Артур Дойл - Затерянный мир (сборник)

Вы понимаете? Мысль об алмазах не давала мне покоя. Я сконструировал небольшую тростниковую клеть и, надев ее на себя, чтобы защититься от вонючих тварей, с лопатой отправился к кратеру. Полюбуйтесь, что я там отрыл.

Лорд Рокстон открыл сигарную коробку и, перевернув ее вверх дном, вывалил на стол около тридцати нешлифованных алмазов, величиной от большой горошины до каштана.

— Вы можете меня упрекнуть в том, что я сразу не поставил вас в известность об этом открытии. Возможно и так. Но малоискушенный человек может сильно опростоволосится на этих камнях. Их ценность зависит не столько от величины, сколько от чистоты составляющего вещества и от цвета.

Короче говоря, я привез камни в Лондон, в первый же вечер отправился к моему приятелю ювелиру Спинку и попросил его обработать и оценить один из камней.

Лорд Джон вынул из кармана коробочку из-под пилюль и высыпал на ладонь сверкающий бриллиант. Мне никогда не приходилось встречать равного ему по красоте.

— Вот так, друзья. Все камни в общей сложенности по самым скромным подсчетам могут стоить двести тысяч фунтов стерлингов. Деньги, разумеется мы поделим поровну. Ни о каких других вариантах я не хочу и слышать. Могу я поинтересоваться, Челленджер, как вы поступите с вашими 50 000 фунтов?

— Если вы настаиваете на своей щедрости, то… — ответил профессор, — Я открою частный музей. Розовая мечта моей юности…, которой суждено воплотиться в жизнь благодаря найденной вами голубой глине. Ха-ха-ха!

— А вы, Саммерли?

— Оставлю профессорскую кафедру и вплотную займусь классификацией ископаемых мелового периода.

— А я, — сказал Рокстон, — организую новую хорошо оснащенную экспедицию на наше незабвенное плато. Ну а вы, юноша, конечно, потратите свою долю на обустройство вашей семьи? Ведь, вы собирались жениться, не так ли?

— Не так, — сказал я, почему-то чувствуя себя виноватым. — Я бы попросил вас взять меня в вашу новую экспедицию.

Лорд Рокстон ничего не ответил, лишь протянул мне через стол свою загорелую руку.

Отравленный пояс

Глава 1

Линии теряют свой цвет

Для меня сейчас самое важное — записать с фотографической точностью все те поразительные события, которые произошли со мной, записать, не упустив ни единой детали, пока время не стерло их из моей памяти. Признаюсь, что даже теперь, когда я сижу над этими строками, я ошеломлен не столько случившимся, сколько тем, что именно нам, четверке из «Затерянного мира», профессору Челленджеру, профессору Саммерли, лорду Джону Рокстону и мне, пришлось испытать еще одно невероятное приключение.

После того, как несколько лет назад я напечатал в «Дейли газетт» серию очерков о нашем путешествии в Южную Америку, принесшим открытие мирового значения, я, честно говоря, даже не думал, что мне доведется рассказывать о событии куда более невероятном и значительном. По своей уникальности ему нет равных в истории, словно недосягаемая вершина среди убогих холмиков возвышается оно над всеми остальными испытаниями, выпавшими на долю человечества. Хотя пережитое нами приключение удивительно уже само по себе, поражает больше другое — обстоятельства, в которые попадала наша четверка, внешне, казалось, естественно вытекали одно из другого, однако меня не покидает ощущение их предопределенности. Даже если бы мы попытались избежать их, они настигли бы нас. Я постараюсь передать все случившееся с нами по возможности покороче и попонятнее, хотя и сознаю, что в данном случае читателю наверняка понравился бы более подробный рассказ, поскольку самая ненасытная и неутолимая из всех страстей — это любопытство.

Все началось в пятницу, двадцать четвертого августа. Этот день, когда я пришел в редакцию своей газеты и попросил редактора, мистера Мак-Ардла, дать мне три дня отпуска, навсегда останется в памяти человечества. Редактор, наш старый добрый шотландец, в раздумье покачал головой, пощипал окаймлявший лысину венчик огненно-рыжих волос, и, наконец, выразил свой отказ в следующих словах:

— Я тут немного подумал, мистер Мелоун, и решил, что вы могли бы существенно помочь нам. Есть у меня одна идейка, думаю, что и материал получится, по всей вероятности, неплохой, но сделать его, кроме вас, некому.

— Ну что ж, извините, если я подошел к вам со своей просьбой не вовремя, — пробормотал я, стараясь скрыть разочарование. — Конечно, если я вам нужен, то какой может быть разговор. Правда, дело у меня довольно важное и срочное. Может быть, вам удастся как-нибудь без меня…

— Сожалею, но на этот раз без вас не обойтись.

Я постарался скрыть обиду и раздражение. В конце концов, я сам виноват, после стольких лет работы в газете, забыл, что журналист не имеет права распоряжаться своим временем.

— В таком случае считайте, что я у вас ничего не просил, — произнес я наигранно бодрым тоном. Я постарался вложить в слова как можно больше веселья, но понимал, что звучит оно фальшиво. — И что же мне предстоит совершить?

— Подвиг. Взять интервью у этого старого черта из Ротерфилда.

— Кого вы имеете в виду? Профессора Челленджера? — воскликнул я.

— Совершенно верно, именно его. Слышали, что он выкинул на прошлой неделе с новичком из «Курьера», Алеком Симпсоном? Мало того, что профессор выволок Симпсона из своего дома за шиворот, так еще потом с милю гнался за ним. Хотя вы, несомненно, читали об этом в разделе происшествий. Никто из репортеров не желает идти к старому чертяке. Говорят, что скорее прыгнут в бассейн с аллигатором, чем войдут в его дом. Так вот я и подумал, что кроме вас взять интервью у профессора не сможет никто. Как-никак, а вы ведь его старый друг.

— Ну, это совсем другое дело, — ответил я, облегченно вздохнув. — Я как раз собирался отправиться в Ротерфилд, к профессору Челленджеру. Для того я и просил у вас отпуск. Дело в том, что прошло ровно три года со времени нашего путешествия на плато и мы собирались отпраздновать это событие в доме профессора Челленджера. Приглашения уже получены.

— Грандиозно! — воскликнул Мак-Ардл, довольно потирая руки и улыбаясь. Глаза его радостно заблестели, это было видно даже через стекла его очков. — Стало быть, вы прямо на месте сможете узнать, что он обо всем этом думает. Да, расскажи мне об этих цветах кто-нибудь другой, я и внимания бы не обратил, но ваш приятель когда-то здорово удивил нас. Кто знает, может быть и на этот раз он приготовил что-нибудь интересненькое.

— А что, собственно, я должен узнавать? — спросил я. — Что он еще натворил?