Алексей Бессонов - Концепция лжи

– После Севильи некоторые тайны перестали считаться таковыми. Да, в общем-то, и Коровин для меня человек не чужой – я познакомился с ним лет двадцать назад, и при довольно своеобразных, мягко говоря, обстоятельствах. В первый же день нашего знакомства мы пересчитали друг другу зубы. А потом стали друзьями… Так бывает, э?

– Вы, Пауль, остаетесь верны себе. Честно говоря, я никак не ожидал увидеть вас среди этих…

– Этих говноедов, ты это хотел сказать? Чего уж там, давай называть вещи своими именами. Да, я здесь, но вопросы решаю свои собственные. А вот что в твоем обществе делал этот безумный англичашка?

– Вы имеете в виду Чизвика?

– Кого ж еще, парень? Странные у тебя знакомства. Чизвик стал просто опасен, ты не находишь? Он маньяк, не так ли?

Леон побарабанил по столу пальцами.

– Да, – согласился он. – Сэр Артур в самом деле говорит довольно странные вещи. Похоже, он то ли действительно спятил на своих обожаемых Старших, то ли дошел до той грани, когда цинизм превращается в… не знаю даже, как это сформулировать…

– Спятил, – жестко произнес Уленгут. – Можешь мне поверить, в данный момент он уже плохо соображает, где кончаются его фантазии и начинается суровая реальность. Именно этим он и опасен. Так что лучше держись от него подальше, майор. Но расскажи-ка мне лучше, как там твои? Дед недавно сообщил мне о свадьбе твоей сестры… где гуляли?

Некоторое время они болтали о делах семейства Макрицких, потом Уленгут с сожалением посмотрел на часы и отставил в сторону уже опустевшую кружку.

– Как жаль, что мне нужно улетать. С другой стороны – здорово, что я тебя встретил, а то это дело тянулось бы еще пару лет. У меня к тебе небольшая просьба, Леонид. Совершенно необременительная, не переживай.

– Ну, Пауль, я всегда к вашим услугам!

– Тогда слушай. Дело в том, что я должен Коровину бутылочку вина, и не могу отдать ее уже чуть ли не год. Но искать сейчас что-нибудь приличное мне некогда, зато здесь, а Праге, у меня есть добрые знакомые. Завтра вы наверняка потащитесь смотреть на местные древности – и Староместскую площадь, естественно, не минуете. Спросишь, где находится Гусова улица, тебе любой гид покажет – а там найдешь погребок «Старый Иосиф». На самом деле никакой он не старый, но именно там можно всегда найти что-нибудь интересненькое… Я туда позвоню, и завтра в любое время тебя будут ждать. Можно не завтра, послезавтра, только зайди обязательно, слышишь? А то я и так в дурацком положении, все никак мне до Москвы не добраться.

– Но Пауль, я не слишком разбираюсь в европейских винах. Что мне выбрать?

– Ничего выбирать не нужно, все выберут за тебя. Расплачиваться, естественно, тоже не надо. Придешь, представишься, заберешь, а в Москве вручишь Валентину. Я думаю, он порадуется. Ну и привет передашь, само собой. Все, Леон, – Уленгут встал и грустно улыбнулся. – Прощай. Увидимся, я надеюсь.

Леон вскочил и схватил протянутую ему ладонь. В серых глазах юриста ему почудилась какая-то то ли тоска, то ли горечь, но наваждение длилось не более секунды – улыбнувшись, Уленгут подмигнул ему и пошел прочь, в сторону тускло светящегося дверного проема.

Глава 2.

Уленгут ошибся – экскурсия по пражским достопримечательностям в программу симпозиума не входила, очевидно занятым юристам было не до того. Поэтому, обойдя после завтрака все возможные места скопления праздных участников на предмет участия в тусовке и не обнаружив оных, Леон вернулся в свой номер, чтобы переодеться и подъехать за бутылкой для шефа. О том, что Пауль Улегнгут может быть знаком с Коровиным, прежде он даже и не догадывался. Впрочем, насколько ему было известно, судьба не раз забрасывала старого крючкотвора в самые разные места. В молодости, например, ему случилось даже поработать на Венере, так что в принципе факт такого знакомства не выглядел чем-то из ряда вон выходящим.

Леон велел таксисту высадить его на Дворжаковой набережной, едва машина пересекла Влтаву по недавно отстроенному путепроводу севернее легендарного Карлова моста, и, вызвав на дисплее коннектера пражский навигатор, принялся соображать, как теперь добраться до Гусовой улицы. Насколько Макрицкий помнил Прагу, Гусова должна была находиться где-то неподалеку. Сориентировавшись, Леон спрятал аппарат в карман и двинулся к югу. Вокруг него толпились туристы всех языков и цветов кожи, снаряженные яркими банками с дешевым чешским пивом, из приоткрытых дверей таверн и подвальчиков несло сосисками м кислой капустой. В недавнем еще прошлом и сам он, оказавшись здесь, не преминул бы заглянуть в приличный ресторан, но сейчас Макрицкий даже не обращал внимания на происходящее. Вчера, залитый некоторым количеством китайского винца, короткий разговор с доктором Чизвиком не вызвал у него особой тревоги, тем более, что сверху на него наложилось удивление от встречи с Уленгутом. Но теперь слова англичанина не шли у Леона из головы.

Герр Пауль был безусловно прав – Чизвик и впрямь перестал отдавать себе отчет в происходящем. В противном случае он не стал бы болтать с Леоном о таких вещах, как… как что? Что он имел в виду, заявив, хоть и не прямо, о фактах нарушения Кодекса самими Старшими? И, черт возьми, не ради ли сокрытия этих фактов и была выстроена вся та громоздкая и дорогостоящая система лжи, система оболванивания налогоплательщиков, именуемая Чизвиком «пропагандистской кампанией»? Эх, взять бы старика Артура за шкирку, да покопаться у него в голове: наверняка там найдется немало интересного. Или – задать прямой вопрос Коровину?

Сейчас Леону казалось что скоро, особенно в свете последних событий, настанет тот час, когда подобный вопрос может быть задан, не глядя на чины, допуски и карьерные перспективы. Ощущение близости чего-то чрезвычайно гадкого, преследовавшее Макрицкого в последние недели, здесь, в Праге, вдруг усилилось едва не на порядок.

Он дошел до пересечения Карловой и Гусовой, машинально свернул направо – и почти сразу же увидел нужную ему вывеску.

«Старый Иосиф» оказался крохотным подвальчиком с несколькими дубовыми столами и темной, покрытой специальным тонированным лаком стойкой, за которой на стеллажах ждали своего часа десятки и сотни разнокалиберных бутылок, прибывших сюда со всех концов земного шара.

– Hello, – обратился он к пухленькой девушке в нарядном клетчатом переднике, дремлющей посреди этого великолепия с включенным медиапроектором в руке, – мне должны были передать кое-какую посылку… от пана Уленгута.

Девица встрепенулась, с некоторым недоумением обвела сонным взглядом пустой зальчик, и подняла глаза на Леона.

– Посылку? Для пана?.. Ах, сейчас… Я-ан!