Гарри Гаррисон - Мир Родины

Ян вновь начал протестовать, затем задумался и отхлебнул чая. Сара одобрительно кивнула.

– Теперь вы знаете. И ради собственного же благополучия не распространяйтесь об этом. И ради нашего благополучия я собираюсь попросить вас об услуге, но я не понимаю подобной щепетильности. Никому не говорите об этой субмарине. Ради вашей же безопасности, в конце концов. Через несколько минут мы собираемся высадить вас на берег, на тот берег, куда вы могли бы выплыть после крушения. Там вас найдут. Девушка ничего не знает. Она явно без сознания, к тому же ей сделали укол. С ней будет все в порядке, врач сказал, что она вне опасности. С вами тоже будет все в порядке, если вы будете молчать. Будете?

– Да, конечно. Я ничего не скажу. Вы спасли нам жизнь. Но я все же думаю, что большая часть того, что вы наговорили – неправда.

– Это очень мило, – она придвинулась и похлопала его по руке. – Думайте, что хотите, ингилех, только держите на запоре свой большой готский рот.

Прежде, чем он успел что-либо ответить, она вышла за дверь. Капитан не вернулся, и никто больше не заговорил с ним до тех пор, пока его не подняли на палубу. Эйлин тоже вынесли наверх – все делалось в великой спешке, и вскоре их в шлюпке доставили на невидимый в неприглядной мгле берег.

4

– Абсолютный звук, чистый, как у скрипки, – сказал доктор. Он считывал показания с экрана. – Взгляните на кровяное давление – хотел бы я иметь такое же. С ЭКГ все в полном порядке. Ну что же. Я дам вам распечатку для вашего врача. – Он прикоснулся к контролю диагноста, и появилось полотно длинной ленты.

– Я не о себе боюсь, а о миссис Петтит.

– Прошу вас, успокойтесь, дорогой мой человек, – толстый доктор похлопал Яна по колену с симпатией, более чем профессиональной, Ян отодвинул ногу и холодно взглянул на него. – Она получила небольшую встряску, наглоталась морской воды, только и всего. Вы сможете увидеть ее, когда пожелаете. Но я бы посоветовал ей денек полежать в больнице, главным образом, чтобы отдохнуть, ведь в медицинском уходе она не нуждается. А вот и медицинские данные.

– Мне они не нужны. Отправьте их врачам моей компании для регистрации.

– Это сложно.

– Почему? У вас есть связь со спутниками, вы без труда можете позвонить. Я могу заплатить, если вы считаете, что это не входит в бюджет больницы.

– Не нужно! Разумеется, я немедленно этим займусь. Но сначала – ха – ха! – давайте вас рассупоним, – руки доктора задвигались, снимая с кожи Яна присоски, выдергивая иглу из вены, протирая кожи спиртом.

Ян натягивал брюки; в этот момент доктор распахнул дверь, и раздался знакомый голос:

– Вот ты где, живой и здоровый! А я уже встревожился!

– Смитти? Что ты тут делаешь? – Ян схватил ладонь двоюродного брата и с энтузиазмом пожал ее. Длинный нос, похожий на клюв, худые и жесткие черты – словно прикосновение дома среди округлой мягкости местных. Сергуд-Смит, похоже, был не меньше его рад встрече.

– Ну и напугал же ты меня! Я был в Италии на конференции, когда получил это известие. Нажал кое на кого, раздобыл армейский реактивный самолет и только что приземлился здесь, где мне велели искать тебя. Но не могу сказать, что ты выглядишь хуже, чем обычно.

– Посмотрел бы ты на меня прошлой ночью, когда я одной рукой держался за подушку, а другой – за Эйлин. И дрыгал одной ногой. Не такое уж удовольствие, чтобы пожелать испытать его во второй раз.

– Это звучит весьма впечатляюще. Одевай рубашку, я куплю тебе выпить, и ты все мне расскажешь. Ты видел корабль, который на тебя налетел?

Ян обернулся, чтобы натянуть на себя рубашку и продел руки в рукав. И все ночные страхи его мгновенно проснулись в памяти. Изменился ли голос Смитти, когда он задал этот последний вопрос, не столь уж невинный. Он ведь, в конце концов, служил в органах Безопасности, и обладает достаточной властью, чтобы среди ночи получить в свое распоряжение военный самолет. Сейчас наступил тот самый момент. Сказать правду – или солгать? Он натянул рубашку через голову, и голос его зазвучал сквозь материю чуть приглушенно.

– Ничего. Ночь была, как чернила, а на корабле – ни огонька. Первый прошел так близко, что нас едва не опрокинуло, а второй отправил нас на дно.

– Все правильно, старина. Так оно и было. Я их найду! Два военных корабля, совершающие маневры совсем не там, где им положено находиться! Как только они придут в порт, они кое-что услышат, можешь быть уверен.

– Черт с ними, Смитти, это была случайность.

– Ты слишком добр к ним – но ведь ты джентльмен. Ну, а теперь пойдем проверим Эйлин – только прихвати это питье.

Эйлин звучно поцеловала их обоих, потом немного поплакала – по ее словам, от радости – и настояла на том, чтобы изложить Сергуду-Смиту каждую деталь их приключения. Ян ждал, пытаясь не выдать своего напряжения. Помнит ли она субмарину? И кто – то лгал: тут было два совершенно противоположных по смыслу рассказа. Контрабандисты и взрыв – или два военных корабля? Как он сможет в это поверить?

– ...И – бабах! И мы оказались в море. Я кашляла и пускала пузыри. Но этот старый мореход ухитрился удержать над водой мою голову. Уверена, что за его заботу я пыталась расцарапать ему лицо. Паника! Не думаю, что раньше мне было понятно значение этого слова. И я ударилась головой о почти ничего не помню. Помню только подушку, за которую нужно было держаться, и мы плыли в воде, и помню, как он пытался меня успокоить, а я ему не верила. И ничего больше.

– Ничего? – спросил Сергуд-Смит.

– Совершенно! Потом я уже оказалась в кровати, и мне рассказали обо всем, что случилось, – она взяла руку Яна. – Я никогда не смогу тебя до конца отблагодарить. Не каждый день девушке спасают жизнь. А теперь пойдем отсюда, пока я опять не разревелась.

Они в молчании покинули больницу, и Сергуд-Смит показал на ближайшее кафе.

– Оно нам подходит?

– Конечно. Ты говорил с Лиз?

– Прошлой ночью – нет. Не хотел будить ее и пугать. Не было смысла устраивать ей ночь треволнений. Но утром, едва узнав, что ты в безопасности, я позвонил ей, и она передала тебе самые лучшие пожелания. И просит тебя, не связываться больше с этими утлыми лодками.

– Понятно. С Лиз все в порядке. Спасибо.

Они подняли бокалы и выпили. Бренди вспыхнуло внутри, согрев желудок. Ян даже не заметил, что успел замерзнуть. Э т о приближалось. И оно никак не могло пройти. Он не мог совладать с желанием рассказать двоюродному брату обо всем, что случилось ночью. О субмарине, о спасении, о двух кораблях – обо всем на свете. Сможет ли он принять его преступление, не доложив о том, что произошло? Лишь одно останавливало его от выбалтывания правды. Израильтяне спасли ему жизнь, и Сара сказала, что он окажет медвежью услугу, если расскажет о субмарине. Забыть! Нужно было обо всем забыть.