Евгений Гаркушев - Близкие миры

– Присоединяйтесь, Николай Васильевич! – обрадованно закричал Гнилорыбов.

– Может быть, перейдем на «ты»? – сразу же предложил Давыдов.

Не то чтобы математик очень хотел поближе сойтись с заместителем председателя комитета по рыболовству. Просто отчество Гнилорыбова он так и не удосужился узнать. Помнил, что его зовут Виктор. А ведь считалось, что они хорошо знакомы!

– Конечно, Николай! – хлопнул по плечу Давыдова Гнилорыбов. – Знакомься с моими сотрудниками!

Кучерявый черноволосый парень, лицо которого было знакомо Николаю, уже разливал по рюмкам остатки коньяка. Другой, худощавый, рыжий, откупоривал пятую бутылку.

– Борис, Анатолий, – представил своих заместителей Гнилорыбов. – Павел, Реваз, Вадим… Еще Борис и Руслан.

Давыдов жал руки, улыбался. Рыболовы ему в общем нравились. Жулики, но обаятельные.

– Борис из Сочи, – кивнул на кучерявого Гнилорыбов. – Вы ведь живете по соседству?

– Почти, – улыбнулся Николай. – Несколько сотен километров. У нас хоть и юг, но не такой южный…

– В таком случае за Дон и Кубань – поднял рюмку находчивый Павел. Была его очередь говорить тосты.

Присутствующие одобрительно загудели. Выпили, взяли по кружочку лимона, убывание которого с огромного блюда было почти незаметно.

– Пробуй семгу с лимоном, – предложил Николаю Гнилорыбов. – Отличный вкус, даже под коньяк, хотя некоторые коньяк рыбой не закусывают!

Самолет загудел и резко начал разгоняться. Вадим завалился на кресло, остальные благополучно удержались.

– За пятый океан, в пределы которого мы вступаем! – провозгласил тост рыжий Анатолий.

Все снова опрокинули рюмки. Николай подумал, что даже при небольших объемах питейных сосудов выдержать такой темп будет непросто. Рыболовы явно не собирались прибывать в Иркутск в осмысленном состоянии. Наверное, и ночевать многие останутся в самолете…

Потом пили за Волгу и реки ее бассейна, за Енисей, за Ладогу, за Балтийское море и мелкую рыбешку, без которой не было бы промышленного рыболовства. Выпили и за Камчатку, поставляющую стране таких замечательных крабов (Анатолий, шевеля руками и усами, очень похоже изобразил краба), и за самих крабов. Крабами же и закусили.

Нетвердым голосом провозгласили тост за Северный Ледовитый океан (под водку, так как восьмая бутылка коньяка закончилась, а девятую не нашли). Потом Борис начал петь, а Вадим и Павел побрели к креслам, несмотря на протестующие заявления Анатолия – признанного тамады. Николай пристроился подальше от сервировочного столика и задремал Веселье в салоне самолета с переменным успехом продолжалось.

В Иркутске приземлились рано, однако солнце уже взошло. Помимо того что самолет был в пути несколько часов, он летел навстречу рассвету. На аэродроме суетились хмурые люди с заспанными лицами. Радости встречать высокую комиссию с утра пораньше им не было никакой. Но высокие чины это скрывали, а технические работники только что не ругались вслух. Невыспавшиеся, но сравнительно бодрые рыболовы сгружались с воздушного лайнера.

Гнилорыбов похлопал невеселого Давыдова по плечу:

– А ты думаешь, мы пьянствуем! Нет, Николай! Акклиматизируемся!

– Я, наверное, принял мало акклиматизатора, – попытался пошутить Давыдов.

– Не поздно исправить. – Гнилорыбов сделал недвусмысленное движение обратно в салон, к шкафчику, в котором еще вчера Николай приметил с десяток литровых бутылок водки. Столько рыболовы не смогли выпить за ночь. Как ни старались…

– Нет уж, меня избиратели ждут, – ляпнул Давыдов.

Голова у него после такого заявления едва не треснула от боли, а щеки покрылись ярким румянцем. Николай испытывал страшные муки совести. Он солгал! Не нарочно, совершенно случайно, перепутав свой округ с районом учений и депутатскую деятельность с научной работой. И «правдосказ» наказывал математика по полной программе.

Смутно радовало, однако, то, что сказать неправду он все-таки может. Но платить за такую возможность столь некомфортными ощущениями, будучи в трезвом состоянии Давыдов не стал бы. А состояние у него сейчас было такое… Как известно, клин клином вышибают. На всякую химию найдется другая химия, ее действие подавляющая… Но вряд ли стоит напиваться до потери сознания, чтобы кому-то соврать сам не зная что и зачем.

– Сейчас пересаживаемся в вертолет и летим в Гусиноозерск, – сообщил Гнилорыбов. – Там наша база.

– Вы ведь ничего об этом не говорили, – подозрительно глядя на Гнилорыбова, удивился Давыдов.

– Так от Гусиноозерска до Улан-Удэ рукой подать, – успокоил депутата Гнилорыбов. – У меня вот и карта где-то была… Вы же в Улан-Улэ хотели?

– Не совсем. База у нас на границе. Я звонил своему директору, он мне сказал, как называется поселок… У меня где-то записано… Смешное такое название.

– Не беда, вспомните, – хлопнул товарища по плечу Гнилорыбов. – Еще лучше – не придется от Улан-Удэ транспорт искать. Я вам провожатого надежного дам. Бориса, например, Шведова. Ему рыболовство на Селенге инспектировать надо. Эта река к нам из Монголии течет… Завезет вас Борис куда угодно. Хороший парень, балагур…

– Угу, – кивнул Давыдов, мучительно вспоминая, где он видел веселого Шведова до их встречи в самолете. Фамилия тоже была знакомой. Кажется, Борис Ефимович возглавлял какую-то партию в его мире. То ли продвинутых центристов, то ли радикально-правых… Да, точно! От него еще была в восторге университетская преподавательница английского языка…

Часть 3

НАРОДНАЯ ДИПЛОМАТИЯ

Легкий вертолет скользил над серой гладью реки. Пилот ворчал что-то о том, что в последнее время навигационные системы часто дают сбои, поэтому нужно придерживаться естественных ориентиров. В частности, русла реки, которая, понятное дело, никуда не денется. Хотя теории своей он не слишком придерживался, время от времени заявляя: а вот излучину эту мы срежем, тут я места знаю…

Вертолет неизвестной Николаю модификации мог взять и побольше пассажиров – в салоне было шесть кресел, – но летели двое: Давыдов и Шведов. Борис непрестанно рассказывал рыбацкие байки, от которых у Давыдова уже начинала болеть голова. Правда, может быть, не безобидные байки Шведова, а чрезмерное употребление спиртосодержащих смесей давало такой эффект, – так молодому пилоту, Саше Петренко, было, похоже, интересно слушать рассказы приезжего проверяющего. Как же, свежий столичный юмор…

Тем временем ориентиров становилось все меньше. Давно уже накрапывал дождь, а теперь вертолет зашел в зону густого тумана. Внизу было практически ничего не видно, хотя летели на маленькой высоте – метров тридцать над землей.