Максим Курочкин - Аниськин и шантажист

– Мухтара? – девочки переглянулись, – так вот почему она только Миртопию заставляет корову кормить! Раньше папа и Калерия Ночкой занимались, а теперь она сама и Митропия. А мы-то голову ломаем, что случилось!

– Значит так, – снова гаркнул Кирилл, – бейте в горны, трубите в барабаны.

– Наоборот, – пискнула Гита.

– Да. Бейте в барабаны. В общем, собирайте отряд и освобождаете козлика. Мамашу с сестрицей не боитесь?

– Калерия поможет.

– Где она, кстати?

– На почту пошла. Уже вернуться должна.

Кирилла неприятно кольнуло «на почту».

– Я ее подожду, мне с ней о микробах потрещать надо. Заодно завербую на нашу сторону. А вы бегите, поднимайте пионеров, спасайте редкое животное.

Девочкам не надо было повторять дважды. Хорошо, что побежали они в другую сторону. Иначе сами столкнулись бы с сестрой и у Кирилла не было бы повода завести с ней разговор.

– Мухтар? – удивилась она, – ну, маменька, дает. Пойдемте, меня она не посмеет тронуть.

– Вы что, можете поднять руку на родную мать?

– Что вы! Просто она меня жалеет, вот и не связывается. Для нее что-то вроде убогенькой, несчастненькой.

– Вы? – совершенно искренне вытращил глаза Кирилл.

Как-то не вязалась в его представлении роскошная по всем параметрам Калерия и слово «убогенькая».

– Я – старая дева, – без сожаления в голосе произнесла девушка, – человек, в представлении сельчан, конченный. Мамаша всеми правдами и неправдами пытается выдать меня замуж за вашего братца, Костика. А ему жениться еще рано, совсем мальчик он у вас.

– Ой, – не сдержался Кирилл, – вы что, не принимаете меня за вашего брата?

– Вы же совсем разные, – улыбнулась Калерия, – Костик более мягкий, наивный, порывистый. Вы не думайте, уже все село знает, что вы его брат.

– Откуда? Мы никому не говорили.

– Я сказала. А мне – Печной. И вовремя сказала. А то Пензяк от вас так и не отстал бы.

– Значит, вы знаете, что я не Костя. И что вы можете сказать обо мне? Костик порывистый, мягкий, наивный, а я какой?

– Неглупый, – медленно, словно вглядываясь в него, произнесла Калерия, – немного тщеславный, любите посматривать на предметы и людей свысока, но не гнушаетесь опуститься с этой своей высоты до того, кто вам интересен.

– Так. Значит, самодовольный индюк. И смогли бы вы уехать с этим индюком из Но-Пасарана? Не смотря на то, что он такой тщеславный и неглупый? – рубанул сплеча Кирилл.

– Не надо, Кирилл, – положила ему руку на плечо Калерия, – не будем больше говорить на эту тему. Я люблю другого. Пойдемте лучше вашего козла освобождать.

– Ни за что, – остановил ее Кирилл, – предоставьте это пионерам. Раньше были «Зарницы» всякие, а теперь пусть помогают милиции. Запишем это как мероприятие по подготовке смены.

– Если что, я всегда помогу, – предупредила Калерия.

– И тут братец обскакал, – бормотал себе под нос Кирилл, удаляясь от дома Белокуровых, – тоже мне, принц из сказочки: порывистый, мягкий, наивный.

Дома Костя, захлебываясь и перебивая сам себя, рассказал Кириллу все, что узнал в «Улыбке».

– С Настенькой, кажется, все ясно, – констатировал Кирилл, – либо он ненавидит учительницу лютой ненавистью и поэтому пытается найти на нее компромат, либо он нежно ее любит и помогает ей наводить порядок в бумагах, во что верится больше.

– Почему они скрывают, что давно знакомы?

– Именно поэтому. Конспирация брат, конспирация.

– С ним надо встретиться, – рубанул рукой воздух Костик, – и как можно быстрее. С ним и с этим уголовником Гришанькой.

– А почему ты не хочешь сразу прижать ее к стенке?

– Мне надо хоть одно свидетельство против нее. Что-то, что основано не на подозрениях, а на фактах. Решено. Едем в райцентр к Настеньке. А уголовника оставим на закуску.

Анастасий Иванович долго не запирался. Он сдался практически сразу.

– Только не тюрьма. Вы понимаете, с моим именем… Я и так много страдал.

Анастасий действительно был учеником Инессы Васильевны. Мальчик с красивым именем сказочной героини был мелок, мелочен, прыщав и злобен. Но злоба его вытекала не из воспитания или особенностей характера, а из комплексов, которые основывались на имени, гротескно оттеняемом жалкой внешностью. К тому же он еле-еле выкарабкивался из двоек. Скорее всего, учителя ставили бедному Анастасию тройки из жалости и даже некоторой брезгливости: Бог с ним, лишнего трояка не жалко, лишь бы не ныл под ногами.

Инесса Васильевна умела любить всех. Мелочных, злобных, некрасивых, глупых. Яркие, талантливые создания не удостаивались и доли того внимания, любви и заботы, сколько получали гадкие утята, щедро брошенные в мир родителями-алкоголиками. Для нее не было некрасивых. Не было неумных. Не было неисправимых. И в этой любви не было никакого педагогического приема, самое удивительное было в том, что она действительно любила их всех бескорыстной и искренней любовью.

Для Анастасия она подготовила специальный классный час на тему «И в отражении лужи сияние солнца ищи». На протяжении часа детям было наглядно проиллюстрировано, как тяжело и обременительно иметь правильные черты лица и подтянутую фигуру. Тяжелым, убедительным противовесом несчастным красавчикам выступали маленький Наполеон, чертоподобный Паганини, Квазимодо с душою ангела, страшненький супруг прелестной Анжелики, Пушкин, дразнимый в лицейские годы «обезьянкой», полководец всех времен и народов с девчачьим именем Юлий и целый сонм страхолюдин и инвалидов, прославивших имя свое и потомков. Приводились примеры, когда небольшие физические недостатки придавали определенный шарм их носителям – чего стоит только хромота лорда Байрона и легкая косинка Натали Гончаровой!

Правда, в череде новых героев не упоминалось ни об одной женщине, но тем слаще было сознавать Анастасию свою внешнюю непривлекательность: страхолюдство было привилегией мужского пола, и теперь даже неприличное имя «Анастасий» удачно перекликалось с именем «Юлий». Внешняя непривлекательность, умноженная на имя, давала мужественность в квадрате.

На последних минутах классного часа девочки из самых чувствительных тихонечко хлюпали в платочек и незаметно стирали крем-пудру с прыщиков, а половина мальчишек, уходя из класса, мужественно и едва заметно прихрамывала. На какое-то время с пьедестала были свергнуты красавчики и спортсмены и воздвигнуты замухрышки. Кто знает! Станет такой великим человеком, вспомнит, как ты им пренебрегал и руки не подаст.

Со временем все опять стало на свои места, но к тому времени одноклассники уже перестали дразнить Анастасия «Настенькой» и привыкли к легкому и элегантному «Стас». Удивительно все-таки, до чего имя влияет на имидж человека!