Иннокентий Сергеев - Амулькантарат
... - Что она сказала вам? Куда она пошла? - Кто она? - Ах, не мучьте меня, не притворяйтесь, что не понимаете! Что она сказала вам? Только что. - Что мы несчастливы. - Ах, как я был прав! Я знал это, знал. Я знал это! Но что ещё? Она сказала вам ещё что-нибудь? - Она любит этот сад. - Любит сад... Она будет в саду! Она сказала вам, что будет в саду? Ну не молчите же! - Она сказала, что любит быть одна. - Она будет одна! В саду? Она сказала, что будет одна в саду? - Да... в гроте. - Что же вы молчали!
... - Что она наговорила вам обо мне? Признавайтесь. - Про вас? - Я видела, как она нашёптывала вам свои гадости, испепеляя меня исподтишка гневом своих очей, старая ведьма. Говорила гадости? Признавайтесь. - Я не помню... - Браво! Лучше и нельзя было ответить. Так что же она вам говорила обо мне? Рассказывайте, не смущайтесь, я никому не передам. Что там она обо мне знает? Такое! - Она сказала, что вы развратница. - Ах, какая проницательность. Это она вам сказала, да? И что же ещё она вам сказала? Такого. - Что может многое рассказать. - Но не рассказала. По скромности. - Кажется, просто не успела. - Ну, это поправимо. Странно... говорят, что в молодости она была отменно красива. Я видела её портрет. Вы знаете, это правда! Даже более чем правда... Она была весьма... недурна. Кто бы мог подумать. Она, кажется, ненавидит меня, а иначе зачем ей вести эту глупую, нелепую войну. Что вы об этом думаете? - Ей скучно. - Хм. А ведь вы правы. Бедняжка! Но что же делать, ведь я, право, ничем не могу помочь ей... разве что время от времени давать ей повод для сплетен. Кто скажет, что я не проявляю милосердия?
... - Вы не слышали, что там произошло? - Где произошло, не слышал. - Я думала, вы слышали что-нибудь... В парке. - Я не слышал. - Что-то ужасное. Я слышала что-то, но не поняла. Кажется, никто толком не знает, что там случилось. - Я не знаю... в гроте... Когда? - Вы что-то знаете? - Нет, ничего. - Вы сказали, в гроте! - Я сказал? Я спросил, когда. - Почти только что. Поэтому никто ещё ничего не знает. Я думала, может быть, вы что-нибудь слышали. - Только от вас, мадемуазель. - Кто-то услышал выстрел. Это ужасно... Наверное, уже знают. Вы не пойдёте со мной? Я попытаюсь узнать... - Нет, я не могу. - Когда же кончится этот танец! Ах, извините. Я не хотела обидеть вас. Как-то само собой вырвалось, я не хотела!.. - Вы уходите?..
... - Она сказала, что вы были красивы в молодости. - И это всё? - Это всё. ...
... - Как ушла? Когда... Куда ушла?! - Я не видел её... - Я же оставил её с тобой! Я оставил свою сестру. С тобой! Куда она ушла? Я спрашиваю, куда она ушла? С кем! - Я не знаю. - Да ты с ума сошёл! Когда она ушла? С кем? Ты должен был видеть! - Говорю тебе, я не знаю. - Ты должен был не отходить от неё! - Что ты кричишь. - Я не кричу. Когда вы с ней расстались? Как давно? С кем она была! Ты знакомил её с кем-нибудь? - Нет, ты кричишь. - Я спрашиваю тебя, ты знакомил её с кем-нибудь? - Не знаю... Сейчас танец начнётся. - Да пропади они, эти танцы! Это ты! Я как знал... И зачем я только ушёл! Ладно, пойдём. Пойдём скорее. Нужно найти её! Может быть, она где-нибудь гуляет... Ты что! Ты... не идёшь?!.. - Я не могу. Сейчас танец начнётся. - Да ты... да ты... с ума сошёл со своими танцами! Что с тобой стряслось! Пойдём же! - Я не могу. - Ты что... ты что, серьёзно?!.. Да ты... ну я ещё доберусь до тебя, подожди!
