Михаил Емцев - Три кварка (сборник)

— Каким образом?

— Продолжение лекции состоится вечером в библиотеке. Туда не придут идиоты с солнечной палубы. Туда придут те, кто интересуется и понимает. И если хоть один из них будет на моей стороне, моя совесть ученого будет спокойна.

— Ну-ну, — успокоительно сказал Женя. — Один тебе всегда обеспечен. А вообще ты, наверное, прав. Посмотрим. Навестим салон доктора и сообразно обстоятельствам… А пока я хотел бы часок отдохнуть.

Он разделся и растянулся на неприятно теплых простынях.

— А ты знаешь, — сонным голосом заявил он, свешивая голову через бортик койки, — этот бассейн в третьем классе совсем неплох. Совсем, совсем неплох. Можно освежиться. Если только какая-нибудь драка не помешает. Уж очень они драчливы. Южный народ. Темперамент их одолевает.

— Да! Темперамент! Видел я тебя с твоей девочкой, когда шел на лекцию. Ну и вкус у тебя, старик!

Евгений покраснел и небрежно потянулся.

— Что ты понимаешь в южных женщинах, — пробормотал он.

— Я? Ничего, — ответил снизу Альберт. — Но, судя по вашему выбору, и вы, сэр, недалеко ушли. Больно смотреть. Вы пали, низко пали.

— На завистливые происки не реагирую. — Евгений отвернулся к стене и сразу уснул.

Альберт сел в кресло, сжал кулаки и задумался. «Самое слабое место у этого доктора заключается в противоречивости, эклектичности отдельных положений и всего материала в целом. Но когда и кому из маньяков мешала противоречивость? Проповедники и вожди овладевают массами не с помощью логики. Можно доказать, что доктор Трири дурак, но, во-первых, это совсем неверно, а затем и тактически неправильно. Глупость очевидна, но доктор не глуп, более того, умен. Просто он апеллирует к глупости, ищет ее поддержки. Куда он зовет? К сладкому самоубийству. Зачем? Чтобы возглавить золотой век, воцариться над сладострастной агонией, отцарствовать и утащить за собой в могилу одураченный мир.

Конечно, вряд ли этот Трири выполнит свою программу. Не такие уж дураки там, в Штатах, чтобы допустить его к власти. Но скольких он собьет с пути, искалечит, осквернит, погубит!

Нет, конечно, это типичный фашист. Надо отбросить иллюзии. Фашистами становятся не только ефрейторы и лавочники, но и университетские профессора».

— Дик, родной мой, что хотели от тебя эти бандиты?

— Э, Миму, они неплохие ребята. Все устроились как нельзя лучше. Толстый Педро нам не страшен. А зернышки они у меня купили и дали вполне приличную цену. Тут такое дело. Миму…

— О мой мальчик, прости меня, я виновата. Я выдала тебя. Я не могла иначе. Сам сеньор помощник капитана меня допрашивал, а глупый Даниил все разболтал. Прости, мой мальчик! Я не думаю, что они сделают тебе плохо.

— О чем ты, детка?

— Тут тобой интересовался один человек.

— Двое?

— Нет, один. Американец, худой, высокий, красивый, как Джеймс Бонд. Он придет сюда поговорить с тобой о деле. Я забегала предупредить тебя, но здесь уже сидели эти бандиты, эти пьяницы, чтобы им провалиться на ровном месте! Что б их…

— Погоди, девочка, успокойся, у тебя снова подскочит давление, если ты разволнуешься. Помолчи.

Дик прошелся по каюте. Он был без сапог и шагал упруго и волнисто, как ягуар.

— Нам нужно очень хорошо подумать, девочка. Очень, очень, очень хорошо подумать.

— О чем думать, малыш?

— Понимаешь, Миму, какое дело, — Дик раскачивался на носках в такт мыслям, — твой американец уже был у меня. Сразу после Андрэ. Он так и сказал, что ты им призналась, где я. И он пришел ко мне.

— Зачем?

— После него был еще один человек. Парень. Толстый и высокий. Он тоже разнюхал, где я. Вот так…

Мимуаза присела и сложила руки лодочкой на массивных коленях. Снизу вверх она горестно смотрела на Дика. Она так и думала, что добром вся эта история не кончится. Уж если началось, оно будет идти, идти одно за другим. Беда за бедой. Несчастья, как бусинки, нанизаны на одну нить. Стоит только подставить шею…

— Да, — задумчиво промычал Дик. Сейчас он будто не видел подруги, как бы всматривался в себя. — Да, они все были у меня, и они все хотели бы купить зернышки «бонц», которые я вывез с Льянганати. Они словно с ума посходили. Их не интересовала карта золотых месторождений, им вообще не нужно золото! Им ничего не нужно, кроме этих паршивых зерен, от которых голова идет кругом и каждый человек видит умопомрачительный сон. Им нужны зерна, и баста! И они готовы платить. Платить большие деньги. Огромные деньги! Таких денег мы не знали с тобой, Миму, да боюсь и не узнаем. Никогда не узнаем!

Брови сошлись над переносицей Дика скорбным углом. Донья Миму молчала как завороженная.

— Я страшно продешевил, девочка, — Дик по-прежнему раскачивался на носках. — Счастье ушло от меня, когда я взял грязные деньги Толстого Педро. Этот человек всегда приносил мне несчастье, Миму. Видит бог, я не жалуюсь на свою судьбу, девочка, я не из тех, кто ноет, ты знаешь, но это была действительно большая удача, и ее отнял у меня старый вонючий ублюдок, человек, на которого пули жалко. Скотина, мразь.

— Не ругайся, Дик, это грешно.

— Ты бы не так ругалась, если б знала, какую сумму мне предлагал американец. Это состояние, большое состояние.

Они замолкли.

— Дик, что ты задумал? — с тревогой спросила Миму. — Дик, ты задумал нехорошее. Признайся, что ты задумал, мой мальчик! Ради всего святого, умоляю!

— Я скажу тебе, девочка, — ответил кладоискатель, — я тебе все скажу… Ты у меня одна, и ты должна знать. Я пойду к этим ребятам, верну им все деньги, выкуплю за тройную цену зерна «бонц» и продам их американцу. Ну а если Живчик или Ленивец не согласятся…

Дик растоптал на полу что-то невидимое и отвратительное.

— Конечно, стрелять я не буду, но…

Миму вроде совсем онемела. Лоб ее покрылся морщинами напряженного раздумья. Она что-то соображала.

— Значит, ты не сказал американцу, что уже продал семена? — тихо спросила она.

— Не сказал. За кого ты меня принимаешь? Упустить такую возможность!

— А второй джентльмен, он также большие деньги тебе обещал?

— Поменьше, чем американец, но тоже кущ порядочный. Да о чем говорить, девочка! Нужно вернуть зернышки, и все тут!

— Погоди, Дик, погоди. Послушай меня. Я тебе плохого не скажу, не посоветую. Ты меня знаешь.

— Я тебя знаю, Миму, только говори быстрее, что ты там придумала, а то меня нетерпение за печенку хватает. Действовать нужно, а не разговаривать! Время уходит, вечером мы уже будем стоять на причале, а там ищи-свищи ребят!

— Не спеши, Дик, не спеши. Пусть они себе бегут на здоровье куда хотят.

— Объяснись, Миму, а не то я лопну от любопытства. В чем дело?