Вячеслав Аничкин - Ужин с Доктором

Вячеслав Аничкин

Ужин с Доктором

Часть первая

Глава I

Решение пришло внезапно. Бывает, ищешь и не находишь, пытаешься сдвинуться с места и не можешь. А решение, чувствуешь, где-то рядом, оно есть, иначе и быть не может. И вот, рано или поздно – награда! Ты об этом и не думал совсем, или думал о чем-то похожем и созвучном, но вдруг – вот оно! Ты задыхаешься, и сердце бьется быстрее. Ничего не видишь и не слышишь, идешь, бежишь, летишь, время, мало времени, быстрей. Куда!? Надо все отбросить, отложить, есть не хочется… Пить! Пожалуйста, с газом.

Павел вышел из магазина. Куда теперь?. Перейти через дорогу и выпить пива?

В магазине есть бутылочное, но разливное всегда лучше. Столики…

Посидеть, подумать. Был бы хороший друг, можно было бы ему все рассказать, а так… Желтый, зеленый. Куда это люди бегут? Не успеют, что ли?. Каждый день аварии, смерть. Бабульке перебежать вздумалось. Прямо перед легковушкой. Успела проскочить, а могла бы не успеть. Людям бесполезно что-либо объяснять…

Второй столик слева от бочки был свободен. Павел снял с плеча сумку, положил ее на стул и подошел к продавцу. Очереди почти не было. Под краном стояла трехлитровая банка. Пена медленно оседала, покупатель терпеливо ждал, пока заветный напиток можно будет забрать. Женщина, стоящая позади него недовольно бурчала себе под нос: «Сколько можно ждать!? Как не придешь, так стоишь по три часа! А они все с банками идут и идут. Я понимаю, взял бокал и пей себе спокойно. Нету людей – набирай. Никто и слова тебе не скажет. Вон иди и в магазине бери, хоть сто бутылок, хоть залейся. Ох… ну и люди у нас бессовестные!»

Хозяину банки, видимо, не хотелось вступать в пререкания. Он, молча, забрал свое пиво и отошел. Женщина, по всей видимости, обиженная невниманием к своей особе, хмыкнула, и как бы просто так сказала: «Сделал вид, что не слышит».

После этих слов, мужчина с банкой, наконец, обернулся и крикнул так, чтобы всем было слышно: «Да пошла ты на х. !» Женщина выпучила глаза, покраснела, надула щеки и как заорала: «Ах, ты, сволочь такая! Да какое ты имеешь право!? Люди, вы слышали!? А ну, иди отсюда! Козел…»

Мужчина посмотрел на нее, махнул рукой сгоряча и пошел в направлении парка, за которым виднелись окна многоэтажки. Продавец, ни капли не обративший внимание на происшедшее, своим обычным голосом сказал: «Слушаю…» Женщина, с видом победителя, достала из авоськи двухлитровую банку и, сняв крышку, ответила: «Полную и бокал». Двое мужчин за ближайшим столиком, до этого молча наблюдавшие происходящую сцену, залились оглушительным смехом. При этом один так затрясся, что уронил пепел с сигареты себе на брюки и быстро вскочил, стряхивая его на землю, перевернул набок стул, и разлил добрую четверть бокала на стол. Янтарная жидкость растекалась и капала вниз, искрясь в лучах уже заходящего, но еще высокого солнца.

Продавец, жирный краснощекий мужик лет сорока, повернулся к этому мужчине и равнодушным голосом заметил: «Бокалы разобьете – платить будете…» И тут же отвернулся к даме, которая, довольная зрелищем, не замедлила воскликнуть: «Бог, он все видит! Шельму метит!» Затем она добавила, как бы невзначай: «Поспешишь – людей насмешишь». После этой народно-творческой тирады, она взяла наполненный бокал и, пригубив пиво, повернулась к сзади стоящему Павлу: «Что за народ у нас!? Боже мой! Никакого уважения друг к другу. Живем же все в одной стране. Да мы должны держаться друг за друга! Тьфу!» После такого эффектного окончания, женщина отвернулась. Он так и не понял – нужно что-то отвечать или нет? «Три», – своим автоматическим голосом выдал продавец, отсчитал сдачу и принялся мыть бокалы, собравшиеся возле него на подсобном столике. «Один», – прокашлявшись, сказал Павел после того, как женщина, неторопливо спрятавшая в авоську свою банку, отошла от прилавка.

