Дэвид Клири - «Если», 1996 № 12

И не то чтобы я до сих пор чего-то боялся. Лично я полагаю, что бояться мне уже нечего. Мумии я, по-видимому, не опасен. У меня нет ни доказательств, пусть косвенных, чтобы открыто выступить против нее, ни реальных возможностей хоть как-то изменить ситуацию. Дело, наверное, вообще не в Мумии. Просто все мы еще живем под мертвенным взором прошлого. Главное же, что мы хотим жить под взором прошлого. И лишь только тогда, когда все мы этого не захотим, когда власть мертвецов начнет выглядеть в наших глазах чудовищной и оскорбительной, будет поставлена последняя точка в этой истории, кладбище станет кладбищем, и пришелец оттуда превратится в груду сохлых костей. Вот, что означает, по-видимому, выражение Герчика «Быть живым».

Повторяю: мне лично, вероятно, нечего опасаться.

И все же я никогда не открываю окон у себя дома, а после дождя не выхожу в мокрый, шлепающий водяными брызгами сад. Я не выношу запах сырой земли. Он меня душит. Потому что я вспоминаю тянущиеся ко мне осклизло-зеленые пальцы, комковатую фигуру из грязи, глазницы, полные гноя, мерное хрум!.. хрум!.. хрум!.. настигающее меня в чащобе. И я слышу тишину включенного приемника, и чувствую на себе внимательный чужой взгляд. И понимаю, что Мумия еще не истлела, она жива, она ждет своего часа.

Август, 1996 г.

Вадим Розин,

доктор философских наук

ЖИЛИЩЕ ЕГИПЕТСКОГО БОГА

Фантастическая повесть А. Столярова «Мумия» — это причудливый сплав политических реалий и мифологических концепций.

На первый взгляд — сугубый вымысел. Однако магия власти порой так тесно переплетается с черной магией, что возникает вопрос — а в каком тысячелетии мы живем? Очерк В. Розина только усугубит наши недоумения: создается впечатление, что старые боги вовсе не умерли, а только хорошо замаскировались.

Египетская культура одна из первых, где сформировались такие социальные институты, как государство, армия, религия, управляемое из «центра» хозяйство. Важной особенностью египетского государства и хозяйства было, как сегодня говорят, сильное вертикальное управление, во главе которого стоял живой бог — фараон.

Суть культуры древних царств составляет следующее мироощущение: есть два мира — людей и богов; боги создали и жизнь, и людей, пожертвовав своей кровью или жизнью, в ответ люди должны подчиняться богам и вечно «платить по счетам»; на собственные силы человек рассчитывать не может, ибо успех, благополучие, богатство, счастье — только от богов, от них же и несчастья или бедность.

Известный современный немецкий философ Курт Хюбнер в книге «Истина мифа» трактует сущность мироощущения человека культуры древних царств как «нуминозный опыт» (сущность). «Едва ли, — пишет он, — можно найти лучшее введение в интерпретацию мифа как нуминозного опыта, чем в словах У. фон Виламовиц-Моллендорфа: «Боги живы… Наше знание о том, что они живы, опирается на внутреннее или внешнее восприятие; неважно, воспринимается бог сам по себе или в качестве того, что несет на себе его воздействие… Если мы перенесемся мыслью на тысячелетия назад, то общение богов и людей надлежит

признать едва ли не повседневным событием, по крайней мере, боги могут появиться в любой момент, и если они приглашаются на жертвоприношение и пир, то это следует принимать всерьез… Все, что человек предпринимает в сообществе, — пишет дальше К. Хюбнер, — прежде всего всякая его профессиональная практика, начинается с молитвы и жертвоприношения. Чему не способствует бог, чему не содействует его субстанция, возбуждая тимос или френ человека («тимос» по-древнегречески — это голова, а «френ» — диафрагма — В.Р.), то не сопровождается успехом. Афина Эргана, к примеру, является богиней ремесла, гончарного дела, ткачества, колесного дела, маслоделия и т. п. Горшечники обращаются к ней в своей песне, чтобы она простерла свою длань над гончарной печью, и свидетельствуют о присутствии богини в мастерской…». Аналогично, в Вавилоне был, например, бог кирпичей, функция которого — следить, чтобы кирпичи были правильной формы и быстро сохли.

В культуре древних царств фактически соединяются два разных толкования смерти: анимистическое, идущее от воззрений предшествующей архаической культуры, и новое, связанное с нуминозным опытом. Человек архаической культуры понимал смерть как бесповоротный, окончательный уход души человека, носительницы его жизни и энергии, из тела. Поскольку он считал, что душа обязательно должна иметь собственный дом (жилище) и тело рассматривалось как такое жилище, то архаический человек в конце концов пришел к идее создавать для умершего вместо тела другой дом — захоронение, могилу — постоянное жилище для души. Но в некоторых племенах одновременно с могилой могли изготавливаться и временные жилища, где душа жила до тех пор, пока не переселялась в новое тело — ребенка, родившегося в той же семье или племени, из которых происходил умерший. Это верование дожило до наших дней. Например, живущий в Ханты-Мансийском автономном округе народ манси верит в духов — семейных, родовых, лесных, промысловых, добрых и злых. Верят они и в то, что человек или животное имеет две души — ис («тень») и лили («дух»). По другим данным, мужчина имеет пять душ: душу, переходящую от одного человека к другому, душу-тень, душу-волосы, с которой человек после смерти идет в мансийский рай, душу-дыхание и душу-тело. Женщина имеет четыре души. Но манси верят также и в переселение душ, причем в промежутке между смертью одного человека и рождением другого, в которого душа переселяется, для нее нужно сделать специальное жилище, называемое «иттермой». Как правило, иттерма представляет собой вырезанное из дерева, но очень схематическое изображение умершего человека, одетое в специальные одежды. Раньше иттерма изготовлялась непременно из венца дома, где жил покойник. Душа его воплощается затем в младенца, родившегося в этом же доме.

Говоря о том, что душа умершего жила в могиле, мы не преувеличиваем: архаический человек не мог представить себе смерть в нашем понимании, он считал, что душа живет вечно, но в разных домах. Сначала в теле одного человека, затем в захоронении, или иттерме, затем снова может переселиться в тело (но уже другого, родившегося человека) и так до бесконечности. Одновременно, душа после смерти уходит из этого мира в «страну мертвых», где она ведет точно такой же образ жизни, как и при жизни: питается, охотится, занимается хозяйством. Именно поэтому в могилу умершего клали его оружие, хозяйственную утварь, подарки, даже еду (а позднее у богатых — любимого коня, жену, наложниц).