Олег Овчинников - Педант

- Только не вздумай меня изводить ожиданьем, Времени много и так уж потрачено всуе.

Так что, отринув сомненья, командуй, что делать: Мне ли спуститься к тебе иль поднимешься сам ты?

- Ну… - промямлил контактер и беспомощно оглянулся на камеру. - А как вам удобнее?

Люк захлопнулся.

- Идиот! - простонал я, хотя за семь просмотров мог бы и привыкнуть. - Извините, Аркадий Петрович. Почему вы его не смените? Или численность землян тоже лучше до поры не афишировать?

- Я не могу, - ответил профессор. - Видите ли, во всем остальном у нас полный карт-бланш, но этот паренек… - Он поморщился. - Можно сказать, что нам его навязали. На самом деле он не так плох, просто очень волнуется. Слишком высоки ставки. Ну, и потом, коней на переправе, сами знаете…

- Так то коней, - возразил я. - А это, по-моему, пони. Аркадий Петрович вздохнул и ничего не сказал.

А я повторно пробежал глазами расшифровку послания, поступившего с инопланетного корабля спустя час после провальной попытки контакта. На сей раз пришелец не удостоил нас своим изображением, так что можно сказать, это было аудиописьмо. Короткое, всего пять строчек.

Оно гласило:

Глупость, а также халатность, но не оскорбленье Вижу в случившемся и оттого вас прощаю, Ждал я немало, так дам вам еще три попытки. Ими воспользуйтесь, или, клянусь чем угодно, Вы пожалеете. Я же забуду про жалость.

- Сорок шагов отсчитав в направленьи восхода, Мы остановимся подле тенистой беседки.

Я сяду слева от входа за маленький столик, Ты же займешь свое место по правую руку. Лишь мы рассядемся, тотчас появится третий, Это и станет сигналом к началу беседы…

В этом месте пришелец, который до сих пор слушал контактера с молчаливым одобрением, перестал качать головой. Дежурный физиономист, последние две минуты простоявший с поднятым большим пальцем, медленно опустил руку и нахмурился.

- Что-то не так, - пробормотал Герка. Пришелец не дал контактеру договорить.

- Двум сторонам для беседы не надобен третий. Так для чего он появится средь говорящих?

Я опустил микрофон к подбородку и повысил голос, перекрывая озабоченный гул в наушниках:

- Будет записывать он содержанье беседы, Дабы ни слова из оной не кануло в Лету.

Коротышка, хоть и запнувшись дважды, передал мои слова пришельцу. Тот, однако, возразил:

- Местную речь я освоил, как видишь, неплохо, Произношение слов - равно как написанье,

Я запишу разговор, если это так важно, Что же касается третьего…

- Так ведь… - не к месту вякнул контактер.

- Молчите, Бога ради! - взмолились наушники голосом профессора.

- Мудрость твоя не имеет границ, о великий! - в ту же секунду заголосил сосед по парте и общежитию. - Да повторяй же! Мудрость твоя не имеет границ…

Я поскреб подбородок, изрядно ощетинившийся за эти безумные сутки. Господи, что же такое сказать, чтобы не стать тем самым третьим лишним и не разрушить и без того не клеящуюся «беседу». В голове почему-то крутился только глупый вопрос: «Это усы?». И не менее глупый ответ: «Нет, это как раз борода».

В любом случае, было уже поздно.

Люк захлопнулся.

- О, великий! - все же договорил Герка и выматерился.

- А мне эта идея с секретарем сразу не понравилась, - заявил Герасим. - Зачем он, если и так каждое слово пишется всеми возможными способами?

- Вы меня спрашиваете? - пожал плечами профессор. - Думаете, я придумал правило: «все договоренности - в письменном виде»?

Оба замолчали.

- Ну вот что, - взял слово я. - Шутки в сторону. У нас осталось два дня.

- Что вы предлагаете? - спросил Аркадий Петрович.

- Прежде всего, поменять переговорщика. Профессор устало поморщился.

- Вадим, ну я же уже объяснял…

- А мне плевать, чей он сын, или племянник, или… не знаю. Прошу прощения. В профессиональном плане он ничто. Так что либо мы его меняем, либо я сейчас еду домой, беру Алёну и Тимку и выясняю, сколько стоит месячная путевка на Северный полюс.

- Лучше на Южный, - с ухмылкой посоветовал Герка. - Он дальше.

Мы с профессором, не сговариваясь, отмахнулись от него, изобразив на лицах одинаковое: «Ты-то хоть помолчи!».

Аркадий Петрович думал почти три минуты. Потом громко вздохнул и спросил:

- И кого вы предлагаете на его место?

Зато я не размышлял ни секунды. Сегодняшняя бессонная ночь - не в счет.

- Себя.

Герасим возмущенно фыркнул, но не нашелся, что возразить. Только потряс перед моим носом стопкой свежих, теплых еще распечаток и спросил:

- А ты успеешь вызубрить всю эту древнегреческую муть? Я удостоил его испепеляющим взглядом и сказал негромко:

- Я, между прочим, гимн Зимбабве за две минуты выучил. Как слова, так и музыку. Подыгрывал себе на двух тамбуринах, по-македонски. - А потом запел, за неимением тамбурина отбивая ритм ладонью по столу: - O lift high the banner, the flag of Zimbabwe…

- До заповедника отсюда больше двухсот километров, - напомнил Аркадий Петрович. - Вызвать вам машину или, может быть, вертолет?

Я задумался на мгновение.

- Вертолет.

Герка со стоном закатил глаза:

- Джеймс Бонд!

- На чем она все-таки держится? - не выдержал я. Паренек в сером рабочем комбинезоне смерил меня взглядом.

- А у вас какое образование?

- Гуманитарное.

- Тогда бесполезно. Все равно не поймете, - сказал он. - Держится - и ладно.

- И ладно… - повторил я и с опаской шагнул на платформу.

Ближний край стального квадрата опустился под моим весом на пару сантиметров и снова выровнялся, стоило мне занять место по центру. «Нормально, - успокоил я себя. - Как в лифте, только стен не видно… и тросов». И все-таки вздрогнул, когда голос, раздавшийся, казалось, внутри моей головы, громко сообщил:

- Готовность - одна минута!

Герка и в самом деле был неподалеку, в маленькой пультовой у дальней стены купола, куда они с профессором перебрались из своего уютного ЦУПа. «Северный полюс никуда не денется, - рассудил Аркадий Петрович. - Пока что лучше держаться поближе к эпицентру».

- Все запомнил? - спросил Герка.

- Все, - соврал я, машинально наклоняясь к микрофону, и поискал глазами камеру, чтобы кивнуть.

Камер в округе обнаружилось неожиданно много, и я даже слегка смутился, представив, сколько людей видят меня сейчас на больших и малых экранах… и сколько еще увидят, если я все сделаю, как надо. Впрочем, честолюбивые мысли я отмел мгновенно. Не до них.

- Удачи вам, Вадим, - сказал профессор внутри моей головы.

- Спасибо.

- Десять секунд! - напомнил Герасим.

- Четырнадцатому и девятому - приготовиться, - произнес незнакомый женский голос.

- Это вы мне? - удивился я.

- Тишина в эфире! - призвал Аркадий Петрович и добавил тоном местного демиурга: - Да будет свет!