Сергей Малицкий - Легко (сборник)

— Что-то случилось? — спросил я.

— Что-то случилось, — ответила она.

— Что именно?

— Это на всю жизнь?

— Что? — не понял я.

— Это, — спокойно сказала она. — Сидение у настольной лампы. Бессмысленное сочинительство.

Меня обидели ее слова, но я сдержался.

— Рита, — сказал я, — ну, ты же знаешь. Мне нужно время.

— Сколько времени тебе нужно, Вадим?

— Столько, сколько нужно, — ответил я. — Может быть, еще год. А может быть, целую жизнь. Это что-нибудь меняет?

— Иногда мне кажется, что вместо черновиков ты используешь мою жизнь, — сказала Ритка и пошла спать.

Больше я ее не видел. Утром я ушел на работу, поцеловав ее в острое конопатое плечо, а вечером обнаружил, что и сама Ритка, и все ее вещи исчезли. Кроме этой коробочки с тушью на стеклянной полке в ванной. Поиски ничего не дали. И что я мог сделать? Мы даже не были расписаны. Идиот. Тогда я еще радовался, что мы не успели родить ребенка. И вот прошло пятнадцать лет. Я все также терзаю бумагу и собственную душу. И все также без видимого результата, выражающегося хотя бы в некотором достатке и экономической независимости от этого мира. Похоже, что пятнадцать лет назад Ритка сделала правильный выбор.

Я стою у картонного француза по имени Папье Маше. Я смотрю на часы и злюсь. В течение сорока минут я умело скрывался, преследуя «сыщика». Я умудрился не потерять его на двух пересадках метро. Я нырял за ним в узкие переулки. Иногда мне казалось, что он специально запутывает следы, хотя ни разу не оглянулся. И вот теперь он зашел в этот старинный подъезд и исчез. Я стою уже двадцать минут, как чучело, у витрины и начинаю нервничать. А если за дверями проходной двор? Я оглядываюсь, перехожу улицу и вхожу внутрь. В подъезде темно и тихо. Пахнет сыростью и пылью. На первых ступенях отпечатался желтый квадрат от проникающих через наддверное тусклое окно солнечных лучей. Я ступаю на светлое пятно и прислушиваюсь. Глаза привыкают к темноте. Вот уже я вижу руку с газовым баллончиком в ладони. Слышу шипение и чувствую удушливый цветочный запах. Мои полтора глаза мгновенно слепнут, воздух застревает в глотке, и резкий удар в живот лишает сознания.

— Вадик! Привет! Что с тобой, Вадик?

Какой знакомый голос. Я пытаюсь найти опору и сажусь на ощупываемые ступени. В глазах резь, и ничего видеть я не могу. На ладони и лицо с шипеньем льется минеральная вода, я получаю некоторое облегчение и снова пытаюсь узнать голос. Это какой-то родной и близкий человек. Из прошлого. Из прошлого, связанного с Риткой. Тошнота начинает отступать. Сильно кружится голова. В животе от удара стоит ноющая боль. Новые потоки воды падают на лицо. Я ловлю поданные очки, надеваю их и, наконец, слегка приоткрываю глаза. Боже мой! Это Дина!

— Дина! — задыхаясь, говорю я. — Это ты? Откуда?

— Оттуда, — смеется Дина. — Что это с тобой? Бомжуешь?

— Хуже, — машу я рукой. — Пишу роман с трагическим концом, в котором я главное действующее лицо.

— Кажется, ты уже близок к финалу, — серьезно говорит Дина и помогает мне встать. — Поехали ко мне.

Она подводит меня к новенькой «десятке» и садится за руль. В машине мне опять становится плохо, я открываю окно, высовываю голову, но слезы текут неостановимым потоком, и я сам плавно уплываю куда-то на этих слезах. Дина говорит какие-то слова и расспрашивает о происшедшем. Я что-то отвечаю ей, не вполне понимая смысл собственных фраз. Ленинградский проспект, Балтийская. Разворот. Метро «Аэропорт». Тихие пыльные дворики со сплетничающими, но безобидными старушками. Так вот ты куда перебралась. Дина ставит машину у подъезда, подхватывает меня под руку и ведет на четвертый этаж. Сквозь оплывающие слезами зажмуренные глаза я успеваю заметить часть роскошного интерьера и оказываюсь в ванной. Быстрые сильные и уверенные женские руки сбрасывают мою одежду, раздевают совсем. И вот я уже в теплой, бурлящей подо мной щекочущими струйками ванне.

— Ущипни меня, — прошу я Дину. — Хочу проснуться.

— Тебе не нравится твой сон? — смеется она, намыливая мою голову и умудряясь касаться лица, не вызывая боли.

— Ну, если все это во сне, тогда я хочу тебя, — говорю я ей, не открывая глаз.

— Я вижу, — почему-то все так же весело отвечает она…

Мы лежим на огромной колышущейся кровати, подперев головы руками, и смотрим друг на друга. Я откровенно разглядываю ее и думаю, что когда-то представлял себе легкий адюльтерчик с этой прекрасной Риткиной подружкой, а произошло все только теперь, через пятнадцать лет.

— Как я выгляжу? — спрашивает она.

— Потрясающе, — отвечаю я. — А я?

— Еще более потрясающе, — смеется Дина.

Она почти совсем не изменилась. Все так же очаровательна. Особенно в мягком свете кремовых бра. И тело ее оказалось именно таким, каким я и представлял его себе тогда, пятнадцать лет назад, совершенным, гибким, отзывающимся легкой дрожью на каждое прикосновение.

— Как дела? — спрашиваю я.

— Отлично, — смеется Дина.

— Как Петька? Где он?

— А где ему быть? — улыбается Дина. — У бабушки на даче. Ему уже семнадцать. Закончил школу. Нянька не нужна.

— Как летит время! — удивляюсь я.

— Быстро, — соглашается Дина.

— А муж где? — натужно спрашиваю я. — Где Кирилл? В отъезде?

— В отъезде, — смеется Дина.

— Как он? — спрашиваю я, чтобы спросить о чем-то, и чтобы она не переставала смеяться.

— Думаю, что прекрасно, — снова смеется Дина.

— Разве он уехал так надолго? — удивляюсь я.

— Навсегда, — продолжает улыбаться Дина. — Пятнадцать лет назад вместе с Риткой. В штаты. Ты представляешь меня, идиотку? Я даю этому рязанскому остолопу свою замечательную еврейскую фамилию. Я оформляю с ним фиктивный развод, чтобы решить этот ненавистный квартирный вопрос. Я верю ему, как последняя дура. А он подхватывает мою лучшую подругу и уезжает в штаты. Ты можешь это себе представить? Нет, ты скажи еще, что ничего не знал.

— Знал, конечно, — лгу я.

— Неужели не знал? — она подползает ко мне, прижимается, закидывает на меня горячую ногу и трется, трется о мое бесчувственное тело, проваливающееся в небытие.

— Да нет. Конечно, знал! — восклицаю я.

— А я не знала, — грустно говорит Дина.

— Куда… ты пропала? — спрашиваю я. — Я искал тебя.

— Никуда, — отвечает Дина. — В больницу. Нервный срыв у меня был. К тому же, мы квартиру успели разменять. Он даже умудрился продать ту, которая как бы отходила к нему. Но я на него не в обиде. Теперь. Пишет. Звонит. Деньги присылает. Помогает, да я и сама не бедствую. Петька прошлое лето у него гостил. Осенью поедет к отцу. Учиться будет там.