполненную пропасть. Более того, форма и изгиб самой трещины что-то болезненно напоминали…

Ну, разумеется — сломанная пластинка…

В сердце у него снова кольнула давно засевшая туда заноза. В душе, как в зеркальном отражении, мрак присутствовал такой же густой и смрадный. Успокаивая себя некими обнадеживающими мыслями, какие способен был придумать его рассудок, он принялся ходить вокруг оси Z, пробуя почву, ощупывая лепестки трав.

– Ничего… это не страшно… ведь мир не погиб, он остался. Пускай даже такой невзрачный, но он есть!

Максим кинул взгляд в сторону Прошлой Бесконечности, и ободряющая надежда, которую он в себе искусственно создавал, вдруг растворилась во всеобщем сумраке. Внутри опять крутанулся механизм сжимающих сердце тисков. Даже перехватило дыхание.

Над Мирозданием вставало черное солнце…

Эта зияющая шестиконечная дыра в небе, без единой искорки, абсолютно мертвая, казалось, не давала, а наоборот, вытягивала свет из поднебесья. Она медленно поднималась над горизонтом, омрачая его зловещей тенью.

Тут только Максим вдруг вспомнил о своих друзьях и кинулся было по тропинке, но сразу же остановился. Проклятая трещина проходила как раз по поляне положительных значений координат и отрезала ему дорогу в сказочный лес. Оси Х и Y были как бы надломлены, но не порваны окончательно, пересекая всепоглощающую пропасть. Он приуныл и осторожно подошел к ее краю. Ширина трещины метров десять, не меньше, а глубина терялась во мраке неясности. Может, срубить какое-нибудь дерево и перекинуть через нее?.. Но тут пришла мысль поинтересней.