Роман Злотников - Пришельцы. Земля завоеванная (сборник)

Интересно было смотреть на эту ситуацию со стороны. Айвен заметил, что человек, с самого начала проявивший себя злым, и сейчас задает вопросы недобро, резко. И ему нравится, когда Айвен отвечает несколько робко, как бы испуганно. Другой же спрашивал мягким, душевным, вкрадчивым голосом. А здесь Айвен чувствовал, что удовольствие спрашивающего вызывают простые, спокойные ответы, когда он смотрит зрачки в зрачки широко открытыми, «честными» глазами.

Поскольку Айвен начал отвечать именно то и именно так, как хотели эти двое, то он уже не испытывал боли. «Интересно, а может, прежняя боль, появлявшаяся, как показалось, во время задержки с ответом, была случайной?» Айвен намеренно задержался с ответом, изобразив размышление, и боль тут же вернулась – та же и в прежнем порядке. Ага, значит, он не ошибся со своим анализом и своими выводами. Эта неожиданно обнаружившаяся игра становилась еще более интересной.

И еще он уловил, что когда слишком долго отвечает безошибочно и без пауз, то вопрошающие тоже недовольны. Значит, периодически нужно ошибаться. И как только Айвен принял это решение, оно стало частью его «автоматических ответов». А он тем временем начал размышлять над другим: какие вопросы ему задают, можно ли их систематизировать? И, надо же, как только Айвен поставил перед собой такое задание, все вопросы, уже заданные и сейчас задаваемые, представились в его воображение большим массивом, который дробится на несколько групп.

Первая группа вопросов – разные вариации одного, главного: «Что он сделал с Марьей?»

Вторая: «О чем его просила Марья?»

Третья: «Что он знает о контактах, общении Марьи с кем-то, кроме Хозяйки?»

Четвертая: «Есть/было/будет ли у него самого общение с кем-то, кроме Старика и Марьи?»

Пятая: «Что он знает о Великом Поражении над Кур-Ити-Ати?»

Тут Айвен неожиданно стопорнулся, потому что классифицировать дальше было труднее. Вопросы были более разнообразными и как будто сопротивлялись, ускользали от классификации. Но Айвену все же удалось сбить их в стайку.

Старик! Эти вопросы так или иначе касались Старика, хотя сам он в них часто и не назывался. Но обязательно подразумевался.

А седьмую группу составляли вопросы неклассифицируемые, то есть самые-самые разнообразные. Они были как вода, в которой стайками плавали остальные шесть групп вопросов.

Дальше Айвен готов был понять еще что-то важное, но тут второй, тот, что «добрый», опять мягко прикоснулся к его голове, и Айвен вновь потерял сознание.

– Ну, что, – сказал первый, «злой», – можно прекращать, наверное. Вопрос-массив загружен полностью. Распределение ответов – в рамках нормы. Не думаю, что нужен дополнительный. Или все же сделать коррекцию? А?

– Вряд ли. Линия ответов четкая, прекрасно выраженная.

– Да-да. Поначалу даже слишком идеально. Признаться, у меня сначала закралось подозрение. Но ненадолго. Вроде как обычное статистическое отклонение.

– И я сначала заволновался, но потом, когда пошли прогнозируемые отклонения… Нет-нет, все в порядке.

– Так что, выныриваем этого болванчика и отправляем Старику?

Оба замолчали. Пауза затянулась.

– Да, по всем инструкциям так и нужно… – опять заговорил второй. – Выводить и отправлять к месту службы. Но что-то меня дергает. Будто что-то не так.

– Та же ерунда, – согласился первый. – Скажу больше. Такое впечатление, что он и сейчас нас слышит. – Очевидно, последнее предположение обоим показалось таким невероятным, что они рассмеялись.

Айвен же вдруг (снова «вдруг») осознал, что действительно слышит их. И это было странно. Ведь он терял сознание, когда рука второго коснулась его лба. Но если настоящую потерю сознания можно сравнить с глубоким сном, в который проваливаешься, как в яму, то тут сон был легкий, поверхностный. И спишь, и не спишь, периодически слышишь, как домашние шумят за стенкой.

– Нет, ну слышать нас он, конечно, не может, – сказал второй. – Но такое впечатление, что в этом парне что-то есть.

– Согласен. Не гений, но мог бы работать у нас. Пограничный уровень способностей. По инструкции можно оставить как есть. Можно попробовать взять к нам в Службу Порядка. Можно, если начать придираться…

– Причем сильно придираться…

– Да, сильно… Тогда можно взять в глубокую обработку. Но если мы не ошиблись с «пограничным уровнем способностей», то это разрушение сознания. Да?

– Пожалуй, да. У него же откуда-то высокая критичность. А с ней перегруза не выдержать. Так как решим? Что делаем?

Айвен не совсем понимал, что стоит за словами этих двоих. Что за «пограничный уровень способностей»? Но даже его понимания «болванчика» было достаточно, чтобы взять в толк, что означает «разрушение сознания». Ему ужасно этого не хотелось. И в Службу тоже не хотелось. Почему-то за этим словом чудилось нечто не совсем чистое. Пожалуй, даже гаденькое.

«Оставить, как есть. Оставить, как есть. Оставить, как есть…» – мысленно повторял про себя Айвен.

– Оставим, как есть, – сказал первый.

Услыхав дословное повторение своей мысли, желания, Айвен вздрогнул от неожиданности. И тут же испугался за себя – скверное поведение для находящегося в обмороке. Но оказалось, что ничего страшного. Сегодня – все по делу. Все на пользу.

– О! Пошли первые единичные судороги. Что-то мы тормозим. Давай быстренько формулировать решение-обоснование-версию.

– Да. Итак… Возвращаем этого Старику?

– Так… Будем накладывать какие-то ограничения на память и сознание?

– Не стоит. Только Старика злить. Ведь все эти обезьянки из обслуги – их дальние родственники.

– Согласен. По поводу Марьи в Олл-Инфе ничего нового?

– Так, смотрю… В трех километрах отсюда белковая аномалия. Там у нее была кровопотеря. Прогнозная версия с вероятностью восемьдесят семь процентов: смертельный исход, обусловленный нападением морских хищников.

– Ясно. Доплавалась Марья. Ну вот скажи, что за… Есть же инструкция – не выплывать за двухкилометровую зону. Откуда она здесь взялась такая?

– Хозяйка просила взять в служанки именно ее. Учитывая, что у Хозяйки других родственников не осталось, Служба Порядка пошла навстречу.

– Несмотря на такой уровень нонконформизма?

– Да.

– Тогда ясно… А этому, – Айвэн почувствовал, что его плеча коснулась рука, – говорим, что эта Марья утонула?

– Да.

– Тогда нужна программа нивелирования чувства вины.

– Конечно. Но не до нуля. Пусть немного останется – будет лучше работать, старательней ухаживать за своим Стариком.

– А что с Хозяйкой? Переводим ее обслуживание на машинерию?