Геннадий Прашкевич - Шкатулка рыцаря (сборник)

Но чихал Врач с остервенением.

Подминал локтями влажную гниль, размазывал по плечам какую-то пакость.

Вдруг моя рука попала в тепло, и мы увидели звезды. Мы действительно увидели звезды над головой! Ну зачем, зачем ехать в Австралию, если над бывшим Домом колхозника небо даже ночью горит таким волшебным пожаром? Зачем искать мудрость за океаном среди сумчатых, если на берегу нашего рукотворного моря все дышит таким теплом, таким миром? Прости меня, Архиповна. Золотые космические мыши с укором шуршат в звездных стогах. Золотые звездные мыши с укором вытягивают хвосты, кивают хитрыми мордочками. В тихом сиянии и славе. Было так хорошо, так светло на душе, что уже ни боль в плече меня не трогала, ни пьяный татарин. Застегивая ширинку, поблескивая коричневой лысиной, он неторопливо двигался к нашему погребу. Мир ему тоже был по душе. Сел у вентиляционной трубы, запалил от зажигалки обрывок бересты. Береста скручивалась, потрескивала, дым от нее валил черный, жирный. Полюбовавшись, сунул горящую бересту в трубу, видимо, решил подкоптить нас. Приник к трубе добрым ухом, счастливый факельщик, потом задумчиво поднял глаза к звездам. Думал, наверное, поймать зайца, приготовить азу. Ну, что еще? Уберечься от клещей, нарубить дров, помочиться за кустиком. Это для меня, дурака, лес был вместилищем необыкновенных чудес. И заяц для меня выглядел не как сковорода с горячим азу, а как вполне нормальный парень, который любит трахнуть зайчиху, пощипать травку, активно дергая своей позорной заячьей губой, а потом, содрогаясь, слушать ужасный джаз-банд группы развеселых волков.

Я встал и пошел к татарину.

Мне и скрываться не надо было.

Во-первых, татарин был здорово занят. Он жадно прикладывал ухо к трубе, ждал, когда мы подадим голоса. Во-вторых, шел я со стороны их костра, а с этой стороны мог появиться только свой. В-третьих, мы же должны были находиться в погребе, он нас сам туда затолкал. Разгоняя дегтярный дым, выдавливающийся из вентиляционной трубы, татарин ничего не слышал, не оборачивался. Никогда я не видел такой чудесной звездной ночи. Архиповна – дура. Улететь в страну бреда! Просто надо чаще поднимать глаза к небу. К черту вентиляционные трубы! Задубелым бруском я съездил по коричневой бритой голове. «Он так испугался, что даже не пискнул». Не теряя времени, я скрутил татарина его собственным ремнем.

– Чего ты с ним возишься? – просипел Врач. – Давай сразу в реку!

– Зачем река? Не надо река! – очнулся, забормотал татарин.

– Как это зачем? Там раки, рыбы кусаются.

– Зачем раки? Зачем кусаются?

– Не хочешь в реку, можем посадить жопой на муравейник.

– Зачем муравейник? Почему муравейник? Не надо муравейник!

– Нет, ты только посмотри, – злобно сплюнул Врач, – какой неправильный татарин нам попался! Всё не по душе ему, всё не так. И река его не устраивает, и муравейник не нравится. Ладно, – предложил он. – Просто бросим тебя в лодку и оттолкнем от берега. Если повезет, отнесет к плотине.

– Зачем плотина? Не надо плотина!

– Ну, уж и не знаю, что тебе предложить.

И зашипел сипло, задергался как в припадке:

– Откуда с вами старик?

– Мулт, что ли?

– Пусть Мулт.

– Его Нику так зовет. Он с Нику.

– А почему Нику? Он молдаванин?

– Зачем молдаванин?

– А кто он?

– Румын.

– И Мулт румын?

– Зачем румын? Почему румын?

– Хватит болтать! Этот Мулт и Нику, они кто по жизни? Бандиты?

– Зачем бандиты? – затравленно озирался татарин. – Нику не бандит. Нику – ученый.

– «Траяску Романиа маре!» – обалдел Врач. – Ученый?

– Так он говорит. Ученый. По всяким звездам.

– Ладно, пропустим. Где угнали машину?

– Зачем угнали? В городе угнали.

– Что здесь ищете?

Постепенно выяснилось, что румын Нику знает всякие места.

Он знает, например, одно совсем особенное место – здесь неподалеку, на дне искусственного моря. Что там спрятано, никому не говорит. Но там, наверное, много спрятано. Нику сам хочет в воду нырять. У него есть специальные маска и ласты. Он с Мултом дружит.

– Кончай с придурком, – поторопил меня Врач.

– Зачем кончай? – опять затянул свою бесконечную мантру татарин.

– Ощипывание перьев улучшает аэродинамические качества, – непонятно и сипло пояснил Врач. – Кроме «Барса», есть у вас оружие?

– Пистолет есть.

– А патроны?

– И патроны.

– У румына?

– У Рубика.

– Гляди, Кручинин… это же ключи от погреба, которые Степаныч искал… – обрадовался Врач, обшарив карманы татарина. И укорил: – Ты, Фарит, почему врешь все время? Вот почему обманул Степаныча?

Но теперь и у татарина зависла программа.

Врач отпер замок, откинул люк погреба, отмахнулся от клубов черного дыма: «Загружайся!» – «Зачем…» – начал было татарин, но Врач, окончательно озлобившись, просто столкнул его в люк.

Полчаса мы отлеживались в кустах.

Генератор ревел, пускал сизые выхлопы.

Чудовищно возвышались в звездном мерцании черные потусторонние пирамиды каменного угля. Вдруг голый Рубик выскакивал из горячо протопленной баньки на деревянный помост, с воплем бросался в кишащую звездами реку. За ним выскакивал слабоумный. Визжал, подпрыгивал, но в воду не лез. Рубик, отплевываясь, упруго лез на помост, отфыркивался. Навстречу выскакивал депрессивный принц. Голые, они странно походили друг на друга, даже члены у них были одинаковые, как у животных. Только Ботаник участия в этих играх не принимал. Сидел на скамеечке, зажав карабин между колен.

Во ржи, что так была густа…

У ног Ботаника валялась коробка с пазлом.

– Сцузати-ма, тата… – радовался румын. – Елена была бы счастлива… Бинэ, бинэ Елена… – Было так тихо, что мы с Врачом слышали каждое слово. – Авэти, тата… Враэу са кумпар… – негромко и ласково говорил румын, осторожно опускаясь на лавочку рядом с Ботаником. – Не остановить… Ничего не остановить… Ун миллион раз, тата… Ун миллион… Кондукатор хотел победы для всех для нас. Ему помешали. Собственные дети ему помешали. Валентин ушел из семьи, Зоя сбежала, а Нику пил. И мы с тобой не успели…

Он нежно погладил Ботаника по плечу:

– Мы с тобой тоже не успели, тата. Надо было сразу убрать церковника. Ласло Текеш – кошачьи глаза, помнишь мадьяра? Чего ждать от мадьяра? Евреи и мадьяры – вся смута в мире от них. Мы строили великую Дакию, тата, а евреи и мадьяры только и делали, что пили нашу ракию и имели наших женщин. Помнишь шефа секуритате? Ну да, Юлиана, генерала Юлиана Владу. Кондукатор почитал его своим другом, а он предал. И генерал Тудор Постелнику предал. Знаешь, что делал Тудор Постелнику в день, когда Кондукатора схватили?