Дмитрий Нечай - Повести и рассказы

-- Комиссия сообщества, рассмотрев представленный для утверждения проект ликвидации, подавляющим большинством решила его одобрить и утвердить.

Далее председатель зачитал фамилии и ученые степени участвовавших в утверждении и, завершив заявление роскошной фразой о светлом будущем, объявил заседание закрытым.

Сразу за председателем вышел заместитель и, заняв оставленное начальником место, объявил:

-- Дополнительное заседание начнется завтра в 10 утра. Тема обсуждения -- "Наиболее оптимальные средства реализации". Во второй половине, после обеда, будут рассмотрены экономические вопросы проекта. Сроки реализации будут объявлены позднее.

Зал наполнился множеством звуков. Смешивались стук опрокинутых сидений, гомон толпы, покидающей помещение.

Макс шел рядом с Шатовичем, Ройд плелся сзади. Шатович оглянулся.

-- Простите, профессор, но мы вас оставим. Увидимся завтра на заседании. Мы немного опоздаем, вы уж не волнуйтесь.

Ройд понимающе кивнул.

--Счастливо вам, ребята. Удачи.

Они ускорили шаг.

- Хороший человек все-таки этот Ройд, -- Вздыхая, сказал Макс.

-- Не ожидал я, что так быстро поймет нас. Думал, чистоплюй, как все эти. Оказывается, нет, ошибся. И очень даже хорошо. Такие люди нам нужны. С такими можно работать.

Утреннее заседание началось не в пример прежним. Уже никто ничего не обсуждал между собой. Все дружно слушали председателя, который представлял членам конференции различные варианты реализации замысла, утвержденного вчера.

Заседание только началось, в зале потушили свет, и уже привычный за эти дни экран засветился подготовленными заранее чертежами и расчетами.

Ройд посмотрел в ложу концерна. Директора не было. На переднем ряду кресел сидел его заместитель, внимательно следивший за речью председателя, готовый в любой момент его поправить, знающий все сегодня представляемое наизусть.

Сзади кто-то тяжело задышал. Ройд оглянулся. Макс с Шатовичем занимали места за ним.

-- Не оглядывайтесь, профессор, -- это был голос Макса.

-- Мы вам сами все расскажем. Сидите спокойно.

-- Спасибо что места такие заняли, на отшибе, подальше от середины, -поблагодарил Шатович. Они копошились еще пару минут, Макс даже хихикнул. По всему было видно, что у них все в порядке. Наконец Шатович припал к спинке переднего кресла, где сидел Ройд.

-- Профессор, а, профессор, -- игриво начал он. Нервы, напряженные все предшествующее время, расслабились, и оба были веселы не в меру.

-- А знаете, профессор, машина у него, должен вам заметить, великолепная. -- Макс прыснул тихим смехом, затыкая себе рот ладонью. Скосив губы влево, Ройд поинтересовался:

-- Ну, и что с ней теперь?

-- Теперь она похожа на банку консервов, открытую топором, -- с откровенным сожалением произнес Шатович.

-- А какой дизайн, какая элегантность! -- продолжая трястись от смеха, добавил Макс.

-- Он, наверное, любил быстро ездить? -- совсем серьезно спросил Ройд.

Шатович оттопырил губу.

-- Да, любил, так быстро, что даже взлетел.

Макс опять прыснул.

-- А летает она тоже очень красиво, просто загляденье.

Ройд сел ниже.

-- Да, от кого, от кого, а от ученых они этого не ждали. Тут вы их застали врасплох. Ну, и черт с ним. Каждый получает то, что заслуживает.

Демонстрация длилась уже двадцать минут, и Макс с Шатовичем, немного успокоившись, развалились в отдыхающих позах.

Завершив показ одного из чертежей, в зале зажгли свет, так как ожидалась пауза в пять минут. Ройд потянулся и вдруг застыл с выражением абсолютно ничего не понимающего.

На первый ряд в ложе концерна спокойно вошел и сел рядом со своим заместителем директор концерна. Ройд вопросительно посмотрел на Макса с Шатовичем. У обоих отвисли челюсти, Шатович даже побелел. Свет в зале потух, и в опустившейся темноте стало жутко невыносимо. Сзади застонал, хрустя заламываемыми себе пальцами, Макс...

Жозеф отошел от окна и взял бокал.

-- И кто же оказался тогда в машине?

Шатович спокойно перебирал листы в папке.

-- Это мы узнали позднее. Там ехал советник директора по экономике. Сам же директор в то утро решил заехать в бассейн и, выехав раньше обычного транспортом, предоставил свою машину советнику.

-- И что, вас никто не искал?

-- Почему же не искал. Искал, и еще как. Они-то поняли, что значило случившееся. Нас с Максом вызывали столько раз, что и сосчитать уж трудно. Но Ройд показал, что мы с полдесятого утра были уже в зале, несколько сотрудников его института это подтвердили, и, как ни крути, у нас было железное алиби.

Шатович закончил ворошить бумаги и отсел в угол дивана.

-- Осуждаете? Понимаю. Невинных людей, ни за что. Сам жалею, но кто же знал, так вышло. Затея наша с Максом не удалась. Даже рассчитаться с этим негодяем мы не сумели. Оставалось лишь пассивно наблюдать за ходом событий.

Жозеф сидел молча, уставившись в дверь шкафа.

-- Ваш отец был истинный боец, -- посмотрев на него, сказал Шатович. -С ним мы могли делать большие дела, и не только такие, как это. Он был ученый, отличный ученый, принципиальный и честный.

Жозеф очнулся.

-- Хорошо, но вы мне так и не рассказали о финале. Вы ведь следили за реализацией проекта. И в этот злосчастный день вы тоже были не на планете, а там.

-- А вы откуда знаете, где я был, -- заинтересовался Шатович. -- Ах, да, какой я идиот стал. Вам отец рассказал, конечно, отец. Ну, что вам сказать. Финал был красочным. Эти супермены сделали все так, как и намечали, врезали в наиболее слабую, геологически податливую часть и попытались за счет направленности удара отбросить осколки в сторону. Когда же добрая их часть повела себя хаотично, тут-то и началась катавасия натуральнейшая. Бросили с десяток истребителей, но что они могли? Три штуки сразу в лепешку. Пространство ведь было, как в метеоритный дождь, куда ни глянь, везде булыжники летают. Раздробили несколько приличных глыб, еще две штуки вдребезги. Не знаю, сколько им там пообещали и как уговорили туда лететь, но я бы ни за какие сокровища...

В общем, вырвалось всего три штуки, а глыб еще тьма тьмущая. Резервы они, конечно же, не приготовили, надеялись на лучшее, времени в обрез, словом, ситуация -- хуже некуда. Пока они вызывали отряд с ближайшей базы, пока те подлетели -- расстояние было такое, что рабочего времени осталось не больше часа. Начали снова дробить. К тому времени таких, что сгореть до падения не успевали и размером приличные были, штук семьдесят насчитать можно было, а, может, и больше. Повезло им еще чуть-чуть. Часть осколков ушла мимо. Я ненавижу этот концерн, но о тех ребятах, кроме высоких слов, сказать ничего не могу. И то, что имена до сих пор никто не знает, простить нельзя.