Дмитрий Нечай - Повести и рассказы

В рядах группы свободных ученых встал пожилой человек в очках. Он трясся от гнева и его вскрики были слышны во всем зале, несмотря на то, что микрофона рядом с ним не было.

--Тщеславные маньяки. Вы погубите нас всех ради места в истории. Что за бред о немощной будущности, скажите просто, что вам охота сесть на вершину величия освобождающихся от, кстати говоря, мифической угрозы.

Председатель встал с места и, регулярно нажимая на звонок, поднял руку, прося молчания.

-- Я прошу уважаемых присутствующих соблюдать правила заседания. Предоставление слова есть приоритет комиссии, это обусловлено в самом начале, и извольте этого не нарушать.

Ученый сел.

Председатель потоптался на месте и обратился к застывшему у микрофона представителю фирмы.

-- Прошу вас, продолжайте. Мы внимательно вас слушаем. -- Тот посмотрел через плечо на начальство и, увидев выражение поддержки, продолжил.

--Возврашаясь к нашему времени, я не вижу ничего того, что мешало бы нам избавить наших потомков от подобной проблемы. Чтобы нагляднее представить себе, что такое эта необходимость, приведу пример. Научно доказано, что из-за этого торможения сутки увеличиваются на 0,0015 с за столетие. Угроза, вроде бы, мизерная. До еще и вроде бы суммарное количество лучей, попадающих на планету, то же. Но при подобном нарастании увеличится продолжительность ночей и, следовательно, появятся заморозки. Нарастающий лавинообразный процесс погубит флору и фауну планеты. Через пятьсот миллионов лет, когда сутки удлиняться всего на два часа, жизнь будет невозможна.

В свое время наша фирма явилась инициатором в борьбе по ликвидации приливных электростанций, убедительно доказав сообществу губительность подобных сооружений. И пусть масштаб того и намечаемого свершений несоизмеримы, и люди, стоявшие у истоков того и этого, разные, все же все это две части одной проблемы. Я хочу ответить кричавшему здесь о нашем тщеславии представителю независимых ученых. Мы не рвемся в историю. Мы считаем себя уже в истории. Потому что мы, и больше никто, избавили сегодняшнее и завтрашнее население от этих монстров, поражающих своей экологической чистотой и бьющих ножом в спину потомкам. Мы, и больше никто, уже подарили цивилизации шестьдесят четыре миллиона лет форы перед естественным концом света, которые должны были отобрать эти станции. И даже если нам в этот раз не удастся настоять на своем, мы все равно будем счастливы уже сделанным. -- В зале раздались аплодисменты. Чувствуя себя проигравшим, Ройд нервно протирал очки.

-- Вы слышали, нет, вы слышали, Шатович, каковы подонки. Цивилизацию они, видите ли, спасают. Плевать им на цивилизацию, величие -- вот, что им нужно. Цезарями хотят быть. -- Шатович переглянулся с сидевшим рядом Максом.

-- Спокойно, Саша, -- выставив вперед ладонь, шепотом произнес тот.

--Исход, кажется, ясен. Если после просмотра расчетов, акцент в пользу проекта не изменится, придется действовать самим. -- Ройд немного успокоился и вопросительно посмотрел на Макса с Шатовичем.

-- Что значит самим? Они же, если сейчас победят, бог знает что наделают, и вы им не помеха. Муравьи вы перед ними без решения конференции.

-- А мы и не конкурируем, -- возразил Макс.

-- Но только я считаю, что пусть я стану бандитом, но все от меня зависящее сделаю, чтобы этого не допустить.

Ройд склонился к креслам Макса и Шатовича.

-- Ну, и что же вы намерены сделать, если не секрет.

Макс тоже нагнулся и тихо сообщил.

-- Если они смогут убедить комиссию в своей правоте, а они это смогут, потому что всех там купили, то придется играть с ними не по правилам. Уж слишком они одурманили массы своей идеей. Все красиво, все стройно, а вот выйдет более, чем ужасно, и увидеть это сейчас дано не всем.

Ройд сполз почти под кресло.

-- Что значит -- не по правилам? Вы что же, хотите срок получить из-за этих негодяев?

Шатович вздохнул.

-- Не волнуйтесь так сильно, профессор. Эта игра требует жертв. Даже если все будет о'кей, планы реализации в расчетах до мелочей имеет один лишь директор концерна. Здесь они покажут лишь кое-что, обобщенно. Я узнал, что расчеты эти хранятся в банке концерна на личном счете директора. Код знает только он. Они считают, что таким образом все спрятали надежно, но они просчитываются.

Ройд выпучил глаза на коллег.

-- С ума сошли, это же пожизненное заключение каждому, как минимум, вы же ученые, а не убийцы.

Макс схватил Ройда за руку.

-- Профессор! Это наше дело. Ваше дело -- молчать. Я жертвую собой, и это мое право. Даже тот попугай, произносивший с трибуны речи о потомках, хочет для них остаться благодетелем. Я же хочу остаться для них тем, кем я есть, и сделаю все до конца по-своему. Я уверен, меня поймут.

Ройд откинулся в кресло.

-- Неужели нельзя добиться законным путем, ведь еще не все потеряно?

Шатович не дал ему закончить.

-- Законным? А знаете ли вы, что вон тот жирный, в кресле председателя, получил за эту неделю от того с бабочкой столько, что количество нулей этой суммы не поместится на метровом листе бумаги. Вы занялись этим вопросом месяц назад, а они уже много лет покупали себе гарантии, и сегодня вам, Ройд, этого боя не выиграть.

В зале потух свет. Начался просмотр расчетов. На экране сменялись схемы, дотошно разъясняемые конференции работниками концерна, мелодично меняющими свои голоса и создавая целостное впечатление гармонии происходящего и намечаемого.

Ройд тяжело дышал. Макс облокотился о колени Шатовича и, дотянувшись почти до самого уха профессора, сказал:

-- Дорогой вы наш. Вы слишком гуманны для подобных дел, а потому были бы в положении тявкающей собачки. Но, слава богу, есть мы, и мы сделаем все, что надо, не боясь замарать руки.

Ройд зашевелился в кресле.

-- Раньше надо было действовать, раз уж такие террористы. Мешать надо было, не давать работать им. Сами встрепенулись только сейчас. Теперь уж что, сделать ничего не успеете. Директор ведь тоже у них не дурак, так вы его и поймаете, помечтайте больше. Как своих ушей вам его не видать.

Макс совсем лег на ноги Шатовича.

-- Это вы, профессор, напрасно говорите, что мы ничего не делали. Десять зондов -- это не пустяки. Резервы у них большие, и без тех железок обошлись, но вина уж тут не наша, мы, как говорится, что могли...

Ройд аж подскочил.

-- Что?! Так это ваших рук дело? Ну, и работнички у меня в институте. Я не удивлюсь, если завтра мне предъявят претензии в том, что я шеф подпольного боевого союза. Шатович, вы что, тоже знали об этих зондах?

Шатович кивнул.

-- Да, профессор. Я не знал, я их и нашел. Все резервы, которые мы с Максом имели, все были вложены в борьбу с корпорацией. Жаль только -- мало их было. Получи мы хоть еще одну установочку -- и концерн не досчитался бы уже побольше своих спутников.