Игорь Смирнов - Повесть о белом скитальце

- А можно мне немножко проехать, сударь? - спросил тот.

- Не советую, сударь: он никого не признает, кроме меня - обязательно сбросит!

- Снимите же ваш шлем, господин Уайт, - посоветовала Перетта. - Неудобно в нем.

- Привык. - Скиталец немного помолчал и пояснил: - Пусть вас это не смущает. В присутствии людей я даже не поднимаю забрала.

- Почему? - Не получив ответа, женщина мельком взглянула на рыцаря и робко кивнула: - Да, да, я, кажется, слышала... Простите.

Окруженные со всех сторон веселыми оборванцами, они добрались до стоянки отряда и расположились на краю широкой поляны под старым дубом. Перетта дала распоряжение готовить ужин - "чем бог послал", - люди тут же забегали по шалашам и землянкам, называемым здесь барсучьими норами, о чем-то шептались, спорили, но делали все быстро и умело. Затем она обратилась к Уайту с той же просьбой - остаться в отряде, - поскольку он сам по себе, ни у кого не служит и никому ничего не должен. Уайт отказался, пояснив это тем, что собирается повесить меч на стену и не прикасаться к нему больше никогда. Это удивило Перетту.

- Мое оружие принесло много бед, сударыня, - тихо пояснил Скиталец. - В Бретани и Мене остались десятки жертв. Однако теперь я будто обрел иное зрение, почувствовал в себе отрадные теплые вихри. И отныне, когда вижу доброту, душевность, мир кажется мне просторнее и краше...

В лагере неожиданно возник переполох. Госпожа Перетта поднялась навстречу говорливой толпе и строго спросила, в чем дело. Голоса постепенно смолкли, из людской глубины выбрались совсем еще юные паренек и девушка - разведчики отряда - и наперебой заговорили:

- Только что на дорогу к Черным оврагам выехало семнадцать конных Арденнского Вепря, с ними десять повозок с разной едой: видно, опять разграбили какой-нибудь трактир, а может, и таких, как мы. Отобьем - до конца лета сыты будем!

- Ясно! - прервала Перетта. - В лагере остаются только женщины, дети и охрана. Остальные - со мной. Там ваша еда, там ваше оружие и одежда! Смерть прислужникам Арденнского Вепря! - Она оглянулась и с надеждой посмотрела на Уайта: - А вы... не пойдете с нами, сударь?

Белый Скиталец с минуту колебался, потом тихо произнес:

- Много я слышал про этих разбойников... Да, я пойду с вами. Это будет мой последний бой...

В лагерь отряд вернулся лишь к полуночи - с богатым провиантом, оружием и лошадьми. Возле шалашей и землянок царило оживление, Провизия разносилась по вырытым в земле складам, распределялись кони и отвоеванное оружие.

Госпожа Перетта разыскала Белого Скитальца. Он, как ей показалось, в глубокой задумчивости гладил морду преданного Тру. Услышав звук шагов, Уайт оглянулся и как-то виновато сказал:

- Вот приводим себя в порядок после боя.

- Мы сейчас устраиваем небольшой пир, господин Уайт. Рыцарь сдержанно вздохнул:

- Вы же знаете... Впрочем, принесите чего-нибудь, но, прошу, немного и без вина.

- Как-то неудобно, сударь: герой сражения...

- Ну что вы, что вы! Не надо так. Перетта неловко помолчала.

- Герой и есть, - упрямо повторила она и энергично откинула за плечи длинные спутанные волосы. - Ну а коню, сударь?

- Спасибо, мой славный Тру ни в чем не нуждается. Госпожа Перетта сама принесла ужин и, пообещав скоро вернуться, пошла на другой конец поляны к ожидавшим ее товарищам. Вскоре оттуда донеслись первые здравицы в честь храброй госпожи Перетты и не менее отважного белого рыцаря, потом еще и еще. Уайт сидел в шалаше перед наскоро сооруженным столом и смотрел через неширокий вход на пирующих. Там горели костры и воткнутые в землю факелы на палках. Там было весело...

Скиталец отодвинул оловянное блюдо с рагу и вдруг услышал осторожные голоса. Он выглянул из шалаша. Это были дети. При его появлении они хотели удрать, но он остановил их и с минуту разглядывал худенькие тела, едва прикрытые рваным тряпьем.

- Что же вы ушли от хорошего ужина? - едва слышно спросил он, видимо боясь вспугнуть их.

- Нас туда не пускают, - сказал самый старший. - У нас тут порядки строгие, сударь.

- А когда же будете пировать вы?

- После всех. Так мы выражаем почтение к взрослым.

- Понятно. Но есть вы, наверно, все-таки хотите?

- Хотим, сударь.

Он пригласил всех к себе - их было пятеро. Дети немного поколебались, пошептались между собой и все же вошли. Ели они с жадностью людей, давно не знавших ничего, кроме воды и лепешек ячменного хлеба. Когда они немного утолили голод и увидели, что на столе ничего не осталось, старший мальчик виновато и жалобно посмотрел на рыцаря:

- Ой! А вы, сударь?

- Не беспокойтесь, не беспокойтесь, юные друзья! Я уже сыт.

- А вы, оказывается, совсем не страшный, господин Уайт, - несмело сказала белокурая девочка. - А правду говорят, будто у вас в битвах сильно покалечено лицо?

Старший мальчик толкнул ее в бок: "Дура!" - ив замешательстве обратился к незнакомцу:

- Не слушайте ее, сударь: она весной с дерева свалилась! И потом, не все ли одно, какое лицо, правда? Главное, чтоб душа... - Он вскочил с места и молниеносным взглядом окинул товарищей: - Марш отсюда! Госпожа Перетта идет!

Уайт не успел и слова сказать, как дети выбежали, и тотчас раздался голос Перетты:

- Можно к вам, сударь?

Она шагнула в зеленоватый полумрак шалаша и присела по другую сторону стола.

- Мне надо бы вам многое сказать, господин Уайт. Но отложим разговор до утра. А сейчас располагайтесь поудобнее и отдохните как следует. Я пришлю сюда Гюйо, он приберет и поможет устроиться на ночлег...

Госпоже Перетте не спалось. Она вспоминала последнее сражение, в котором Белый Скиталец уложил больше половины людей де ла Марка.

"Какой он ловкий и смелый, - думала она. - Вот бы заполучить его в отряд и сделать правой рукой вместо взбалмошного Гюйо!.. И ведь подумать только: за весь бой не получил ни единой царапины!"

Спала ли госпожа Перетта? Скорее всего нет. Просто забывалась на какое-то время в тревожной полудреме. Неясные предчувствия теснили душу и начинали не на шутку беспокоить ее...

Вовсю горела полная луна, и свет ее косым ярким клином пробирался в шалаш... Вроде бы все спокойно и тихо - и кажется, что- то не так. Перетта поднялась, вышла на поляну и осторожно приблизилась к шалашу рыцаря. Тот стоял возле своего белоснежного Тру, положив левую руку на рукоятку меча. Госпожа Перетта сначала ничего необычного не заметила, ей даже не показалось странным это безмолвное созерцание луны. И вдруг яркая, как вспышка молнии, мысль: на шлеме рыцаря поднято забрало!

- Не надо, сударыня, - тихо сказал Уайт. Он не шелохнулся, не изменил позы. - Не приближайтесь, прошу вас.

- Но я...

- Не надо, - повторил он. - Люди не выносят этого. Госпожа Перетта продолжала стоять, не в силах побороть желания