Андрей Попов - Сломанная вселенная

– Сожалею, но я забыл туда дорогу.

– Не беспокойтесь, Воронин, я вам покажу!

– Увы, я так основательно ее забыл, что даже вдвоем мы наверняка заблудимся.

Она разочарована вздохнула, потянула паузу, кокетливо повела бровями — нет, у нее просто в крови морочить мальчишкам (а в будущем — мужчинам) головы. И ведь не отвяжется!

– Ну что ж, тогда мы можем просто погулять по неизвестной местности: вдруг да наткнемся на кого-нибудь знакомого?

Они какие-то минуты шли рядом. Молча. Анька, как всегда, первой проявила инициативу:

– Послушай, Воронин, я тут долго думала — целых две минуты. Извини, дольше думать я просто не умею. Короче, давай сегодня поженимся. Пойдем в загс прямо сейчас, отдадим заявления. До начала занятий во вторую смену еще должны успеть.

– Смолина, я бы с радостью… Но вы же на вчерашний день состояли в законном браке с Мишкой Масловым. Это нарушение канонов святой католической церкви.

– О, не напоминай мне о нем! С Мишкой мы развелись, еще сидя на задней парте на уроке химии. Могу даже паспорт свой показать. На сегодня я свободна от всякого замужества.

Совершенно по непонятной причине Максим вдруг остановился, как-то диковато посмотрел на свою попутчицу и задал вопрос, глупее которого сложно было вообразить:

– Послушай, Аннушка, моя гипотетическая будущая виртуальная любовь, Ты случайно не знаешь, как с помощью Холодильника, Швабры и Кусочка Туалетной Бумаги поймать Крупного Зверя?

Анька резко затормозила, будто наткнувшись на стену, обернулась, секунды две похлопала накрашенными ресницами, потом поднесла палец к виску и покрутила там.

– Ты это… совсем рехнулся? В загс идешь или нет?

Максим принялся внимательно рассматривать ее лицо с пуленепробиваемым слоем косметики, покачал головой и равнодушно произнес:

– Да, Смолина, ты на нее не похожа даже отдаленно…

– На кого?

Он не отвечал, продолжая куда-то идти. Она тут же забежала вперед, преградила ему дорогу и с нахальным любопытством принялась допрашивать:

– Ну-ка отвечай, Воронин, на кого это, интересно, я не похожа?

– Послушай, Анька, займись кем-нибудь другим! — Максим грубовато оттолкнул ее в сторону и пошел прочь.

– Я все равно узнаю! — донеслось вдогонку.

Он миновал несколько дворов, пока не увидел хорошо знакомое футбольное поле, оглашаемое криками удач и возгласами поражений. Толпа подростков неистово носилась, замкнув себя в этом маленьком пространстве.

– Максим, иди к нам!

Тот решительно помотал головой.

– Ну, иди хоть погляди!

Он приблизился, ловя взором метающийся мячик. Несчастный, потемневший от времени и затертый чуть ли не до дыр мяч летал туда-сюда и обратно, как подопытная частица броуновского движения. С его точки зрения весь смысл игры состоял в постоянном пинании по собственным бокам. Максим просто стоял и смотрел. Какое-то время это зрелище доставляло некоторое любопытство, потом в душе стал просыпаться дремлющий азарт, он возбужденно принялся ходить с одного края поля на другой, перемещаясь соответственно центру игры, и в какой-то момент увидел, что избалованный мяч летит прямо на него… Он не подставлял ногу, за него это сделал выработанный условный рефлекс. И мяч с глухим шлепком отскочил обратно.

– Молодец, Максим!

– Спасибо, что мимо ворот!

Далее и с его стороны посыпались комментарии:

– Ну кто же так дает пас, Вовис! Ну и мазила!.. Андронова ставьте в оборону, он вообще бегать не умеет!.. Громов! Бей же наконец!

Неизвестно как это произошло, но через пару минут он уже вместе со всеми носился по полю, подгоняемый игроками с одной стороны и проклинаемый — с другой.

– Так нечестно! Нам тоже одного надо!

Честно иль нечестно, но Максим решил во что бы то ни стало забить хотя бы один гол, неважно в какие ворота. Удар получился неплохим и, кажется, даже достиг цели, но предательская кочка, подвернувшаяся на пути… именно в данный момент времени, именно в данной точке пространства — как в координатах проклятого места… вывела его из равновесия, и он шлепнулся на землю.

Послышался какой-то треск…

Сердце замерло, хотя мозг еще не успел что-либо сообразить. Максим залез рукой себе за пазуху и вытащил две черные половинки…

Пластинка была сломана.

Два копирующих друг друга зигзага, две части только что треснувшего единого континента… Нелепейшая случайность, кочка на проклятом месте… Повернуть бы назад ленту времени, еще раз повторить этот кадр, обойти злополучную кочку, ведь буквально полминуты назад, только что…

Тупым, изумленным взором он продолжал смотреть на эти осколки, уже ничего не слыша и не замечая вокруг. И когда до его сознания наконец дошел смысл произошедшего, с миром что-то случилось. Солнце стало огненно-мрачным, все покрылось тенью, звуки канули в пропасть. Волна глухого отчаяния ворвалась в душу. Не чувствуя под собою ног, он медленно поднялся, стараясь не пустить слезы, и пошел прочь. Все еще держал в руках две половинки, с безумной, нереальной надеждой складывал их вместе, но те снова распадались. Ему с трудом верилось в произошедшее.

– Этого не может быть…

Еще совсем недавно диск был целым и невредимым, он любовался его черными тонами, мечтал о новых путешествиях в Мнимый мир, который… неужели погиб?!

Страшнее мысли не существовало.

Он сорвался с места и не помнил, как очутился дома. Умоляющим взглядом он посмотрел на отца, протягивая ему два жалких безжизненных осколка. Тот сразу стал серьезным, а голос его непривычно грубым:

– Максим, что ты наделал!

– Папа, я нечаянно… Ведь ее можно наладить, да?!

Он так ждал хоть малейшего намека на положительный ответ, хоть легкий кивок головы, пускай даже двусмысленное пожатие плечами, говорящее: «может быть, посмотрим…». Но отец строго сказал:

– Выкинь ее в мусорное ведро!.. Столько месяцев программирования, и все напрасно! Да понимаешь ли ты, что это был экспериментальный диск, и поэтому единственный! Мы даже не успели снять копию! О, горе-сынок! И зачем я согласился на твои уговоры?.. Когда об этом узнают в институте — страшно подумать! — меня отправят на виселицу! Но с собой я прихвачу и тебя! Был бы ты помладше, всыпал бы тебе хорошего ремня!

Виселица для Максима, возможно, являлась бы сейчас спасением от горького отчаяния, да и от ремня бы он не отказался — только бы заглушить эту дикую боль внутри. В уме крутились самые фантастические, самые невероятные и откровенно безумные варианты по спасению ситуации. Его любимое Мироздание… в мусорное ведро?!

– Папа! Разве ее нельзя как-нибудь склеить?!

Дрожащими руками отец вытащил из пачки сигарету, рассыпав при этом штуки четыре на пол. Закурил. Глубоко затянулся. Потом уже почти спокойно произнес: