Вадим Тарасенко - Любимец Бога

– Неужели непонятно, батюшка?

– Ты хочешь… – вдруг догадался отец Сергий.

– Я жажду. И я сделаю это!

Через час отец Сергий проводил молодого человека до дверей храма.

– Как твое имя, брат мой?

– По паспорту я Игорь Конюхов. Но после гибели отца я называю себя Давидом.

– Ты победишь Голиафа!

Дверь храма закрылась за молодым человеком.

Объединенная Русь. Россия. Чита.

4 июня 2190 года. Пятница, 9.30 по местному времени.

Разящий смысл плаката не мог остановить даже пуленепробиваемый пластик окна губернаторского кабинета.

РАВНЫЕ ИЗБИРАТЕЛЬНЫЕ ПРАВА ВСЕМ.

«Ну, конечно. Размечтались. Дай вам волю, так уже здесь была бы не Читинская область России, а какая-нибудь китайская провинция Хуйдабао». Губернатор области Иван Никитич Стольников, прислонившись лбом к окну, смотрел на заполненную людьми площадь перед зданием областной администрации.

Приказ Орлова был краток и недвусмыслен – пресекать беспорядки на корню. Стольников знал, что аналогичный приказ получили начальники областных управлений внутренних дел и Службы безопасности. Это несколько успокаивало – подобная ответственность, разделенная на троих, не такая уж и страшная штука. Впрочем, почему на троих? Подобный приказ лежал на столе и у главнокомандующего Забайкальским военным округом – так сказать, основного гаранта конституции.

Губернатор подошел к столу и нажал одну из кнопок на видеофоне.

– Александр Павлович, ну что у вас?

– Бузят, но пока в пределах закона. – Худощавое лицо главного милиционера области было спокойным.

Еще одно нажатие кнопки, и на второй половинке экрана возникло лицо начальника Службы безопасности области:

– А у вас что, Сергей Сергеевич?

– Судя по анализу агентурной и технической разведок в городе есть по крайней мере три радикально настроенные группировки. Но пока преобладают компромиссные настроения. В принципе, Иван Никитич, мы в течение получаса можем обезвредить их, и я думаю, после этого все успокоится. – Круглолицый эсбэшник с чуть оттопыренными ушами меньше всего походил на коллегу Джеймса Бонда по нелегкому ремеслу. Но Стольников знал, что в данном случае внешность обманчива. За добродушной внешностью скрывался сильный, матерый хищник. И десятки успешно проведенных им операций были тому подтверждением.

– Из других областей информация есть?

– Все примерно так же, как и у нас.

Губернатор с минуту подумал.

– Мы, конечно, можем изолировать основных смутьянов, но завтра на смену им придут другие. И с каждым годом удерживать власть будет все труднее. Славянки, к сожалению, ленятся рожать, чего не скажешь о китаянках и мусульманках.

– Так что вы предлагаете, Иван Никитич, уступить без боя? – глухо произнес генерал-майор милиции Александр Павлович Асташев.

Круглое лицо генерал-майора Службы безопасности Сергея Сергеевича Коновалюка по-прежнему излучало добродушие.

– Упаси бог, Александр Павлович. Я как раз имею в виду другое. Лучшая защита – это нападение. Это как в боксе: чем сильней и больней ударишь, тем дольше противник не в состоянии на тебя напасть. Поэтому вот что я предлагаю… – Защищенная линия связи надежно скрывала разговор высокопоставленных чиновников от посторонних ушей.

Там же. Командный пункт спецотряда «Сокол».

10.00 по местному времени.

Многотонная бронированная дверь бесшумно отъехала в сторону. На пороге стоял генерал-майор милиции Асташев в непривычной для него камуфляжной форме. Рядом в полном боевом снаряжении застыла личная охрана генерала. Командир дежурной смены майор Краснов вскочил с кресла и вытянулся по стойке смирно:

– Господин генерал-майор, дежурная смена спецотряда «Сокол» находится в состоянии повышенной боевой готовности. Командир дежурной смены майор Краснов.

– Вольно, майор. – Асташев шагнул в бункер.

Два офицера по многочисленным мониторам контролировали ситуацию в городе. Еще раз окинув взглядом помещение бункера, Асташев резко приказал:

– Майор Краснов, сдайте дежурство капитану Поскребышеву.

– Но…

– Майор, выполняйте приказ!

Слева и справа от Краснова уже стояли телохранители генерала. На их черных шлемах пульсировали красные точки – оружие охраны приведено в полную готовность.

– Слушаюсь, господин генерал.

В бункер вошел молодой офицер с заметной сединой на висках.

– Капитан Поскребышев, приступить к дежурству.

– Есть!

Уже выйдя из бункера, Асташев тронул плечо Краснова:

– Не расстраивайся, майор, это необходимо. Сейчас иди домой, и пусть твоя жена и ребенок сегодня не выходят на улицу.

– Спасибо, господин генерал. Я все понял.

Уже дома, встретив тревожный взгляд жены, он произнес:

– Мэй, пока я не разрешу, из дому не выходить.

– Андрей, что случилось?

– Меня отстранили от несения дежурства, заменив капитаном Поскребышевым.

– Почему?

– Потому что я женат на китаянке, а у Поскребышева жену изнасиловали и убили китайцы.

Невысокая хрупкая женщина судорожно прижалась к груди мужа.

Там же. Кафедральный собор в честь

Казанской иконы Божьей Матери.

10.45 по местному времени.

Бронированная машина, грациозно, несмотря на свою многотонную массу, описав полукруг, остановилась возле православного храма, разделив толпу на две неравные части. Около самых ворот сгрудилась небольшая кучка людей славянской внешности. Напротив стояла многочисленная толпа китайцев, густо разбавленная смуглыми черноволосыми людьми. Впереди, словно щиты, на земле стояли огромные плакаты: «Вон с земель наших предков», «Убирайтесь к себе домой», «Это вам не Россия». Небольшая башенка на машине повернулась, и ствол водомета недвусмысленно нацелился в эти плакаты. Из толпы послышались крики возмущения. В корпусе боевой машины откинулся люк, и на землю спрыгнул молодой подтянутый мужчина в камуфляжной форме. Тут же отворилась дверь в храме, и из нее вышел архиепископ Читинский батюшка Иннокентий. На белоснежном клобуке сиял золотой крест. Такая же белоснежная борода волнами спадала на грудь. Мясистое, породистое лицо было суровым и в то же время спокойным. Вся грузная фигура архиепископа излучала уверенность и непоколебимость.

Офицер подошел к архиепископу и, встав на одно колено, поцеловал протянутую руку. Возмущение в толпе еще больше усилилось. Архиепископ что-то сказал офицеру, тот усмехнулся и пренебрежительно махнул рукой в сторону толпы. Та буквально взвыла. В сторону храма полетели бутылки, камни, хлопнул одинокий выстрел. С легким шипением из ствола бронированной машины ударила струя воды, валя людей на землю. Вопль ярости и гнева огласил древнюю площадь, и возмущенная толпа, легко преодолев несколько метров, окружила машину и, словно бушующая вода в половодье, поглотила и архиепископа, и офицера, и небольшую кучку остальных защитников православного храма.