Николай Романецкий - Полдень XXI век 2009 № 06

Сейчас Серж был продюсером сверхпопулярной у молодежи поп-группы «Чито-Брито» и «курировал» несколько начинающих групп и певцов: когда надоедят и сойдут прежние кумиры, должны быть наготове новые. Чтобы залы по-прежнему заполнялись, а доходы не иссякали.

— Как жизнь? — поинтересовался Андрюха, пожав протянутую поверх забора руку Сержа.

— Да так, — пожаловался Серж. — Ударник уже неделю в запое, не выходит на репетиции. Нужно срочно выводить.

— Есть же всякие средства, — сказал Андрюха. — Медицина много чего напридумывала. Как в «Назад в будущем», помнишь?

— Помню, — отмахнулся Серж. — Не так все просто. Человека нужно подготовить. Позвонил его старому школьному другу, пообещал оплатить день вдвое. Чтобы приехал, выпил с ним, ну и настроил. Вот приехал, пьет, ну и внушает мысль, что, мол, пора браться за работу. Если все будет в порядке, завтра вызову медицинскую бригаду.

— Да-а, — посочувствовал Андрюха.

— Это еще ладно, — махнул рукой Серж. — Есть проблема похуже. У солистки несчастная любовь, вся в трансе, петь не может. Позвонил двум ее старым подругам, оплатил отпуск: свозят ее в турпоездку. Пусть подышит воздухом, развеется…

— Куда поездка? — спросил Андрюха. — На Канары?

Сам он давно уже не мог позволить себе выбраться дальше Ленобласти, да и то только на выходные — работа не позволяла.

— Какие Канары? — удивился Серж. — В Финляндию на два дня. Поедят ягод, попьют настоек на морошке или, там, бруснике — и домой. Репетировать надо. Мы же готовим новую программу, через месяц турне.

— Тяжелая у тебя работа, — сказал Андрюха. — Я бы так не смог.

— Чепуха, — снова махнул рукой Серж. — Вот ты действительно дело делаешь. А я так, развлекаю подростков.

Андрюха подумал, что такой «развлекаловкой» Серж зарабатывает ничуть не меньше, а скорее, больше него, но ничего не сказал. Он знал, что Серж с огромным уважением относится к его строительному диплому и его строительной работе. Сам Серж был абсолютно неспособен ни к какому строительству и максимум, что мог, это вбить молотком гвоздь в стену, и то обычно или попадал не туда, или пробивал стену насквозь.

— Каждый специалист в своем деле, — сказал Андрюха. — Ты в своем, я в своем.

— Ну да. Лишь бы деньги приносило, — Серж посмотрел на свою красную «Мазерати». — Слушай, зачем я купил эту машину? Четыреста лошадиных сил, триста километров в час… Если я не могу выехать на ней со двора?

— Ничего, — сказал Андрюха. — Когда-нибудь проблемы с пробками решатся. Тогда и покатаемся.

— Машин все больше, а дороги те же, — подумал вслух Серж. — Я думаю, никогда не решатся. Ладно, пока, Бугай.

— Пока, Серж, — ответил Андрюха, повернулся и зашагал к дому. Он вспомнил, что завтра в десять ему нужно быть в ГУП ТЭКе. Что же, поедет на метро…

Мария Гинзбург

БИЛЕТИК НА ЛАПУТУ

Предъяви билетик этот —

поздно или рано,

У судьбы получите счастье

без обмана…

Женщины острова отличаются

весьма живым темпераментом…

неприятно только, что они…

Что мне никогда не давалось, так это огородничество. Декоративные посадки у нас на заднем дворике моими стараниями превратились в буйные джунгли. Хотя в этом есть доля не только моей вины. Семена я покупала в гипермаркете «Полоса», и на упаковке было написано «Петуния», а выросло…

— А черт его знает, что выросло, — сказала я в туманной утренней тишине.

Сегодня мне было о чем подумать, кроме цветов. Собственно, я выскочила покурить во дворик, чтобы унять противную дрожь. Она охватила меня, едва я проснулась. Растолкавший меня Сережка сказал:

— Ты помнишь? Сегодня мы едем в Лапуту.

— На Лапуту, балбес нерусская, — сонно сказала я.

Он засмеялся, сгреб меня в охапку и потряс.

Приглашение пройти тестирование получил, между прочим, только он. В том случае, если у избранного была семья, ее членов приглашали тоже. Если бы Сережка прошел тест, мне предложили бы остаться на Лапуте вместе с ним. Телкхассцы объясняли это тем, что не желают разрушать социальные связи. Еще бы, ведь забирают только детей, подростков и мужчин — в основном до двадцати пяти лет. Бывали и исключения, но старше тридцати пяти лет не брали никого. На Земле тогда остались бы только женщины, и нетрудно догадаться, чем это кончилось бы. Почему-то мне вспомнились слова нашего школьного историка, назвавшего Февральскую революцию «бунтом голодных женщин». Против кого они бунтовали, я уже позабыла, да и случилось это чудовищно давно — больше ста пятидесяти лет тому назад.

Я поежилась от утреннего холода, стряхнула пепел. Интересно, можно ли будет курить на летающем острове… и разводить цветы, хотя бы на балконе? «Лапута — всего лишь атмосферный челнок, — напомнил в моей голове холодный голос. — Вы не пробудете там долго. А на планете, где вы в конце концов окажетесь, условия должны быть комфортные, близкие к привычным».

Я задумчиво разглядывала чью-то мускулистую спину через витое ограждение, разделявшее наш участок с соседним. Мужчина вырывал с грядки цветы, уже побитые заморозками. «Внуки, что ли, приехали к Валерию Семеновичу? — подумалось мне. — Так ведь раньше он сам справлялся». Мужчина распрямился, тряхнул седой головой, и я с удивлением поняла, что передо мной сам Валерий Семенович.

Сначала мне не очень нравилось, что Валерию Семеновичу досталась вторая половина коттеджа. Мы покупали дом пополам с Радиком и Светой, школьными друзьями Сережки. Когда московские вузы и НИИ опустели — Лапута появилась над столицей почти что в первую очередь, сразу после Арзамаса-16 (там, говорят, забрали почти весь город целиком), — многие решили уехать. Радик после института пошел в аспирантуру, и поэтому нам пришлось дать им в долг для первого взноса за коттедж. Но Радик был кандидатом технических наук, а их теперь на всем Северо-Западе осталось не больше десяти человек, по официальной статистике. Сейчас Радик был ректором Бауманки. Точнее, его взяли заместителем. Престарелый ректор-академик с блеском прошел тестирование на Лапуте, но получил отказ в силу возраста и покончил с собой. Сережка очень хотел спросить, не получал ли Радик билет на Лапуту. Ведь ему должны были предложить в первую очередь — двадцати пяти ему еще нет, да кандидат… Но задавать такие вопросы значило разрушить дружбу.