Стратегия света, тактика тьмы - Игорь Вереснев
– Подумаешь! – фыркнула рубболистка. – Меня тоже убивали, что из того? Криссы умеют тела восстанавливать, лишь бы пониматель уцелел.
– У Горчака не было понимателя! Никогда не было, поняла? Он родился в Добрии и всю жизнь там прожил. А в Задвери зеленые его из радужника распылили на моих глазах, одна труха осталась! Как они его заново слепили?
Новое обстоятельство удивило не только Огницу. Оно было неожиданным… но вполне логичным, если исходить из того, что известно о назначении Сферы. Максим решился сформулировать догадку:
– Значит, радужники – не оружие для убийства. Это типа комбайна, созревший урожай заготавливать.
– Выходит, мы для них урожай, – хмыкнула Зира.
– То-то в голове будто муравьи копошились. А это они из моих мозгов мысли высасывали перед тем, как меня распылить, – Огница вскинула руку, запустила пальцы в волосы, почесала на всякий случай. – Хорошо, что не успели. Оживили бы меня фиг знает где, как бы я вас потом нашла?
– Странно, что не успели, – с невозмутимым видом заметила Зира. – Вроде, не так и много мозгов, чтобы долго копировать.
– У тебя их, видать, совсем нету! – мгновенно окрысилась княжна. – В радуге мы одинаково были, но к тебе в башку они чего-то не полезли!
– Хватит вам! – оборвал вновь начинающуюся на ровном месте перепалку Максим. – У нас с Зирой пониматели стоят, их никакое оружие уничтожить не может, даже огнебой. Поэтому дополнительно копировать не требуется. А хвастаться тем, что у тебя в голове мозгача нет или наоборот, что он там есть – глупо. Для криссов это без разницы. Если им наши мозги понадобятся, они до них доберутся.
Девчонки не спорили, поэтому Максим перевел дух и продолжил излагать свою версию:
– Это место – хранилище. Криссы собирают людей из разных секторов не первый год. С Вирией проще, там все пониматели в их распоряжении. В Добрии и прочих подобных мирах, заселенных самовольно, они ждут, пока люди размножатся, и устраивают облаву с летающими тарелками и радужниками. Я так думаю.
С полминуты все молчали. Потом Зира спросила:
– Макс, а зачем они это делают? Зачем жабы собирают сюда людей?
Максим развел руками, показывая, что и сам хотел бы услышать ответ на этот вопрос. Тогда рубболистка продолжила:
– Что-то не сходится. В Вирии думают, что наш мир существовал всегда. Во всяком случае, он сделан очень давно. Если жабы забирают пониматели всех, кто там жил, и заново всем тела делают, сколько же народа получится? Дикари вдобавок… И разве тела не будут портиться со временем? Стареть? Они же живые, дышат. Нет, я бы иначе поступила. Я бы пониматели хранила, а людей из них заново делала, когда понадобятся. И места меньше займут, и не накладно.
– Макс, а помнишь, зеленый в тарелке про посев говорил? И про план какой-то? – вставила свои пять копеек Огница. – Мол, кто-то там созрел и готов к посеву? А если мы для них урожай, стало быть, это мы, люди, созрели?
– Так и сказал: готовы к посеву? – переспросила рубболистка. – Тогда понятно. Людей тут не хранят, их недавно сделали, чтобы «сеять». То есть, заселять куда-то.
– Точно! – глаза Огницы сверкали, щеки раскраснелись от возбуждения. – Новую Вирию делать хотят! В Задвери! Отремонтируют там все и заселят!
– Зачем тогда луки и копья? В цивилизованном мире люди и так получают, что хотят, охотиться не надо. Нет, опять не сходится. И много их слишком. У нас в Вирии меньше людей живет.
– Что ты заладила: «не сходится, не сходится»! Сама тогда скажи, куда их селить будут?
Максим ощутил вдруг, как мурашки побежали по телу и ноги начали слабеть от догадки. Импровизированный мозговой штурм, устроенный девчонками, заставил и его напрячь извилины. Увиденное в Сфере собственными глазами, слова пилота-квазиразумного, рассказы Шура и правителя Андирона, услышанное от эйвов, – все постепенно складывалось в общую картину, паззл из множества фрагментов. Каждый в отдельности мог быть забавным, странным, неожиданным или смешным, но вся картина целиком оказалась жуткой. Для него, Максима Волгина, школьника, жившего в начале двадцать первого века на планете Земля – безнадежной. И когда он понял это окончательно, колкий комок подкатил к горлу, заставил сжать зубы, чтобы предательский всхлип не вырвался.
Он отвернулся, отошел к противоположной стене. Ноги не хотели держать, он сел на пол, опустил голову, закрылся руками. Чтобы не видеть и не слышать никого!
Огница первой поняла, что у друга беда. Подскочила, присела рядом на корточки, схватила за руку:
– Макс, что случилось?
Зира тоже подошла, присела с другой стороны. Осторожно положила руку на плечо:
– Макс, что с тобой?
Ответить он не мог физически. Разрыдаться перед девчонками?! Он знал, для заселения какого мира понадобятся миллионы человек. Правитель Андирон не ошибся – Максима в самом деле забрали с родной планеты тысячи лет назад и держали в анабиозе. Или в виде крошечного понимателя, что вернее. За это время на Земле случилась катастрофа, ядерная война, например. Человеческая цивилизация погибла, люди вымерли. Потом радиация ослабела, планета вновь стала пригодной для жизни, и криссы готовятся заселить ее заново, «засеять» приготовленными для этого людьми. Именно для таких случаев эйвы создали свой заповедник. А если Андирон не прав, и Максима забрали с Земли недавно, – тем хуже! Значит, и Земли не осталось, для людей криссы подготовили другую планету. В любом случае, это будет не та Земля. Потому что на ней нет ни мамы, ни отца, ни друзей. Всех, кого он знал, больше не су-ще-ству-ет! От всего прежнего человечества уцелел один-единственный Максим Волгин. Последний землянин, затерянный в безднах космоса. Так какой смысл дергаться, ерепениться, что-то кому-то доказывать и куда-то идти? У эйвов возникли проблемы с их Сферой? А ему какое дело? Его родным и близким уже ничего не поможет, хоть об стену лоб расшиби! И ему не поможет. Самое правильно – плюнуть на все, и пусть будет, что будет.
Как, скажите на милость, объяснить это и не расплакаться? Но и отмолчаться не получалось.
– Макс, ты чего? – теребила за руку Огница.
– Макс, не молчи, пожалуйста, – гладила по плечу Зира.
Железным усилием воли Максим загнал колючий комок поглубже. Мужчина он или нет, в конце концов? Заставив голос не дрожать, не сорваться на фальцет, он
