Журнал «Если» - «Если», 2012 № 01

Хватит!

Я перестал пялиться по сторонам, сконцентрировался на нити времени и представил, что та развернулась в полосу. Она выполнила мое приказание, и держаться за нее стало удобнее.

Теперь можно было передохнуть, даже сменить руку, не опасаясь, что тебя рванет назад и ты начнешь пятиться, словно рак. Так я и сделал. Схватился за полосу левой рукой, разжал правую ладонь и помахал ею, стараясь восстановить кровообращение. Теперь можно было на несколько минут закрыть глаза и дать им отдохнуть. Свистопляска за пределами нити утомляла неимоверно.

Откуда взялись эти образы? Собственной судьбой, своим временем обладают не только люди, но и животные, рыбы, растения… Впрочем, любые неживые предметы тоже. Может, их линии выглядят именно так?

Минут через пять мне стало легче, но я все медлил, висел, цепляясь за полосу невременья, ощущая под рукой ее шероховатость.

Если захочу, то нырну в него, стану его частью, а потом при желании могу увидеть его со стороны и двинуться дальше. Это вовсе не трудно. Схватился за нить правой рукой — попал в прошлое, схватился левой — в будущее. На хорошей скорости, между прочим.

Может, отдохнуть перед дорогой?

Я открыл глаза и взглянул на полосу.

Нет, не пойдет, можно повредить «скакуна», по нити судьбы которого я путешествую.

Я оторвал взгляд от полосы и посмотрел в сторону. Огромный слон из белой кости тонкой резьбы неумолимо надвигался на отряд мышей. Те в страхе побросали коврики и сбились в плотную кучу, их провода окончательно перепутались.

Нет, торопиться не годится. Необходимо найти кусочек подходящего цвета и лишь тогда отдохнуть, но задерживаться больше положенного там не следует. Дорогу осилит идущий.

Я вздохнул, превратил полосу опять в нить и, взявшись за нее правой рукой, устремился дальше.

Девушка с длинной русой косой улыбнулась склонному к полноте молодому человеку в очках, и это стало отправной точкой ее будущей судьбы, различных ее вариантов, началом целого пучка линий. Каждый из них порождал новые варианты, те — следующие. Все вместе называются лабиринтом времени. Каждый человек, даже не подозревая об этом, двигается по нему всю жизнь.

Пора было менять «скакуна», и я, перепрыгнув на юного толстяка, рванул на пару лет в его прошлое. Они промелькнули передо мной, словно кино в ускоренной перемотке. Поступки, разговоры, отношения с другими людьми меня не интересовали. Я следил за линией судьбы. Как и положено, она все время делала два-три ответвления, но обращать внимание на них не стоило. Я караулил точки, из которых они выскакивали десятками. Практика показала, что удобнее всего менять направление, отталкиваясь от них.

Интересно, пользуются ли попрыгунчики такими линиями? Почти наверняка. Готов поспорить, именно этим объясняется их вездесущность и неуловимость. Благодаря своей изменчивой природе, эти создания способны жить в мире, в котором непостоянны даже те, кто может определить, насколько он преобразовался. Интересно, какими они видят нас? Застывшими навеки островками враждебности? Понимают ли они, что мы разумны? И насколько способны мыслить сами?

Я улыбнулся своим мыслям.

При желании я мог увидеть их прямо сейчас. Найти нужную линию времени и пойти по ней. Но стоит ли? Пусть тайнами попрыгунчиков занимается Аристотель, у меня другая задача. Я путешествую по лабиринтам невременья. Я первый вольный собиратель, сумевший подчинить его своим желаниям.

«В уютной норе стандартного времени жил обычный вольный собиратель…»

Красивое начало для истории о волшебном приключении. Вот только в реальной жизни волшебству нет места. Поэтому надо все рассчитать и учесть. К примеру, и еще не думал о том, как буду возвращаться. Было бы здорово просто открыть дверь и шагнуть в нужное мне время, но здесь этот фокус почему-то не получался. Возможно, если я не сумею вернуться в нормальное состояние, ему придется учиться заново. Пока же я чувствовал себя человеком, привыкшим ездить на автомобиле, но которому вдруг пришлось ходить пешком.

Я перепрыгнул на другого «скакуна» — он показался мне более перспективным — и рванул по его линии жизни в прошлое. Это был негр, который родился в Англии в 1980 году и умер в пригороде Бангкока в собственном особняке, почти дотянув до середины следующего столетия. Более всего меня в нем устраивала его тяга к путешествиям. Учитывая, что в старости у моего подопечного она сильно ослабела, для маневра имелось лет тридцать — сорок.

Я внимательно утюжил их, минуя год за годом.

Удовольствие и любопытство? Да нет, ничего подобного я почти не чувствовал. Жизнь вольного собирателя меня от них отучила. Мне просто надо было попасть из одной точки времени и пространства в другую. А для того чтобы не заблудиться, я использовал его судьбу, словно нить Ариадны.

Я перенесся на своем «скакуне» в Испанию. Юная соседка по отелю так улыбнулась ему, невинно и в то же время соблазнительно, что он задержался в этой стране на целую неделю. Потом на большой скорости мы отмотали пять лет в прошлое, где нас ждали жуткий гололед, крутой поворот на ночной дороге и развилка, которая вела либо к смерти, либо к инвалидности. Я предпочел выбрать ту, которая без последствий, и опять углубился в прошлое. До его детства оставалось еще три узла. Следовало понять, в каком из них я пересяду на новую «лошадку».

Это было непростое решение, но, как и в каждом лабиринте, у меня была возможность в случае неверного шага вернуться на несколько поворотов назад. Главное было не заблудиться. Идти до самого конца, до тех пор пока я не перескочу на линию невременья Бородавочника. Вот тогда придется поработать.

Берег вонзал в серо-зеленое тело океана начала времен слабые, но неистребимые песчаные пальцы. Причем делал он это весьма хитро. Любой посторонний наблюдатель мог бы присягнуть, что все как раз наоборот и именно океан ведет военные действия. Правда была открыта лишь знающему истинную природу времени.

Я тряхнул головой.

Все закончилось, никакие игры с невременьем я больше себе не позволю. Слишком велик соблазн попасть в собственное будущее. Особенно, если имеешь возможность не только посмотреть, что к чему, но и внести некоторые коррективы, сделать первый шаг на пути превращения в тупого полировщика собственной судьбы.

Бородавочник бродил по песку, то и дело забегал по колено в воду и тут же выскакивал, искал на отмелях замечательные камушки и просто носился с гиканьем по берегу. Устав, он присел рядом со мной на песок, а потом спросил:

— Так ты видел самого себя со стороны?