Канун дня всех святых - Рэй Брэдбери
А еще думали: «О! Посмотрите вниз, где наши мамы, папы, братья, сестры, учителя! Эй, мы здесь! Заметьте нас, хоть кто-нибудь! А то в жизни не поверите!»
Змей последний раз устремился вниз, со свистом и гудением, под барабанный бой ветра, чтобы пролететь над старинным домом и Древом Хэллоуина, где им в первый раз встретился Саван-де-Саркофаг!
Свист, сотрясание, парение, порыв, шипение!
Летящие враскачку туловища мальчишек вызвали волнение воздуха, от которого затрепетали, задрожали, замигали тысячи свечей и зашипели от стремления возжечь себя заново, и все тыквенные гримасы и ухмылки затмились полутенями. Древо на мгновение погасло, а потом, когда Змей взвился ввысь, оно озарилось тысячами новых угрюмых, свирепых взглядов, оскалов, ужимок!
Окна дома – черные зеркала – видели, как Змей, мальчики и мистер Саван-де-Саркофаг улетают все дальше и дальше, превращаясь в точку на горизонте.
И они поплыли прочь, вдаль, вглубь Неразгаданной Страны, где обитала Старушка Смерть, в Страшные Годы Ужасного Прошлого…
– Куда мы летим? – закричал Том, ухватившись за хвост Змея.
– Да, куда, куда, куда? – подхватили все мальчишки один за другим, все ниже и ниже.
– Не куда, а в какую эпоху! – поправил их Саван-де-Саркофаг, поравнявшись с ними. Лунный ветер и время раздували его плащ. – В двухтысячный год до Христова рождения! Прикиньте-ка! Там нас ждет Пипкин! Нутром чую! Набираем высоту!
Затем луна заморгала. Закрыла свое око. И опустилась тьма. Затем луна начала мигать, все быстрее и быстрее: моргнет, увеличится, исчезнет, снова увеличится. Она вспыхивала и гасла тысячекратно, и в ее проблесках менялась проплывающая под ними земля. Вслед за тем луна меркла и возгоралась пятьдесят тысяч раз, с молниеносной частотой, неуловимой для зрения.
И луна перестала мерцать и застыла.
И подлунный мир изменился.
– Смотрите, – сказал Саван-де-Саркофаг, зависший в воздухе у них над головой.
И с воздушного Змея в багровых тонах взглянули вниз мириады тигриных, львиных, леопардовых, рысьих глаз, и мальчики последовали их примеру.
И солнце взошло, и высветило…
…Египет. Нил. Сфинкса. Пирамиды.
– А, – спросил Саван-де-Саркофаг, – замечаете… разницу?
– Ну как же, – изумился Том, – все ново, только что выстроено. Значит, мы и в самом деле углубились в прошлое на четыре тысячи лет!
И действительно, перед ними распростерся Египет – древние пески, но свежетесаный камень. Только что вырубленный, рожденный из чрева каменной горы Сфинкс могучими львиными лапами попирает золотую пустыню. Ни дать ни взять – гигантский львенок на ослепительном полуденном зное. Упади солнце между его лап, он сграбастал бы его, словно игрушечный огненный шар.
Пирамиды? Лежали кубиками диковинной головоломки, которыми играл женоликий лев-сфинкс.
Змей пошел на снижение, огибая песчаные дюны, перемахнул через пирамиду, и его притянула разверстая пасть гробницы, высеченной в маленькой скале, словно она всё засасывала внутрь.
– Глядите! – воскликнул Саван-де-Саркофаг.
Полой плаща он так хлестнул воздушного Змея, что мальчишки затрезвонили, как голосистые колокольцы.
– Эй, не надо! – возопили они.
Змей содрогнулся, пошел камнем вниз, завис в десяти футах над дюнами и отряс себя, словно пес, который избавляется от блох.
Мальчики благополучно попа́дали в золотистый песочек.
Змей рассыпался на тысячу лоскутов; на одном – глаз, на другом – клык, визг, рык, рев слона. Египетская гробница всасывала всё это внутрь вместе с хохочущим Саван-де-Саркофагом в придачу.
– Мистер Саван-де-Саркофаг, подождите!