...
Музыка давно уже смолкла, от бледных окон тянуло холодом - сквозняк. Свечи ещё горели, но уже бледно, и каждая отдельно. В зале стало совсем пусто, и когда кто-нибудь проходил, его шаги были слышны далеко вокруг. Музыкантов не было, они унесли свои инструменты и ноты, я остался один. И вокруг меня не было никого, и стояли люди в военных мундирах. Когда они вошли? Я не заметил этого. Я стоял посреди зала, и я ещё мог, наверное, отойти к окну, и тогда они должны были бы расступиться, чтобы пропустить меня. Я с трудом мог восстановить в памяти события вчерашнего дня, но ничего уже не чувствовал. Ноги мои хотели подогнуться, но не делали этого, и я стоял, не танцевал больше. Танец кончился, ушёл из зала, ушли все, даже музыканты. И наверное, легли спать, и кто-нибудь боялся их разбудить и старался ступать тихо. Были ровные ряды серых окон, два ряда ровных серых окон, и гулкое пустое пространство. Вокруг меня стояли люди в военных мундирах. И терпеливо ждали. Безбровый не отрывал глаз от часов. Наконец, он щёлкнул пальцами и сказал: "Пора". Кольцо сжалось. Я не сопротивлялся. - Теперь не убежишь,- сказал он усталым голосом. И я сказал: "Теперь нет". Он хмыкнул. Махнул рукой. И пошёл первым. ............. Я подумал, было бы забавно, если бы мы танцевали парами, дожидаясь, когда станет можно. Если бы музыканты не ушли...
Меня отвели в темницу, представлявшую собой узкую, длинную комнату с маленьким незастеклённым окошком под самым потолком,- чтобы достать до него, нужно было подпрыгнуть,- в комнате этой имелся стол с привинченными к полу ножками, такая же кровать и стул. Мне принесли свечу, постель, воду для умывания в большом медном тазу и оставили одного, закрыв тяжёлую, обитую металлом дверь. Но перед этим меня долго везли в жёсткой, разболтанной карете, и я подпрыгивал на своём неудобном сиденье, когда колесо наезжало на камень или проваливалось в рытвину, и вместе со мной подпрыгивали те, кто сопровождал меня. Их было трое. Они всю дорогу молчали. Меня подташнивало после бессонной ночи, я не знал, куда меня везут,- окошко кареты было задёрнуто шторкой,- и чувствовал я себя прескверно. Опять проснулся голод, мне было неуютно и холодно. Заметив мои тщетные попытки согреться, один из сопровождавших меня, протянул мне свою фляжку, я поблагодарил его кивком, открыл её и хотел глотнуть, но карету трясло, я отпил слишком много и едва не задохнулся, поперхнувшись огнём, часть содержимого выплеснулась мне на платье. Я вернул фляжку, растёр ногой капли на дне кареты и, закрыв глаза, попытался расслабиться, но голова кружилась, и голод пробудился во мне с ещё большей яростью, так что я стал уже с нетерпением дожидаться конца этой мучительной поездки. И когда, принеся свечу и постель, меня спросили, не нужно ли мне чего-нибудь ещё, я попросил принести чего-нибудь поесть. Мне принесли холодное мясо, хлеб, лук и кружку разбавленного пива. Покончив с завтраком, а может быть, с ужином и отказавшись от дальнейших услуг, я вытянулся на своей кровати и, завернувшись в одеяло, уснул...
. . .
