Всеволод Ревич - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 26 (1982)

— Возможно.

Разгонщик по-прежнему следил за гусеницей — полтора дюйма черного ворса знай себе обследовали темный сук. Я пододвинулся к своему собеседнику, нечаянно задев кору ухом.

— Далее, отнюдь не все люди одинаковы. Среди нас есть Эйнштейны и есть тупицы. А ваш пришелец может принадлежать расе, где индивидуальные различия еще рельефнее. Допустим, он какой-нибудь супер-Эйнштейн…

— Об этом я не подумал. Исходным моим предположением было, что он делает свои выводы с помощью компьютера…

— Далее, вид может сознательно изменить себя. Допустим, они давным-давно начали экспериментировать с генами и не успокоились до тех пор, пока их дети не стали гигантами ростом в милю, с космическими двигателями, встроенными в спинной хребет. Да чем, черт возьми, вас так привлекает эта гусеница?

— Вы не видели, что сделал тот мальчишка?

— Мальчишка? Ах, да. Нет, не видел.

— Гусеница ползла по дорожке. Люди шли мимо. Под ноги никто не глядел. Подошел мальчишка, наклонился и заметил ее.

— Ну и что?

— А то, что он поднял гусеницу, осмотрелся, подошел сюда и посадил ее в безопасное место, на сук.

— И вы упали в обморок.

— Мне, безусловно, не следовало бы поддаваться впечатлению до такой степени. В конце концов сравнение — не доказательство, Не поддержи вы меня, я бы раскроил себе череп.

— И ответили бы на заботу золотого великана черной неблагодарностью.

Разгонщик даже не улыбнулся.

— Скажите… а если бы гусеницу заметил не ребенок, а взрослый?

— Вероятно, он наступил бы на нее и раздавил.

— Вот именно. Так я и думал. — Разгонщик подпер щеку языком, и щека неправдоподобно выпятилась. — Она ползет вниз головой, Надеюсь, она не свалится?

— Не свалится.

— Вы думаете, она теперь в безопасности?

— Конечно. Ей теперь ничто не грозит.

ПУБЛИЦИСТИКА

Еремей Парнов. Два лика Януса

Ты все снился себе, а теперь ты к нам заживо взят.

Ты навеки проснулся за прочной стеною забвенья.

Ты уже не снежинка, на дымные кольца разъят,

Ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья.

Тонкий лирик и одаренный писатель-фантаст Вадим Шефнер написал прекрасное стихотворение, посвященное фантастике. Мне запомнилась заключительная строка: "Ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья". Позволю себе не согласиться с этим. Фантастика действительно является зеркалом, причем параболическим, которым, как рефрактором телескопа, улавливается свет далеких звезд. Но это все же сугубо земное зеркало наших знаний и представлений о человеке и мире.

Фантастические рефракторы отлиты не из мертвого стекла, холодно и бездушно отражающего свет далеких созвездий. Они одухотворены жизнью, нетерпеливой, горячей, чуткой к добру и злу.

В свое время известный советский хирург профессор Н. Амосов заметил, что описанная в романе А. Беляева "Голова профессора Доуэля" операция стала вопросом морали, а не науки и хирургической техники. И отнюдь не случайно этические проблемы науки сделались объектом исследования в его научно-фантастическом романе "Записки из будущего". Ученый ищет свое отражение в "земных зеркалах"…

Писатель-фантаст-тоже. Как и ученый, он ставит эксперимент. Первая ненаписанная фраза многих произведений могла бы звучать так: "Что будет, если…" Порой на испытательных полигонах фантастики исследуются — по законам искусства — социальные аспекты наиболее радикальных, чреватых серьезными сдвигами научных идей. Но подчас на них возникают и сами идеи, дающие первоначальный толчок научной мысли. Не случайно один из творцов голографии член-корреспондент АН СССР Ю. Н. Денисюк признавался, что его буквально заворожили фантастические разработки в рассказе "Тень Минувшего" И. Ефремова.

О роли фантастики в выборе главной цели своей жизни писал пионер звездоплавания К. Э. Циолковский. Книгой, оказавшей на него наибольшее влияние, была "Из пушки на Луну" Жюля Верна. На непреходящее влияние фантастики постоянно указывали и советские космонавты В. Шаталов, Г. Гречко, А. Леонов, Г. Титов, Б, Егоров, К. Феоктистов. Любил и очень хорошо знал произведения советской и зарубежной фантастики академик С. П. Королев. Он часто говорил, что с детства начал мечтать о Марсе. Вопреки скептическим выкладкам тогдашних популяризаторов науки, «вычисливших», что существующие виды топлива не могут сообщить ракете вторую космическую скорость, он верил в межпланетные сообщения. Мы знаем, во что материализовалась эта вера.

Вот почему с полным правом можно сказать, что с незримых полигонов фантастики берут начало дороги в неведомое. Большая их часть теряется в чистом поле или возвращается на круги своя, и лишь очень немногие приводят прямехонько в лабораторию, на испытательный стенд, на космодром. И хоть КПД такого процесса не очень высок, овчинка явно стоит выделки. Тем более что этим далеко не ограничивается вклад фантастики в научно-технический прогресс, ибо главное ее воздействие заключается в создании творческой атмосферы, в раскованности воображения, дерзком полете мысли, крылатом броске через невозможное…

В идеале фантастика в художественной форме воплощает диалектический метод познания мира. Разумеется, речь идет о подлинной литературе, гуманистической по духу и оригинальной по замыслу, впервые открывающей неизвестные ранее стороны бытия. Отсюда и ее невиданная популярность. Ведь одни только клубы любителей фантастики, организованные во всех странах Европы, насчитывают десятки миллионов членов. Это своего рода авангард куда более многочисленной армии «неорганизованных», но влюбленных в научную фантастику читателей.

Фантастике свойственно говорить о будущем. Именно это и сделало ее любимым жанром молодежи. Она стала ныне могучим средством воспитания, активным орудием прогресса. Лишь подход к научной фантастике как к уникальному явлению современной культуры позволяет понять, почему она оказалась столь притягательной и для школьников, и для студентов, и для серьезных ученых.

Питаясь живительным соком научных идей, фантастика не перестает быть искусством. В отличие от науки, которая неудержимо ветвится, образуя все новые ячейки узкой специализации, научная фантастика всякий раз стремится создать целостную картину мира.

Полигон научных идей, исследование социальных моделей, блистающие солнца утопических миров и мрачные пророчества грядущих опасностей — все это разные лики изменчивой музы. Мгновенные черты, по которым едва ли возможно судить обо всем облике. В утопическом зеркале радостных предчувствий, в сумеречном зеркале тревог и сомнений грозного мира антиутопий порой проскальзывают отблески неоткрытого будущего. Параболические антенны фантастики призваны лоцировать настоящее. В них всегда отражается, пусть гипертрофированно, современный писателю мир, а будущее, как известно, всегда создается сегодня.