Вскочив, мальчики побежали, чтобы крикнуть в дверь темной гробницы. Потом подняли глаза и поняли, где находятся…
В Долине Царей. Здесь возвышались огромные каменные божества. Из глазниц слезным ливнем струился прах; а слезинки были из песка и толченого камня. Мальчики спрятались в тень. Подобно пересохшему руслу, коридоры спускались в глубокие усыпальницы, где лежали запеленованные мертвецы. В таинственных внутренних дворах на километровой глубине плескались фонтанчики пыли. Мальчики натужно прислушивались. Гробница извергла тошнотворную отрыжку, отдающую перцем, корицей и измельченным верблюжьим навозом. Где-то что-то снилось мумии; она кашлянула во сне, распутала пластыри, цокнула запыленным языком и повернулась на другой бок, чтобы проспать еще тысячу лет…
– Мистер Саван-де-Саркофаг? – сказал Том Скелтон.
Глава 9
Голос, затерянный в глубинах томимой жаждой земли, прошептал:
– Ссссаван-де-Ссссаркофаг.
Нечто, трепыхаясь, выкатилось, выстрелив из тьмы.
На солнечный свет выбросило длинный свиток погребального облачения мумии.
Казалось, сама гробница высунула к их ногам древний иссохший язык.
Мальчики вытаращились на холщовый лоскут длиной сотни ярдов, который, если они решатся, проложил бы им путь в таинственные недра египетской земли.
Том Скелтон, выставил дрожащую ступню, чтобы коснуться пожелтевшего холста.
Из гробницы подул ветер, промолвив:
– Даааа…
– Я иду, – сказал Том.
И, удерживая равновесие на холщовом канате, он ушел вниз и пропал в темноте под погребальными камерами.
– Даааа!.. – прошелестел ветер из подземелья. – Вы все. Идите. Следующий. Следующий, еще, еще. Пошевеливайтесь.
Мальчики устремились по холщовой тропинке во тьму.
– Остерегайтесь убийства, мальчики! Убийства!
Колонны по обе стороны от бегущих мальчиков ожили. Настенные росписи вздрогнули и задвигались.
На верхушке каждой колонны сияло золотое солнце.
Но у солнца имелись руки и ноги, накрепко связанные бинтами мумий.
– Убийства!
Черная тварь нанесла солнцу страшный удар.
Солнце умерло, его сияние угасло.
Мальчики вслепую бегали в темноте.
«Да, – подумал Том на бегу, – сдается мне, что солнце умирает каждую ночь. Уходит спать. А интересно, оно вернется? Завтра утром оно еще будет мертво?»
Мальчики бежали. На новых колоннах, прямо перед ними, солнце снова появилось, сияя из затмения.
«Отлично! – думал Том. – Вот так-то! Восход солнца!»
Но с такой же быстротой солнце было убито снова. На каждой промелькнувшей мимо колонне осенью солнце умирало, и холодной зимой его хоронили.
«В середине декабря, – думал Том, – мне часто кажется: солнце никогда не вернется! Зима – на века! На этот раз солнцу и впрямь конец!»
Но когда мальчики замедлили бег в конце коридора, солнце возродилось. Пришла весна под пение золотистых труб. Свет залил коридор чистым огнем.
Таинственный сияющий бог, обвитый золотыми лентами, стоял на каждой стене с победно пылающим ликом.
– А я знаю, кто он! – выпалил Генри-Хэнк. – Я видел его в кино с жуткими египетскими мумиями!
– Осирис! – догадался Том.
– Соверш-ш-ш-енно верно… – прошипел голос Саван-де-Саркофага из глубоких гробниц. – Хэллоуин – урок первый. Осириса, сына Земли и Неба, каждую ночь убивает его брат Мрак. Осириса убивает Осень, убивает его собственная ночная кровь.
– И так происходит в каждой стране, где есть празднество смерти, приуроченное к временам года. Черепа и кости, мальчики, скелеты и призраки. В Египте, парни, видите – Смерть Осириса, Царя Мертвых. Смотрим дальше.
Мальчики посмотрели дальше.
Они подошли к огромной дыре в подземной пещере и сквозь нее увидели египетскую деревню,