К Свете сегодня, наверное, не пойду. Можно и завтра сходить. Надо позвонить и сказать, что попросили на работе остаться. Баба, конечно, красивая, ее хочется, но сегодня такой день! После всего, что получится, любая девушка сама захочет быть моей. Мне и особо напрягаться не придется. Столы еды, выпивка, сколько хочешь, машина, можно в круиз по Средиземному морю, на лайнере, в Испанию! Или, в Австралию на своей яхте, к Большому Барьерному рифу…

«Рупь – пийсят!», – вернул Павла к действительности голос продавца. Получив склеенный липкой лентой рубль, продавец нахмурился, а Павел поспешил его успокоить: «У меня другого нет. В магазине сдачу дали…» «А я при чем!? Смотреть надо было!», – повышая голос, воскликнул продавец. Павел, чувствуя нарастающее раздражение, нетерпеливо добавил: «А какая вам разница!? Нормальные ведь деньги, их где – угодно возьмут, в магазине же взяли!» Продавец покраснел как рак, его кулаки сжались, глаза налились кровью и он, привстав на полусогнутых, заорал, что есть мочи Павлу прямо в лицо: «Ты что, совсем придурок!? Я тебе русским языком объяснил – НЕ ПРИ-НИ-МА-Ю!!! Это что, не понятно!? Я тебе за твою бумажку ничего не дам. Иди и меняй, если хочешь пива. А если нет – иди и воду пей в фонтанчике – она бесплатная!» После этого, видимо выдохшись, продавец сел, отстранил рукой Павла и спросил у стоящего за его спиной старикашку в соломенной шляпе: «Вам чего?»

Павел, разозленный, но бессильный что-либо сделать, побрел в сторону скамейки, стоящей в тени платана, единственного, наверное, во всем парке.

Усевшись, Павел откинулся назад, и устало закрыл глаза. «Как я от этого всего устал… Что за непонимание… Как тяжело среди всех них…»

Открыв глаза, он посмотрел налево, направо. По аллее, если не считать двух пенсионеров и мамаши с коляской, никто не гулял. Время еще было не совсем то, когда отдыхающие заполняют парк, и места для сидения, а тем более хождения было предостаточно. Павел посмотрел на носки своих туфель. Давно уже надо выбросить. Стыдно в них, а денег на новые нет. Да и брюки тоже… Пошарив в карманах, Павел нащупал несколько семечек, которыми его вчера угостила Света. От них не оторвешься. Щелкаешь, пока не закончатся, потом всегда пить хочется. Падло, продавец, быдло! Ничего! Скоро у меня будет все!

Резким движением руки Павел бросил семена себе под ноги, пересел на другой край скамейки и стал ждать, когда прилетят голуби. Голуби… Они всегда прилетают…

Глава II

«Сынок, не слушай ты никого. Ты у меня самый умный, самый хороший. А то, что тебя не слушают – плюнь! Ничего. Ты ещё им докажешь, что был прав. Всему свое время. Ну, ты уже успокоился?»

Мама взглянула Паше в глаза и ободряюще улыбнулась. «Не плачь. Я тебя сильно-сильно люблю. И никому в обиду не дам. Ты слышишь?» Павел поднял глаза на мать и, смахнув слезы рукой, криво усмехнулся. «Ну, вот и хорошо. А теперь мне нужно идти на работу. Вернусь как всегда. Спи. Никому не открывай. Марь Ванна зайдет после семи, покормит. Ну, пока». Чмокнув сына, Ольга Сергеевна вышла в коридор и, уже оттуда, крикнула: «Если хочешь, можешь с ребятами в кино сходить». После этих слов, послышался звук хлопнувшей двери, и Паша остался один. Немного постояв посредине комнаты, он подошел к окну и дождался, пока мать помашет ему рукой. Ребята, они не слишком с ним приветливы. Дают понять, что он не из их компании. Правда, иногда приходят к нему, но обычно ему приходится гулять одному. Его не берут с собой не на рыбалку, ни в футбол. Когда мама дает ему конфеты, он всегда выходит на улицу, зная, что соседские ребята сразу подбегут к нему за угощеньем. Это его единственный шанс обратить на себя внимание, быть в центре событий, быть как все. Сегодня ничего сладкого нет. Выйти и почувствовать себя чужаком? Нет. Это больно. Больно и обидно. «Не такой, как все». Это иногда даже мама ему говорит, правда, вкладывая в эти слова совсем иной смысл, но все равно! Паша и сам иногда чувствует себя другим, не таким, как Юрка, Сашка и остальные. Нет, не лучше, не хуже. Что-то еще… Взрослей? Ему только девять. Некоторым из его знакомых уже десять, двенадцать лет. Умней? Но этого его детский мозг понять не мог. Мама часто говорит, что ему нужно играть, бегать, смеяться, а ты все сидишь, читаешь, так и глаза можно испортить. Отложи книгу, сходи с ребятами в кино. Не хочешь?