Руслан Шабельник - Рип Винклер - Рождение бога

– Пусть даже так, какой резон вам показывать мне ее?

В луч света выступил император.

– А потому, Киото-сан, что мы люди из будущего, даже больше того. Император осветил свое лицо. - Я твой прапрапраправнук.

Челюсть Киото медленно опустилась и так и осталась в этом положении. Похоже, парень начинал им верить.

Несколько часов спустя Рип с Эйсаем стояли у раскрытой временной капсулы Тай-Суя.

– Это очень опасная штука. - Император давал Киото последние наставления. - Особенно, если она попадет в чужие руки. Поэтому никому не рассказывай об установке, даже лучшим друзьям. Тайна, известная больше чем одному, перестает быть тайной. Поверь, я как никто знаю, о чем говорю. Сделай машину чем-то вроде семейной реликвии, передавай секрет только своему сыну, а он своему и так далее.

– Пока секрет не дойдет до вас, а вы не прилетите сюда раскрыть его мне.

– Верно.

– Есть еще один вопрос. Что мне с ней делать, как вернуть законный трон и смогу ли я вернуть его?

– Вернуть сможешь, но как... Я тебе не советчик, поступай как считаешь нужным.

– Но вы же знаете, как это произошло?

– Знаю.

– Тогда хотя бы намекните. Хоть полслова...

– Не могу, это должно быть твое и только твое решение. Единственное, что хочу посоветовать, это не полагайся полностью на Тай-Суй, он, как выяснилось, далеко не всесилен.

– Я запомню. Спасибо за то, что сделали для меня.

– Мы это сделали и для себя тоже.

Они обнялись, император взошел на постамент. Рип, кряхтя, начал забираться внутрь капсулы.

– До свидания, Рип, Эйсай. - Киото поочередно пожал им руки. - Мы еще когда-нибудь увидимся?

– Кто знает. - Рип улыбнулся. - Однако, если будет скучно, залетай как-нибудь к нам в гости.

– Обязательно.

– Значит, так. - Человек по имени Каин переминался с ноги на ногу посередине комнаты-кабинета. - Интересующая вас компания в полном составе отправилась в прошлое на коронацию мальчишки-императора. Вернее, попыталась отправиться. Исполняя ваши инструкции, я сделал так, что они перенеслись на три месяца раньше. Все прошло, как и было запланировано: встреча, перестрелка - в лучших традициях боевиков и в конце посвящение в тайну будущего императора - в традициях мелодрам.

– Не иронизируй, Каин, - сказал голос, - все идет, как должно идти. Ты прекрасно поработал.

ГЛАВА VI

Цветастые драпировки, флаги, вымпелы - все самых невообразимых тканей и красок. На улицах музицируют оркестры и разыгрывают представления передвижные балаганы. Факиры глотают шпаги и смело выстукивают по углям голыми пятками; неисчислимое количество заклинателей, кто дудочкой, кто синтезатором заставляют извиваться своих изящных питомцев. Акробаты и жонглеры, фокусники и дрессировщики, гадалки и карманники... и цветы. Везде, где только можно и нельзя. Моря цветов, океаны цветов, болота... Различные окраски и размеры, редчайшие и встречающиеся на каждом шагу, поодиночке и букетами, перевязанные бечевкой или в корзинах, представляющих сами по себе произведения искусства. Какой же праздник без цветов.

А праздник был. Вернее, есть. Вернее, будет. О-го-го. Всем праздникам праздник. Как?! Вы не слышали?! Вы не знаете?! Это невозможно. Во всяком случае, не на Авиноне и не на еще двух десятках планет, исповедующих культ Ака Майнью.

Впрочем, судя по количеству приезжих, на этих планетах вряд ли кто остался.

Разве старики да дети. И то в толпе то и дело проскальзывала сгорбленная фигурка умудренного, или углубленного, годами человека. Часто губы шептали одно и то же.

– Дожил! Слава тебе, Господи! Уважил! Своими глазами увижу. Теперь и помереть не жалко.

Праздник.

На лицах счастье и веселые улыбки. На телах лучшие одежды, специально ради такого случая загодя припасенные.

Семьями, поодиночке, компаниями от трех и больше.

Праздник.

Создавалось ощущение, что веселящиеся люди справляли свой собственный день рождения. Ибо собрались они и им подобные именно по поводу дня рождения.

– За здоровье Его Святости, многомудрого и многоумного (и еще много всяческих "много"), прекраснейшего из прекрасных, добрейшего среди добрых, сиятельного сына Ака Майнью, мессии Баалина!

– Слава! Слава! - Вверх вздымаются десятки рук с глиняными кружками. Пенистый напиток выплескивается через края.

– Пусть будет долга жизнь его!

– Пусть! Пусть! - неслось со второго стола, и вверх поднимались стаканы с чем-то более светлым, но зато более крепким.

– Да продлится вечно царствие его!

– Продлится, продлится.

Обязательно выпьем. За все выпьем. И за здоровье, и за царствие, и за детишек еще не рожденных (за детишек это святое), и даже за упокой. Был бы повод...

А повод, вот так повод, всем поводам повод. И глухой услышит, и слепой увидит. Мессии, сыну Великого и Могучего (и прочее, прочее) Ака Майнью завтра... "Что вы говорите? Ах, уже час пополуночи, я и не заметил. В таком случае сегодня... А вы, простите, что говорите? Как, как? Сам иди туда! Грубиян! Понаехали, понимаешь! На чем это я? Ах да, так вот сыну Ака Майнью сегодня исполняется ровно двадцать один год".

– Ваша Святость. Ваша Святость. Утро, пора вставать.

– Чего тебе? - Из-под пухового, с изящной вышивкой, одеяла показалась заспанная голова с взлохмаченными черными волосами.

Стоящий у кровати служка невольно покосился на торчащую из-под того же одеяла изящную и, что самое главное, совершенно обнаженную женскую ножку.

Нога дернулась, и задравшееся одеяло обнажило персиковую, идеальной формы ягодицу.

– Ну так чего тебе? - Голова окончательно высунулась и сонными глазами смотрела на служку.

Тот опомнился.

– Вчера вы просили разбудить вас пораньше. Осмелюсь доложить, уже десятый час, все приготовления идут полным...

– А, да, да. - К голове поднялись руки, и могучие кулаки принялись усиленно тереть глаза. - День рождения, как же.

Одеяло пришло в движение, и рядом с головой Баалина показалась более изящная головка. Не менее изящная ручка откинула со лба светло-русую челку. Ножка, несомненно, тоже принадлежала ей.

– В чем дело? - капризно поинтересовалась прелестница. Одеяло с противоположного края кровати зашевелилось, и из-под него вылезла очередная (третья по счету), на этот раз рыжая, но также изящная головка. Не менее капризным, но более сонным голосом голова внесла свою лепту в утреннюю дискуссию.

– Соленого не найдется?

Младший служка молча стоял и смотрел. Он давно привык к необузданным аппетитам хозяина. В лучшие дни или утра из-под этого одеяла выползало до пяти-шести подобных голов.