Всеволод Ревич - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 26 (1982)

Как незаметно, как естественно просто перетекает фантастика в обыденную реальность. Космический корабль, космонавт, космический скафандр, невесомость — эти знакомые всем термины подарила научная фантастика. После полета Юрия Гагарина они навсегда вошли и в язык науки, и в повседневный обиходный язык. Фантасты предсказали спутник связи и голографию, атомную и нейтронную бомбу, лазер и генную инженерию, существование частиц со скрытой массой, так называемых «фридмонов», и алмазы в Якутии.

"Время от времени перед наукой возникают интересные вопросы, которые могут в дальнейшем приобрести огромное практическое значение, — сказал в своем выступлении на Бюраканском симпозиуме В. А. Амбарцумян. — В таких случаях всегда находятся скептики, не желающие согласиться с энтузиастами в оценке значения нового научного направления. Так было перед открытием атомной энергии. Тем не менее мы можем сказать, что за последние годы человечество достигло таких успехов в астрономии, технике связи, кибернетике, которые создали реальные возможности установить связи с разумной жизнью из других миров при условии, если такие цивилизации существуют. Речь идет не только о простых формах жизни, но и о ее высших формах, вплоть до цивилизации". Роль фантастики в современном, бурно развивающемся мире трудно переоценить. Только одно то, что она как бы подготавливает общественное мнение к вторжению в жизнь очередного научно-технического чуда, делает ее незаменимой. Именно благодаря усилиям поколений фантастов человечество приняло как нечто давно ожидаемое и первый искусственный спутник, и первый орбитальный полет, и высадку на Луне.

Что же касается пророчеств — поразительных предвосхищений или случайных угадываний, — то они возникают как своего рода побочный продукт. Аналитическое исследование прорастающих зерен будущего неизбежно дает некий неожиданный результат, который очень часто «сбывается». Здесь нет никакого чуда, если не считать чудом самое искусство. Потому что именно искусству присущ обобщенный мгновенный синтез, который наука достигает кропотливым и долгим путем.

Угадывать можно не только научно-технические свершения. Научной фантастике как искусству более свойствен своего рода социальный прогноз. В "Железной пяте" Джек Лондон попытался предвосхитить страшный облик грядущей олигархии, вызревавшей в лоне современного ему американского общества. Будущее показало, что сбылось, а что не сбылось из этих пророчеств. Как и их прославленный предшественник, прогрессивные американские фантасты тоже предчувствуют призрак надвигающейся несвободы.

Предвидение возникает на стыке знания и воображения, на неуловимой грани, где наука и вообще реальная действительность тесно смыкаются с искусством.

Высокое волнение при встрече с неизвестным, вспышка внезапного озарения, логика поисков, изящество математических выводов и ювелирных по тонкости измерений — постоянные компоненты научно-фантастических произведений.

Многое можно было бы сказать об индивидуальности творческой манеры отдельных авторов, о разнице в видении мира и оценках тех или иных событий. Но сегодня создается несколько парадоксальная ситуация. Дело в том, что и Брэдбери, провидящий в технократически бездуховном прогрессе новые страшные беды, и его антипод Азимов, убежденный в безграничном могуществе науки и безоблачном небе мира без войн, несмотря на почти диаметральную противоположность исходных рубежей, как ни странно, одинаково нетипичны для западной фантастики. То же в известной мере можно сказать и о других интересных, талантливых писателях, таких, как Саймак, Уиндэм, Гаррисон, Урсула Ле Гуин, Шекли, Саке Комацу.

Можно назвать еще многих авторов, творчество которых заслуживает самого пристального внимания. Но какими бы громадными тиражами ни выходили их произведения, они буквально тонут среди океана «фантастики» иного рода: вторичной, ловко эксплуатирующей чужие открытия, а то и вовсе лежащей за пределами художественной литературы.

Это бульварщина, наполненная призраками, чудовищами, катастрофами, убийствами, порнографией. Мутный поток «нечистой», по точному определению прогрессивных писателей, фантастики призван оглушить читателя, посеять страх и неверие в свои силы, в возможность предвидения и управления будущим.

Существуют три основные градации подобной продукции! литература (и соответственно кинематограф) ужасов и чудовищ, наполненная страшилищами, невероятными радиоактивными насекомыми, которые либо обрушиваются на землю из космоса, либо подстерегают исследователей на далеких планетах; литература сумасшедших ученых, на разные лады воспевающая маньяков, совершивших страшное научное открытие, грозящее уничтожением мира и полным истреблением людей, и, наконец, литература катастроф. Последняя струя наиболее полноводна. В ней живописуются взрывы сверхновых звезд и супербомб, несущих смерть цивилизации. Здесь сжигается пространство, аннигилирует вещество, ломается время, миры сталкиваются с кометами из антиматерии. Часто подобные кошмары являются не чем иным, как возрождением на атомном и космическом уровне средневекового мистицизма.

В таких произведениях — с той или иной степенью художественной убедительности — проводится зашифрованная идея о том, что будущее нельзя конструировать по воле человеческой, оно неизбежно, как рок, и почти всегда несет людям трагическую кончину. Эта идея имеет определенную генетическую связь с милитаризацией капиталистических стран. Смысл ее не мудрен: если наука сегодняшнего дня отдает свои лучшие силы на создание новейших видов вооружения — нейтронных бомб и крылатых ракет, то вряд ли будущее внесет изменения в сложившуюся ситуацию. Дух обреченности порождает водопад романов, повестей, рассказов, в которых Земля гибнет, объятая атомным пламенем войн.

С особой яркостью это проявилось в кинематографе. Ленты типа "Они пришли из космоса" Дона Сигеля, "Существо из другого мира" Говарда Хаукса или «Формикула» Гордона Дугласа дали «нечистой» фантастике мощнейший импульс.

Побивая рекорды массовых сборов, по экранам Америки и Западной Европы недавно вихрем пронесся фильм "Звездные войны", виртуозно отснятый Джорджем Лукасом на студии "XX век — Фокс".

Произошло нечто невиданное.

У кинотеатров выстраивались длиннющие очереди, билеты перепродавались по пятьдесят долларов и выше. Всем хотелось поскорее увидеть умело сработанную сказку, в которой юный герой освобождает звездную принцессу от кошмарного дракона, то бишь действующей в масштабах галактики некой преступной империи.