Максим Шешкаускас - Император последнего дня

– Кофе… – шепчет она и отстраняется.

– А что ты делаешь в организации? Я имею в виду, чем ты занимаешься?

– Да ничего интересного, – отмахивается рукой, – с людьми общаюсь… А почему ты спрашиваешь?

– Думал, может, хоть ты расскажешь, что вокруг происходит.

– О-о! – Делает наигранно серьезный вид. – Я все знаю, ты только спрашивай.

– Нет, а правда, что такое Генератор, откуда он взялся и для чего существует?

Она наливает в кружку кофе, подносит мне.

– Откуда он взялся, никто не знает. Он просто всегда был, вот и все. А существует он, как теперь получается, для уничтожения мира.

Юн Вен берет свою кружку и встает напротив меня, опираясь спиной о кухонный шкафчик.

– Все вокруг твердят о конце света! – Я откладываю вилку, кусок в горло мне больше не лезет. – Говорят о его неизбежности. И ведут себя так спокойно, будто ничего не происходит!! Словно вы все заводные игрушки, которые подбираются к краю стола и вот-вот упадут! Вам что, никому не страшно?! Наш мир якобы слили во вселенский унитаз, вот он делает последние круги, чтобы исчезнуть в канализации навечно, а всем вокруг по барабану, все смирились и спокойны?..

– Ну и сравнения у тебя… – Морщится, потом улыбается. – А зачем переживать, если это неизбежно и совсем не страшно…

Юн Вен откладывает кружку и подходит ко мне. Ладонями закрывает мне глаза:

– Хлоп! И больше ничего нет.

– И правда не страшно… – Беру ее за руки. – Главное, не знать точное время, верно?

– Верно. – Улыбается.

– Жить ты со мной не хочешь… Давай хотя бы проведем этот день вместе?

Она нежно целует меня в ответ…

В школу мы с Юн Вен заходим вместе. Она держит меня под руку. На ней вечернее платье, на мне все те же джинсы и «гавайка». Мы проходим пост охраны, Вадима нет – на его месте сидит какой-то щуплый дедок, который даже не интересуется, есть ли у нас пригласительные.

Как только мы заходим в зал, Юн Вен растворяется в толпе – должно быть, ее смущает наш контраст в одежде?

Я сразу же иду к бару, выпиваю бокал виски, заказываю еще один и подсаживаюсь к Амебе, который, как обычно, набивает свой бездонный желудок.

– Я опять проиграл… Что это может значить? – в лоб я задаю ему вопрос.

– Чего? – Амеба переспрашивает, не переставая жевать.

– Я проиграл, Генератор выиграл. Опять. Что это значит?

– Не понимаю, о чем ты говоришь…

Глаза у Амебы забегали, я вижу, что все он прекрасно понимает, просто не хочет говорить. Замечаю также, что он меня почему-то побаивается. Я вознамерился выудить из него всю правду.

– Вчера, когда я находился у Генератора, на меня напали. Нападавшие погибли, Генератор их убил. После этого Станислав Валентинович сказал, что я опять проиграл, а Генератор опять выиграл. Что это значит?

– Раз Станислав Валентинович сказал, лучше спроси у него самого. – Амеба смеется с набитым ртом. – Откуда я могу знать, что этот акушер там надумал?

– Что этот проигрыш значит, Амеба?

– Да как, да как ты смеешь? – Он очень фальшиво разозлился. – Убирайся вон! Забыл, кто кому здесь платит?

Пошел вон, щенок! – Кусочки пищи вместе со слюной вылетают из его рта.

– Со щенком ты уже перегнул… – Я допиваю бокал, оставляю его на столе. – Вчера я убил семерых человек. Мне уже нечего терять, и я это прекрасно понимаю. Мне уже плевать – будет семь трупов или восемь. – Я сделал паузу и многозначительно посмотрел Амебе в глаза. – Я хочу знать, что производит Генератор.

Амеба быстро забегал глазами, оглядываясь, успеет ли он при необходимости позвать на помощь. Затем тяжело вздохнул и, наконец, ответил:

– Яйца. Генератор производит яйца казбесов. Каждую третью ночь в нише на крыше Генератора появляются яйца, из которых вырастают казбесы.

– Так вот, значит, чем занимаются «исследователи»… – У меня потемнело в глазах и закружилась голова. Значит, за всем этим смрадом стою я. А Станислав Валентинович?.. А почему я сам этого не понял, например, во время сеансов?

Ничего Амебе не говоря, выхожу из-за стола и, слегка пошатываясь, иду к бару. В баре заказываю еще один бокал, не спеша пью у стойки и осматриваюсь в поисках кого-нибудь, кто смог бы выложить мне правду полностью. Внезапно моя рука сжимает бокал – я вижу ту, которая заплатила за мое уничтожение. Лидия Павловна проходит по залу – на ней пышное белое платье в пол, сама она выглядит бледной и заболевшей, но при этом налево и направо улыбается гостям.

Я решительно подхожу к ней, меня переполняет злость, я проецирую все свои беды на этого человека.

– Лидия Павловна, здравствуйте! – Беру ее руку и подношу ко рту, при этом чувствую, как она дрожит.

– А, молодой человек, рада вас видеть. – Натянуто улыбается, сама же становится белее мела.

– Правда ли? Польщен вашей радостью. А то, знаете ли, на меня вчера напали… Знаете, я верю, что судьба накажет всех, кто был связан с этим нападением.

Не моргая, смотрю ей в глаза. Она не выдерживает и почти сразу же отводит взгляд.

– Да как ты смеешь, гаденыш? – шипит она. – Ты знаешь, кто я такая? Да я тебя сегодня же уничтожу!

Вздергивает подбородок и уходит от меня в направлении к выходу. Я довольный возвращаюсь к бару – пусть старая карга немного поволнуется.

Внезапно меня ослепляет вспышкой фиолета. Я вижу фигуру Лидии Павловны. Даже глубже – я вижу все ее мысли. Я вижу, что она хочет ночью напасть на меня в моей квартире. Фиолет против моей воли проникает в Лидию Павловну и сжимает ей сердце…

Я слышу возглас страха, затем крики гостей возле входа.

– Врача! Врача! Есть в зале врач?! – громко спрашивает какой-то мужской голос.

Я проталкиваюсь вперед и вижу лежащую на полу Лидию Павловну, какой-то мужчина придерживает ей голову. У нее закрыты глаза, и, кажется, она не дышит. Меня пробирает озноб. Я этого не хотел! Значит, и вправду Генератор победил, а я проиграл?..

– Смотреть на трупы старух нет никакой радости. Я бы лучше предложил нам с тобой прогуляться.

Я оборачиваюсь на знакомый голос и почему-то радостно улыбаюсь. Передо мной стоит тот самый слепой – Сергей Никитович. Рядом с ним, держа его за руку, стоит его безымянный долговязый подручный.

– Если ты сейчас махаешь головой или делаешь какие-нибудь другие жесты – то ты полный идиот, – замечает Сергей Никитович.

– Нет… – Встряхиваюсь. – Я просто восторженно ошарашен встречей.

– Здесь человек помер, а ты восторженно ошарашен?! Придурок! Следуй за нами.

Долговязый повел Сергея Никитовича под руку, и я, следуя указанию, поплелся следом. Мы беспрепятственно вышли из зала, где все же нашелся врач, который хлопотал вокруг Лидии Павловны. Через парадный вход мы вышли на улицу, свернули за школу и, немного пройдя, пришли к школьному стадиону. Долговязый вывел Сергея Никитовича на беговую дорожку и оставил нас одних.