Дино Динаев - Лунный удар

Вывод такой, понял Алик, что если он не хочет, чтобы его и так самый мизерный оклад не урезали до среднегородского, то надо идти и пахать как папа Карло.

— Пойду, ознакомлюсь с фронтом работ.

— Дерзай! В молодости только и дерзать.

"Молодого нашли", — подумал Алик, — "песни петь". Почти сороковник мужику и все еще молод.

— В Амстердам вас всех через Попенгаген! — вырвалось у Алика в сердцах, когда, вернувшись от начальника, он вновь обнаружил дверь приоткрытой с сиротливо повисшей на ручке знакомой табличкой: "Буду через пятнадцать минут".

Он решительно распахнул дверь, уверенный, что, наконец то застанет злоумышленника. Правда, в глубине души он все же надеялся, что это всего лишь уборщица, припозднившаяся с уборкой.

Он опять не угадал. Комната была девственно пуста, и ничто не говорило о чужом присутствии, но тут Алик заметил такое, что отмело всякие сомнения: компьютер Сашкин работал!

Нехорошее предчувствие кольнуло его, когда он подсел и снова набрал давешний файл. Все вроде бы было по-прежнему: и гигабайт высветился, и запуск прошел как обычно. Но динамик лишь вякнул: "Я знал, Алик, что это ты…" Да и заглох. Как выяснилось, навсегда.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что в систему запущен мощный резидентский вирус. Файл раскрылся шиворот навыворот, да и вывалил весь гигабайт сразу. По дисплею метались слова, являющиеся чудовищным смешением всевозможных шрифтов и алфавитов. Слова выворачивались живыми гусеницами, вступали друг с другом в непотребные сношения, образуя неописуемые кирилицелатинские абракадабры.

Потом монстры начали лопаться, постепенно заливая экран чернильной темнотой.

Экран превратился в черную дыру, Алик даже потянулся к блоку, чтобы вырубить питание, но внезапно экран полыхнул, и на Алика глянул неописуемо яркий изумрудный глаз.

Алик даже отдернулся подальше, но цвета уже блекли, и глаз тускнел с каждой секундой, понемногу сливаясь и, в конце концов, слившись с чернотой экрана окончательно.

Алик выключил питание и лишь тогда вздохнул с облегчением. Ни черта мы про компьютеры не знаем, подумал он. Работаем, программы пишем, а представления не имеем, с чем имеем дело.

На крохотную дискету размером с ладонь влезает толстый полноценный роман.

Бальзаку, который работал по двадцать часов в сутки, месяц требовался, чтобы такой написать. А этот ящик его за считанные секунды перекатывает туда и обратно, хочешь так, а хочешь наоборот.

Это же какая мощь в нем? Сколько Бальзаков и Энштейнов? В средние века церковь считала талант чем-то дьявольским, вмешательством потусторонних сил в земные дела. В таком случае, компьютер есть порождение сатаны, и его нечеловеческая мощь дарована не милостью светлого разума, а кознями злобных темных сил.

Алик прервал себя на той мысли, что прикидывал, что эти монстры в жестяных коробках могут замышлять. Тогда он запер дверь и поехал вниз с твердым намерением разобраться, что за таинственная уборщица орудует в его кабинете.

В лифте ему пришлось ехать с молодой особой лет восемнадцати в мини-юбке длиной в ладонь, завидуя тому счастливчику, у кого такая секретарша.

Вскоре выстраданную мысль про отсутствие правды в жизни укрепил вошедший парень, одетый с иголочки, словно нью-йоркский служащий. Глянцево поблескивающее лицо выдавало, что он не менее полугода провел за океаном: в Канаде или штатах. Один его галстук стоил всю аликовскую зарплату.

Алик спустился вниз и прошел на вахту, располагавшуюся у самой входной двери. В ней сильно пахло шинелями и почему-то рыбьим жиром. Находилось в комнате несколько дежурных в армейских шинелях без погон. Все женщины.

— В чем дело? — спросила сидевшая у двери.

Алик попытался объяснить, но был прерван при первых словах.

— Молодой человек, — строго сказала дежурная, — вы понимаете, тут военизированная охрана. Мы всякой ерундой, навроде мытья полов, не занимаемся.

Алик сделал еще одну попытку в том смысле, что они в таком случае должны охранять неприкосновенность и его комнаты в том числе.

— Етит-вертит! — воскликнула дежурная. — Я ему про Фому, а он мне…

В дверь вдруг просунулась голова еще одной женщины, тоже в шинели:

— Фома приехал! — Громким шепотом сообщила она.

— Ох, Господи! — вскинулась дежурная. — Все на выход, быстро! Давайте, давайте, гражданин отсюда!

Алик, выйдя в холл, успел увидеть через стекла дверей, похожих на витрину, знаменитый кортеж капитана порта.

Общеизвестно, что в нем насчитывалось 16 бронированных джипов, изготовленных по спецзаказу, но к Башне приблизился только один. Рядом словно охотничьи псы бежала охрана.

Секьюрити бесцеремонно растолкала случайных прохожих, лишь потом появился капитан порта. Он был в парадной форме, ордена и медали слегка позвякивали.

Ощущение было космическое.

Капитан порта вступил на глянцевый мраморный пол холла, глядя исключительно прямо перед собой и словно не замечая застывших в почтительной неподвижности людей. Его мерные шаги действовали на персонал как покачивание удава на кролика.

Алик видел начальство вблизи впервые, и ему захотелось глянуть еще ближе. Перед ним стоял давешний щеголь из лифта, и Алик не имея намерения его отодвинуть, лишь слегка коснулся рукой, на что щеголь среагировал как на личное оскорбление и больно двинул его локтем в живот, словно знал, что у Алика проблемы с кишечником. Флоров сдавленно охнул и согнулся, вышло, как поклонился. Вот и посмотрел капитана.

Когда процессия миновала, к ним направился сотрудник УСБ и придирчиво осмотрел документы у обоих.

— Не шутите так больше, а то вылетите с работы, — грубо предупредил он Алика, а молодому сказал совсем другим тоном. — А вы сын Никанора Ивановича? Очень приятно познакомиться.

— Он меня в живот ударил! — пожаловался Алик.

Охранник посмотрел на него таким ненавидящим взглядом, что он зарекся жаловаться.

— Идите, работайте, гражданин! — казенным тоном произнес он, чем окончательно вывел Алика из себя, и он понял, что начинает терять над собой контроль.

— Я не задержанный, чтобы меня гражданином обзывать! — заявил он.

— Алексей Сергеевич, у этого парня какие-то проблемы? — подошла знакомая дежурная.

— Проверь-ка его, милая. Кажется, у него нет разрешения на вынос дискет.

Алик выругал себя за длинный язык. И почему он не немой? Его завели в комнату.

Дежурная, походя, похлопала по карманам рубашки, боковым карманам брюк, потом ее руки резко сомкнулись, соединяясь у него между ног, и кисти цепко сжались. Алик ойкнул от боли.