Борис Лавренко - Звездолет возвращается на Землю (сборник)

— Жаль, жаль, но придется погулять и основательно. Ты понимаешь, о чем речь!

Еще бы не понимать! Достаточно было Олегу увидеть в руках Жубина эту карточку, перечеркнутую жирной черной полосой, как сердце у него упало. Вмешался неутомимый и бдительный страж здоровья работников института — «электронный врач». И сейчас для Олега ничего на свете не было страшнее этого вмешательства. Каким-то противным деревянным голосом он спросил:

— И надолго?

— Три дня.

— Три дня?! — Олег даже задохнулся. — Да это же…

Жубин переглянулся с Гордеевым и проговорил как можно мягче:

— У всех работников нашей группы сильное переутомление, а у тебя особенно. Нужен отдых, надо же в конце концов, чтобы ты на ногах встретил своего деда! Сообщили отцу, что возвращается Донцов-старший?

— Конечно, — ответил за Олега Гордеев. — Николай уже знает.

— Когда они возвратятся?

— Не скоро.

— Жаль, жаль. Ну что же, Донцова-старшего встретит его внук — Донцов — самый младший. Да, ничего не скажешь — самый младший. Сколько же сейчас Виктору?

— Если полностью подтвердятся расчеты… — пожал плечами Гордеев, — то ему сейчас 28 лет.

— А Николаю?

— Семьдесят восемь.

— Да, — покачал головой Председатель. — Сын старше отца на полсотни лет. Даже жутковато как-то. Что ж, Георгий, учитывая эти особенности, разрешим Донцову — самому младшему — приступить к работе, скажем, всего через двадцать четыре часа? А?

— Разрешим. Но, — Гордеев свирепо насупил брови, — чтобы эти двадцать четыре часа его и близко здесь не было.

Сигнал бедствия

Мара возвращалась домой на рассвете. Невидимый маляр уже провел светлой кистью по верхним этажам зданий, позолотив крыши. Опоясанный кольцом садов и парков, рассеченный ровными улицами-аллеями город-спутник еще спал. Первые несмелые солнечные лучи плутали среди листьев и не могли пробиться вниз, к газонам, наполняющим все вокруг ароматом цветов.

Мара любила часы рождения нового дня и сегодня, несмотря на утомление и волнение, не могла оставаться равнодушной.

Она склонилась к клумбе и провела рукой по цветам, холодным и влажным. Вчера поздно вечером Олег позвонил ей на «Утреннюю звезду», поделился своими огорчениями. Как он там?

Легкий ветерок теребил занавеску, шуршал, переворачивая листы раскрытой книги. Подложив под щеку ладонь, Олег спал, но едва послышались шаги Мары, открыл глаза.

— Это ты? — спросил он, протирая заспанные глаза. — Что нового?

Новостей было немного и плохие: «Победа» по-прежнему слала только позывные. Определена траектория — она не соответствует расчетной, и космический корабль пройдет вне досягаемости наземных средств.

Скрестив пальцы за спиной, Гордеев шагал из угла в угол. Шагал уже не один час. С кораблем неблагополучно. Это ясно, иначе не было бы такого отклонения от курса. Первоначальный план рухнул, и надо срочно, немедленно искать новое средство приземления «Победы». Но для этого нужно знать, что там, на звездолете. Знать. А он молчит. Еще на рассвете вошел в пределы уверенной связи и молчит. Одна за другой летят радиограммы. Земля зовет, просит, умоляет ответить. Но в приемниках по-прежнему только монотонная дробь позывных…

«Они нас должны слышать, — сказал Гордееву усталый оператор. — Должны, Георгий Павлович, если…» — «Что если?…» — Гордеев взглянул на оператора. Тот промолчал. Но другие не молчат. Что если они правы: звездолет мертв? В пользу их мнения говорит многое, очень многое, а больше всего — молчание корабля.

Почему же они молчат? Неужели первые исследователи межзвездного пространства погибли? Неужели они, товарищи далекой юности — Виктор Донцов, всегда веселый, добродушный Андрейка Перевощенко, чернобровый умница Крылов испепелены неведомыми лучами, застыли ледяными изваяниями в развороченном метеоритами корабле?

Перед глазами Георгия Павловича, как живое, встало видение тех лет: прощание, последние объятия, рукопожатия. Пассажирская ракета увозит космонавтов на лунный ракетодром, а они с Колькой, таким же светловолосым, как и отец, худеньким мальчуганом остаются на Земле. Насупив брови, Колька крепко сжимает руку Гордеева. В утреннем небе растаяла серебристая «пассажирка». Несколько лет тому назад мальчик лишился матери. Ирина Чернова погибла во время экспедиции в южнополярную область Венеры. А теперь на очень долгие годы, а может быть, и навсегда он распростился с отцом…

Прошли, промчались эти долгие годы. И Колька стал Николаем Викторовичем — отважным и упрямым разгадывателем тайн звездного мира. Он без колебаний пошел дорогой отца…

Тихий шорох нарушил течение мыслей старого ученого. Гордеев поднял отяжелевшую за эти дни голову. Перед ним стоял Олег.

«Ну, вот и внук Виктора пожаловал, — он придирчиво, словно впервые, осматривал Олега. — Похож, ох, как похож на Виктора, пожалуй, только повыше и в плечах пошире, да лицо какое-то нежное, девичье. У Виктора мужественнее было».

По-своему поняв взгляд Гордеева, Олег протянул медкарточку. Зеленое поле было пересечено красной полосой.

— Скажи, пожалуйста, — проворчал Гордеев. — Сутки — и уже в норме! Молодость… Знакомься с последними данными, а я использую твой опыт — подремлю.

Но уснуть Гордееву не удалось. Прозвучал требовательный звонок видиофона, вспыхнул экран, и оператор связи, взъерошенный, взволнованный, торжествующе прокричал:

— Она говорит! Она вызывает нас!.. Включаю аппаратную!

— Что же это? Как же так? — Молодой радист растерянно заглядывал в сосредоточенные, сразу потемневшие лица людей, сгрудившихся у аппаратной.

— Это, молодой человек, сигнал бедствия. Да, сигнал бедствия! — резко ответил Жубин и с преувеличенной тщательностью стал протирать очки.

Георгий Павлович стоял у окна. Пальцы его левой руки, лежащие на подоконнике, легонько шевелились.

Жубин закончил протирать очки и повернулся к членам Совета. Как всегда сухой, деловитый.

— Будем действовать… Ты, Азаров…

Он не договорил. Круглый глазок индикатора приемника, подмигивая, все ярче и ярче разгорался зеленоватым пламенем. Затем телеграфная дробь снова наполнила помещение..

Гордеев, откинув со лба седую прядь, поднял голову, а Жубин, предостерегающе вскинув палец, застыл на месте.

— Дополнительная передача с «Победы», — недоверчиво пробормотал он и, не дожидаясь дешифровки, стал читать вслух: — Переходите на связь по третьему каналу. Подготовьте экспресс-аппаратуру…

Олег впервые слышал сигнал бедствия из космоса. Но он понимал, что означает это короткое дополнение к стандартному сигналу автомата, и, как мог, объяснил Томпсону.