Каждый из последующих дней был точным повторением остальных. Мне приносили еду, я поднимался с кровати, умывался, вытирался полотенцем, ел, мыл руки, вытирался полотенцем и возвращался на кровать. Мне принесли бумагу и карандаш, но я не стал ничего писать. Никто не настаивал. Три раза в сутки меня выводили в туалет. Меня никто не беспокоил. Пол подметали каждый день перед завтраком. Просыпался я мало. В коридоре за дверью иногда кто-то ходил, слышались негромкие голоса, я не прислушивался, лежал, закутавшись в одеяло, и смотрел в потолок или вовсе не открывал глаз, и вскоре опять погружался в сон. До завтрака меня обычно не будили, и когда приносили еду и говорили: "Доброе утро. Вот ваш завтрак",- в комнате было уже убрано. Прошла неделя. Мне предложили поменять постельное бельё. - Неделю уже спите на этом. Давайте поменяем? А я сказал: "Что такое?" - Свежую принесём постель. К вам тут посетитель просится. Я закрыл глаза. А когда снова открыл их, он уже сидел на моём стуле и, облокотившись на стол, с усмешкой наблюдал за мной. - Неплохо вы устроились, поздравляю,- сказал он. - А,- сказал я без выражения.- Это вы, господин архивариус. - Я не разбудил вас? - Нет, я уже не спал. - И надолго вы решили здесь обосноваться?- поинтересовался он. - Как получится,- сказал я.- Там, кажется, ещё осталось пиво в кувшине. Можете налить себе. - Благодарю,- сказал он.- Я, собственно, не за этим. - Что же вас привело сюда? Впрочем, можете не отвечать. - Мда,- сказал он, оглядев камеру.- Не тесновато вам здесь? - Да ничего,- сказал я.- Я уже почти привык. - Значит, решили спрятаться, полагая, что никто вас здесь не найдёт? - Я ничего не решал,- возразил я.- Я под арестом. - Ну хватит,- сказал он, посерьёзнев.- Хватит прикидываться. Я сказал: "Почему?" А он сказал: "Придумано превосходно, не спорю. Но может быть, хватит? Отдохнули уже. Я уже несколько дней разыскиваю вас, а вы вот, оказывается, где. А между тем меня ждут дома гости, которых я сам же пригласил, и вот, вместо того чтобы предаваться увеселениям, я сижу здесь, в этой крысиной норе". - Это я здесь сижу,- сказал я.- А вы всего лишь зашли меня навестить. - Нет, это превосходно!- воскликнул он, вскочив со стула и начав расхаживать по камере.- Он, видите ли, здесь сидит! - Вы имеете что-нибудь против? - Да нет, отчего же,- сказал он, остановившись и резко повернувшись ко мне.- Если вам так угодно... Я всего лишь хотел пригласить вас в свою усадьбу, но если вы предпочитаете моему гостеприимству казённое содержание, то что ж, у каждого свои вкусы... - Говорите, там будет много гостей? - На мой взгляд, даже слишком много. - Зачем же вам было их приглашать? - Да всё из-за этого фейерверка,- сказал он.- Предполагалось сжечь его на балу, как это всегда и бывает, и вдруг выяснилось, что сделать это никак невозможно, и всё будет готово не раньше чем через две недели, то есть, теперь уже через неделю. Все, конечно же, хотят дождаться фейерверка, вот я и предложил... - А что, бал уже кончился? - Разумеется,- сказал он.- А вы, я смотрю, успели уже потерять счёт времени? - Да нет,- сказал я, подавив зевок.- Это я так спросил. Честно говоря, я не вполне понимаю, в чём, собственно, я виноват? - А вас никто и не обвиняет. - Ну как же... - Признайтесь,- сказал он.- Вы нарочно всё это устроили? - Что устроил?- не понял я. - Эту дурацкую затею с цветами. - А,- сказал я.- Да нет, всё произошло как-то само собой. - То есть, вы тут как бы не причём. - Можно и так сказать,- согласился я. - Ну вот,- сказал он.- Я сразу же так и подумал. Иду в канцелярию, всё объясняю, там недовольны, что, мол, за шутки такие, мы таких шуток не понимаем, но поскольку официального иска не предъявлено, возразить им нечего. - И что же?- спросил я. - Ничего. Собирайтесь, едемте. - Прямо сейчас? - Прямо сейчас,- сказал он.- Только оформим бумаги у коменданта. - Может, ужина подождём?- предложил я, откидывая одеяло. - Поужинаем у меня,- сказал он и, подойдя к двери, постучал в неё кулаком и обернулся ко мне: "Поехали".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});