Александр Житинский - Часы с вариантами

— Я плачу наличными… — не то действительно сказал, не то прошелестел пачкой «зелененьких» настойчивый посетитель. — И прошу вас проверить в картотеке, нет ли аналогичного патента. Я не хочу ни с кем делить будущие дивиденды…

— Дивиденды?! — задохнулся в крике Инженер Патентного Бюро. — Вы еще рассчитываете… рассчитываете, что ваше изобретение будет реализовано?!

— Почему бы и нет? Подобная вероятность весьма отлична от нуля…

— Отлична? Скажите лучше, она значительно меньше, чем нуль! Вот! Полюбуйтесь! — он вывел на дисплей и мстительно сунул под нос посетителю соответствующую страницу с индексом. — Подобных изобретений, слава богу, нет, не было, и быть не может!

— Весьма польщен… — сухо прокомментировал это сообщение старомодный джентльмен, и рука его в белоснежной манжете протянулась за свидетельством о регистрации.

— Плакали ваши денежки! — с нарастающим злорадством выкрикнул Инженер. Ну прикиньте — кому на нашей грешной планетке потребуется ваше изобретение? Это же надо… В кошмарном сне только и придумать такое: гроб, запирающийся изнутри!

— В патентной заявке не сказано «гроб», — деревянным тоном поправил его посетитель. — Там сформулировано: «контейнер или иная произвольная емкость, предназначенная…»

— Вот-вот: предназначенная для мертвеца!

— И это ваше дилетантское определение некорректно… — ничуть не изменил своего невозмутимого тона изобретатель. — Сказано: «любой биологический объект, юридически считающийся временно лишенным жизненных функций на срок, равный вечности…»

— «На срок, равный вечности»! — фыркнул Инженер, на которого после непонятной раздражительности напал такой же непонятный и неожиданный приступ смеха. — Так и скажите: труп, мертвяк, жмурик… Интересно, каким образом ваши «биологические объекты»… — он не удержавшись, захохотал во все горло, — ваши «лишенные жизненных функций» клиенты смогут закрыт себя в гробу, а?

— По доброй воле, — загадочно ответил посетитель. — Разумеется — только по доброй воле.

— Добровольно… умереть?! — рот у Инженера приоткрылся, как узкая щель детской копилки.

— Думаете, главное состоит в том, чтобы закрыть, как вы изволили выразиться, гроб изнутри? — странным, весьма странным, более чем странным тоном спросил невозмутимый заявитель на изобретение. — Главная проблема будет состоять в том, чтобы его нельзя было открыть снаружи…

И его рука четко, словно щупальца манипулятора, не делая лишних движений, схватила заверенное Инженером свидетельство о регистрации.

— Благодарю вас… — и словно бы не сам изобретатель, а его кисть в манжете отвесила чопорный прощальный поклон.

Прошло много лет.

Инженер Патентного Бюро — давно уже бывший — незаметно состарился, вышел на пенсию и тихо и благополучно доживал свой век в маленьком домике с маленьким садиком. Он не признавал никаких патентованных приспособлений и обрезал ветки кустов старыми дедовскими ножницами. В маленьком сарайчике он ухитрялся выращивать декоративных кур. Яйца, впрочем, они несли нормальные. И хотя дом его не запирался, внуки навещали Инженера редко.

Он так и не смог привыкнуть к домашнему принтеру и продолжал подписываться на газету, набираемую старинным способом, — только отпечатанную теперь не на бумаге, а на тонком пластике…

Однажды, лениво процеживая сквозь уставшие глаза привычную криминальную хронику, он наткнулся на сенсационное сообщение, поразившее его своей технологической подоплекой:

«Попытка неизвестных злоумышленников взломать несколько контейнеров в специальном подземном хранилище известной фирмы «Привет из Вечности» не увенчалась успехом. Расследованием установлено, что преступники были наняты наследниками некоторых уважаемых бизнесменов, потерявшими надежду дождаться наследства. Как известно, узаконенный добровольный уход в вечность на неопределенный срок не лишает спящих процентов на принадлежащий им капитал. Наши миллионеры, уходящие в будущее в криогенных контейнерах, могут быть твердо уверены, что их пребывание в спокойном вечном сне не будет никем насильственно прервано до наступления зашифрованного самим заказчиком срока. Любым попыткам взломать их убежища уединения надежно противостоят патентованные запоры Джона Коллинза Хитроу».

«Хитроу… Хитроу… — пытался зацепиться за какой-то хвостик воспоминаний бывший Инженер Патентного Бюро. — Ну да — старинный аэропорт под Лондоном, нынешний музей летательных аппаратов… Постой! Да это же фамилия того самого чокнутого, который… Вот и дождался он своих доходов! «Массовый добровольный уход в будущее на срок, равный вечности», усмехнулся он, вспомнив чудаковатую патентную формулировку. — Неужели же в долгом ожидании прихода лучших времен человечеству придется использовать гроб, запирающийся изнутри?!»

Андрей Измайлов

ХАКИ

И прищур у одного из этих парней был узким, холодным, острым, поблескивал сталью. Бритва в его руках тоже поблескивала — узкая, холодная, острая. И держал он ее профессионально — чуть на отлете, вращая кистью. Другой из них тоже профессионал — донышко бутылки отлетело у него почти бесшумно, без стеклянных брызг: хруп! И зеленые, мутно-прозрачные клыки теперь целили прямо в лицо.

Они вообще были парни не без выучки. И тот, который оглаживал в ладони мячик, мягко оглаживал, чтобы, упаси Господь, кислота не капнула на комбинезон, а выстрелила дюжиной упругих фонтанчиков — стоит чуть сжать мячик.

И четвертый тоже — у него в руках ничего не было, да и руки болтались, как тростниковая занавеска. Но Хаки помнил эту натренированную безвольность у Беременного, который полгода мордовал роту перед заброской на Плато. Хаки помнил, чем взрывалась эта безвольность у Беременного, — и пропадало знаменитое на весь Корпус брюхо, набитое пивом и пайковым десантским шоколадом. И был это уже не сержант, не Беременный, а винтокрыл на предельных оборотах — и рубил в капусту.

Так что Хаки быстро сообразил, что последний из этой четверки, взявшей его в кольцо — самый опасный. Начинать надо с него, с Безвольного. Тем более. Безвольный стоит вне блока — явно не подозревает, что Хаки знает «винтокрыл». И хотя притяжение на Плато в полтора раза больше, и со времен Умиротворения прошло без малого десять лет, и у Хаки отросло брюхо, как у Гризли, не меньше — но на «винтокрыл» его еще хватит. Тем более, Безвольный медлит. Вообще, все четверо почему-то медлят.

Хаки не стал решать — почему. Медлят-то медлят… Но дистанция между Бритвой, Клыками, Мячиком, Безвольным и Хаки сократилась до ярда…