Анатолий Малышев - Трансмигрант

Гости переходили от одной скамейки к другой. Здесь был и блеск голубовато-зеленого берилла, и тающая на глазах тяжеловатая зелень малахита, и ласковая голубизна бирюзы, и чернота природных кристаллов магнетита, и легковесная полупрозрачность благородной шинели, и скованная, загадочно блеснувшая в глаза тускло-желтым цветом, тяжесть человеческого черепа, пропитанного естественным золотом, с пурпурными зигзагами стилолитовых швов.

Я остановился возле черепа, немо вопрошающего пространство черными впадинами глаз. Услышал скорбный вздох, поднял голову. Скорбно вздохнула боярыня Россохватская.

- Решила: пора возвращаться, - сказала она. - По горло сыта стариной, какое жестокое время! Давай возвращаться!..

ПАРАДОКС ТРАНСМИГРАЦИИ

Остановившись у Вокзала Времени, Нина деловито вытащила из сумочки помаду, пудреницу и, глядя в зеркальные стальные стены, навела на свое лицо косметику.

Иронически поведя на меня взглядом, разочарованно заметила:

- Да, Николай Борисович, большего от вас ожидала, ваше поведение в Древней Руси было довольно примитивным. Дважды позволить себя избить!

- Зато ваше поведение - достойно удивления! - зло ответил я. - Вы прекрасно вписались в древнюю экологическую нишу. В роли боярыни Россохватской вы были просто сама собой!

- Благодарю, - она лукаво ухмыльнулась, - за высокую оценку моей работы!

Расстались мы возле дома Христоперского, Нина помахала рукой и крикнула: "До встречи!"

Я пешком пошел в Трансмигрант, размышляя, как лучше построить доклад. Отметился в контрольном отделе и засел в своем кабинете, не заходя к начальнику: нагоняй всегда успею получить. Запросил службу информации о Н. Христоперской.

Прочел ее характеристику и - как обухом по голове: сотрудник института антропологии и археологии, член-корреспондент Академии наук, автор трудов по психологическим стрессам при вживании в чужеродные среды. Имеет право работы по особому каналу Трансмигранта. Так, теперь понятно: Вокзал Времени, все процедуры переходов, что такое релаксация она должна знать раз в сто лучше меня.

Да, но одного никак не пойму: для чего же она играла передо мной роль несведущей двоюродной сестры Христоперского? Для чего она спасала брата таким нелепым путем, когда достаточно было ее жалобы на меня в превышении дозволенных мер?

Составил краткий отчет о внеплановой трансмиграции в Древнюю Русь.

Разгон мне начальник устроил крепкий: его возмутило, что меня так легко обвела вокруг пальцев сотрудница параллельного отдела.

Схлопотал нагоняй с непонятной формулировкой: "За сбой в работе". Что такое сбой?

Вышел на улицу - тоска, хоть снова в Древнюю Русь.

Я как-то автоматически побрел к знакомому дому Христоперского. В гастрономе машинально купил колбасы, сыра, кефира и один батон. Бутылку кефира засунул в карман, а свертки понес в руках. Итак - почему я иду к Васе Христоперскому?

Нина у него не живет, так что - причина не она. Может быть, я сроднился с ним потому, что потратил гораздо больше времени именно на его вербовку. Может быть, потому, что многое испытал на своей шкуре в отдаленной прародине благодаря Васе?

В холодном коридоре тускло тлела электрическая лампочка.

Я прошелся несколько раз мимо закрытой двери его комнаты, усмехаясь про себя: ведь знал, что его нет дома, что именно мой контракт направил его на работу в новую солнечную систему в Сплюснутой Галактике, а все-таки пришел.

Дверь неожиданно приоткрылась, осторожно выглянул... Христоперский. С легкомысленными усиками, патлатый, как будто не веря, он глядел на меня.

- Ты ли это, Николай Борисович? - засомневался он. - Заходи, заходи! Я здесь третий день, все к тебе в Трансмигрант собирался: утвердиться. Третий день здесь в какой-то боязни, как будто без твоего разрешения нельзя здесь быть. Даже выглядывать боялся - истинное суеверие!

Как всегда, поджарили колбасу, поели, запили кефиром.

- Хорошо-то как! - сказал Вася, поглаживая свои гусарские усики. - Вот теперь я чувствую, осязаю: я вернулся домой, к себе, в свое время. Как это прекрасно, иметь свою точку во Вселенной!

Он закурил и спросил меня:

- Когда к прочим своим подопечным пойдешь, Николай Борисович?

- К каким прочим? - удивился я. - Кроме тебя, у меня никого нет.

- Как нет? А те самые, кого ты во время оно трансмигрировал? Давненько кое-кто вернулся, не иначе! В своей ли тарелке чувствует себя? Может быть, таится, так же, как и я? Подумай, существует такой субьективный фактор, как твое личное появление, которое может убедить его в реальности своего бытия. Вот - как меня! Я всего три дня на Земле, а мучился: только твое появление нормализовало мою психику!

Однако. Слова Васи озадачили меня, но в них могло быть и зерно истины: в Трансмиграции еще много нерешенных проблем.

Дружески распрощались мы с Васей после того, как он рассказал свою историю. Под именем Мафо-популятора он работал в Сплюснутой Галактике.

- Занимался посевом органики на мертвых планетах. Были неприятности из-за женщин. В наш рациональный век - трудно найти пылкое чувство.

На другой день я пошел к физику Митропольскому, очень душевному человеку. По пути издевался над своей мнительностью: в делах, не связанных с ЭВМ и освоением планет, можно ли доверять Христоперскому?

Митропольский был дома.

Увидев меня, он резко переменился в лице:

- Вы! Рад вас видеть, оказывается. Даже как-то облегчительно! А я под фамилией Митрополитского занимаюсь здесь физикой поля,- извиняющимся тоном говорил он. - Вот не думал, что будет приятно снова встретиться с вами!

Я целый день просидел в домашней лаборатории Митропольского, знакомясь с его последними работами. Успешные исследования, даже дилетанту понятно.

- Что странно, Коленька, извините, Николай Борисович, моя переброска в созвездие Пса, а потом бегство оттуда - дали положительный сдвиг в моих работах. Точно-точно. Что-то есть в этих трансмиграциях, надо изучать. Но обязательно - возврат, возврат домой!

Да, Вася прав, человеку необходима своя точка во Вселенной.

А теперь - неужели и другие, кому я содействовал в трансмиграции, ждут моего появления? Тогда - это чудовищная недоработка Трансмигранта: существование стольких одарённых людей находится в нелепой зависимости от нас, рядовых сотрудников, спровоцировавших их на трансмиграцию! Здесь какой-то парадокс!

В нерабочее время я обошел всех моих бывших подопечных: помнил их всех. Это оказалось для меня сильным потрясением.

Не для всех, трансмигрированных мною, мое появление было знаком избавления, выходом из неопределенности своего бытия.

Большинство просто и откровенно не пожелало признать меня. Кто вежливо улыбаясь, а кто и негодуя, - уверяли, что я ошибся и что ни с какой службой Трансмигранта они дела не имели, и даже впервые слышат такое название.