Романовский Александр - Ярость рвет цепи

Отдельного упоминания заслуживали приборы. Все миски и кружки были металлические – из алюминия. Вилка, пластмассовая, была явно позаимствована из набора одноразовой посуды (которая, в свою очередь, не была рассчитана на волчью порцию). Про существование же такого предмета, как столовый нож, в Клоповнике помнили лишь старожилы.

Но еда была обильна и отменно приготовлена. Возможно, виной тому служил голод, но Курт не мог вспомнить, когда ему удалось так поесть в последний раз – даже в убежище. Пища стаи была сытной, но и вполовину не столь вкусной.

(Это был пряник, который волк с пренебрежением принял.)

Поглощая еду, он вспоминал Тарана. А именно момент, когда ошейник впервые заявил о своем предназначении.

Не успел Курт поставить на пол последнюю миску, как по лестнице прогрохотали шаги и дверь вновь распахнулась. Как и в первый раз, это вновь была неразлучная парочка. На этот раз пульт управления держал Нож, а Топор начал открывать решетчатую дверь.

На волка поглядывали две пары беспокойных глаз. Он сидел, не двигаясь, пока Нож не дернул дверь на себя.

– Выходи, – буркнул он. – И без глупостей, волчонок… – У него это прозвучало совсем по-другому, чем у Тарана. Хэнк обращался к узнику так, словно видел перед собой глупого щенка. Помощники же Курта явно побаивались. Если постараться, то, как ему казалось, можно было уловить тихий запах этого самого страха.

Курт вышел из камеры. На него не стали надевать ни наручников, ни чего-то другого. Это само по себе было рискованно, а кроме того, не имело особого смысла.

Безволосые тащились позади, отстав на несколько метров. Нож с пультом управления шел последним, Таран, соответственно, в середине. Порядок определила непродолжительная перепалка, в процессе которой безволосые торговались, чья очередь нести “бирюльку”…

Выйдя на поверхность, Курт вновь пару мгновений привыкал к дневному свету. Это было утро, несомненно. Солнце недавно поднялось над горизонтом и еще не успело преодолеть и трети ежедневного пути к зениту. Кровавые облака горестно сопровождали этот полет. Все остальное закрывали стены, крыша и маскировочная сеть.

Таран стоял посередине тренировочной площадки. Он что-то говорил бородачам, но, завидев волка, умолк и махнул рукой. Гладиаторов было всего шестеро, если не считать “безрукавочников”, – четверых, если, опять-таки, не считать Ножа, Топора и самого Тарана. Курт чуть помедлил и все же двинулся к нему.

Он не без труда осознал, что уже почти не чувствует смущения из-за своей внешности, вернее, отсутствия одежды. Все тут знали, что он волк, так что переживать не имело смысла.

Глаза его ощупывали окружающее, сознание сопоставляло, анализировало и делало выводы. Гладиаторы по-прежнему были вооружены бутафорским оружием. “Безрукавочники” также ничуть не изменились, один лишь Таран нацепил на физиономию загадочное выражение – как у вора, совершившего беспардонную кражу и уже почти уверенного, что его не отыщут. Это насторожило Курта более всего остального. Его похитили у остального мира, но искать не станет ни единая живая душа. Если никто не знает о пропаже, кто же его будет искать?

Жертвенная Яма пустовала.

Небрежным кивком Хэнк указал, где волку встать – в углу тренировочной площадки, на расстоянии трех метров от ближайшего гладиатора. Яма оказалась прямо за спиной, оба подъезда – по правую лапу.

Приблизились оба помощника. Нож бросил Тарану “кулон”, что, судя по всему, стало неожиданностью для всех, включая Хэнка.

Курт непроизвольно шагнул вперед. Глазомер безошибочно фиксировал расстояние до цели, колебания каждого объекта, попавшего в поле зрения. Время превратилось в сладкую патоку. Пульт, вращаясь и выделывая другие кульбиты, неторопливо перемещался в этом вязком потоке. Хэнк Таран двигался и того неспешнее. Тем не менее Курт понял, что не успеет. Ему не сделать лучшего в жизни прыжка – во всяком случае, не сейчас. Поэтому он не сдвинулся с места.

Рука Тарана, поднявшись, растопырила пальцы. В следующее мгновение эти толстые сардельки сомкнулись, буквально взяв “кулон” из воздуха. Это было проделано так непринужденно и ловко, что заставляло задуматься, не может ли Хэнк перехватывать метательные ножи в полете.

“Обсидианы” косо глянули на волка, после чего пригвоздили помощника к песку.

– Идиот, – бросил Хэнк Ножу. – В следующий раз подойдешь и передашь из рук в руки. Понял?

Нож обескуражено кивнул.

Таран поиграл желваками и вновь повернулся к волку.

– Итак, приступим, – сказал он, опуская формальности. – Парни, в позицию… А ты, волчонок, иди сюда.

Бородачи разошлись в стороны. Все пятеро образовали своего рода пятиконечную звезду, в центре которой зияло внушительное свободное пространство. Туда-то, в самый центр, и указал толстый палец Тарана. Курт сделал несколько шагов и остановился, настороженно поглядывая по сторонам. Не приходилось сомневаться, что вот-вот ЭТО начнется.

– Сейчас тебе предстоит пройти один тест, – сообщил Хэнк. – Задача нелегкая – продержаться против этих молодцев не менее минуты. Всего шестьдесят секунд – не так много, тем более для такого, как ты… Но, предупреждаю, придется ограничиться разумной самообороной – стоит мне только заподозрить, что ты не сдерживаешь звериных инстинктов, и… – Таран сжал в кулаке кулон. – Понятно?

Курт кивнул.

– Это же, естественно, касается и вас, лоботрясы. – “Обсидианы” оглядели поочередно каждого гладиатора. – Волчонок нужен мне живым и относительно целым. Тот, кто серьезно повредит ему хоть что-то – по неосторожности или намеренно – ответит. Все ясно?

Бородатые подбородки синхронно дернулись. Хэнк удовлетворенно хмыкнул и вновь поглядел на Курта – будто раздумывая, не совершает ли ошибку.

Бойцовский азарт все же победил.

– Отлично. Приготовься… – Хэнк достал из кармана секундомер, “кулон” же не выпускал из другой.

Гладиаторы нагнулись, готовясь к старту. Напряженные руки расставлены в стороны, мышцы налились под кожей. Глаза в упор уставились на волка.

“Безрукавочники” тем временем разошлись, освобождая площадку. Гладко выбритые физиономии нагло усмехались. Они, похоже, предвкушали потеху. Понуро отступили в сторону Нож и Топор. Последним, естественно, отошел сам Таран.

– Да, вот еще… – Он хохотнул. – Никому не удавалось выстоять более тридцати пяти секунд. НИКОМУ. Это самый последний рекорд, его поставил некто по прозвищу Шило…

Бородатые физиономии, все как одна, раздвинулись в кровожадной ухмылке.

Курт почувствовал себя весьма некомфортно. Деревянные мечи, хотя и не могли его проткнуть, выглядели довольно внушительно. Руки же, что удерживали это оружие, несомненно, умели с ним обращаться. Более того, в глазах бородачей читалась такая ненависть, что Курт невольно спросил себя, чем именно он успел так не угодить всем этим людям…