Кирилл Якимец - До поворота (Кровавый Крым)

В дверь стучали. Еще не проснувшись как следует, Слава приготовился к следующей драке. - Восемь часов! - сердито вопил за дверью женский голос. Стучали не только к ним, но и в соседнюю дверь. Мужской голос в ответ сипло матерился. Прохрипевшись, динамик под окном принялся орать какую-то чушь про "доброе утро, дорогие друзья", но почему-то заткнулся. Наверное передумал, решил Слава. Мила уже была одета и сидела, завернувшись в одеяло. - Чего так рано? - удивился Слава. - Холодно. - она слабо улыбнулась, - замерзла. Я покурю? Слава слегка смутился: - Отвернись, я оденусь. Мила отворачиваться не стала, со смаком затянулась, разглядываю его фигуру. - А ты ничего! - Да? - он порылся в кровати, разыскивая носки, - Скажи, лучше, что делать-то будем? Задумавшись, Мила пустила колечко в потолок: - Сядем в машину и поедем. - Куда? - спросил Слава. - В Бахчисарай, маму искать. - Мила смотрела на него как на идиота. Слава решил не спорить. В Бахчисарай, так в Бахчисарай. Вперед, верный Артемон! Всю дорогу Слава нервно оглядывался, ждал "рыбок" на мотоциклах, охранников или еще чего-нибудь похуже. Не хватало летающих тарелок и атомной войны. Вывод напрашивался сам собой и весьма неутешительный. Слава был разбит, уничтожен морально и физически. Внутри поселились странная пустота и отрешенность. И грусть: он, Слава Зарайский, стал монстром-убийцей, готовым насиловать маленьких детей! Испугавшись такого открытия, Слава посмотрел на Милу. Боже, он вчера чуть...! Ее. А ведь мог. И даже очень. По спине полез холодный пот. Раньше он такого не чувствовал, не то, что не хотел. А просто ТАКОГО не чувствовал. - Ты почему на меня так смотришь? - Мила устала, под глазами разко очертились темные круги. - Неважно выглядишь. - Знаю. Кошмары всю ночь снились, - она поправила волосы. - Про маму? - слабо ухмыльнулся Слава, получилось не очень естественно. - Нет. Как будто я убегаю, а меня ловят и насилуют. И по кусочкам, на полосочки, острой бритвой. Чирк! И перья во все стороны летят, а я подушка. К чему перья снятся? - Не знаю, - этого Слава действительно не знал. Доехали до развилки - Севастополь налево, Бахчисарай направо. Повернули направо. - Слушай, Мил! - от неожиданного открытия Слава чуть не врезался в дерево. - А ведь я того парня не убивал! - Которого? - Мила сердито растирала ушибленную коленку. - Ну, этого - Петрушеньку, - полез в карман Слава. - Какого Петрушеньку? - девочка подозрительно нахмурилась. - Знаешь, ты сегодня, в обшем-то, выглядишь тоже не фонтан. Пока Слава рылся по карманам, Мила осторожно приоткрыла дверцу. Чуть-чуть, едва заметно. Но Слава не обиделся, развернул листок и хотел прочитать ей письмо, которое его так мучило. - Ты это где нашел? - переспросила Мила. - В штанах, котрые ты мне дала, - Слава слегка замялся, - тогда, помнишь в Планерском? - Ну! - Баранки гну! Я не убивал его! - Да кого же?! - Мила приоткрыла дверь пошире. - Этого Петрушеньку, чьи штаны! Помнишь парня, который к нам в Симеизе, в ресторане, пристал? - он ухватил ее за руку. - Помню, - попыталась вырвать руку Мила, - и парня помню и штаны... Да отпусти же меня! Слава разжал пальцы: - Извини. Я все думал, - стал объяснять Миле,- думал, как его родителям сообщить... - О чем? - она даже не удивилась, просто не поняла, - О чем сообщить? - Что их сын умер, - Слава стал смотреть перед собой на замершую под колесами дорогу. - Ну и что? - она захлопнула дверцу, - Может дальше поедем, ты по пути расскажешь. А то скоро жара начнеться... Давай! Слава снова повел машину. - Вот ты вспомни, - все никак не мог угомониться Слава, - про того парня... Я один раз стрелял? - Вообще или конкретно? Слава сразу вспомнил ночного буку, оказавшегося Ежиком, и повеселел: - Я там только Ежика ихнего убил! - Конечно, - поддакнула Мила, - ты за дорогой следи. Автобус!!! С туристическим красным автобусом с надписью "Севастополь" Слава, все же, разминулся. Немного успокоился и продолжил более связно, как в институте на экзамене: - Ты понимаешь, они хорошие люди. Ждут дурака-сына, страдают. Если им не сообщить, они же всю свою оставшуюся жизнь ждать будут и надеятся. - А может, оно и лучше, - вставила Мила, - мать будет верить... - Нет, - Слава принял окончательное решение, - если сразу сообщить, родители успеют приехать и забрать труп. Иначе похоронят в общей могиле и ищи-свищи! Мила тихо хрюкнула: - Кукиш с маслом там похоронят! Бесхозный свежий труп! Это же бешенные деньги. Слава снова отвлекся от дороги: - Какие деньги? - Почки, печень... - принялась перечислять девочка. - Скелет в школу отошлют. - Он же наркоман! - Молодой, мясо свежее! Да на его ногах какой-нибудь банкир в Австралии через неделю танцевать будет! Наивный ты... Родителям и опознавать ничего не дадут. Это раньше. Сейчас все по-другому. - Откуда ты знаешь? - Славе не верилось. - Я к папашке в сейф лазила. У него там кипа всего по этому делу. Буклетики, проспектики... Все легально, по-английски. Наша клинника лучшая в мире, поможет вам! Сволочи! - Мила грязно выругалась куда-то в окно. - Но я все равно сообщу, - Слава стал внимательнее. К Бахчисараю подъехали в молчании - Мила заснула. Пыльный поселок с татарскими домиками-мазанками трудно было называть городом. Слава пристроился за туристическим автобусом, свернувшим на неестественно узкую улицу. "Застрянет или нет?" - думал Слава, глядя, как тяжелый "икарус" пробирается между домами. Сверху из окон выглядывали испуганные туристы. Они напоминали аргонавтов между сходящимися скалами из страшного детского мультфильма. Как назывались эти мифические скалы? Слава не помнил. Если автобус застрянет, ему не развернуться, придется ехать задом. Но автобус прошел, прополз на широкое место и остановился перед магазином и закусочной "Хачапури". С другой стороны находилось приземистое здание, куда заспешили экскурсанты. - Оглядеться надо, - подумав, предложил Слава. - Где здесь этот волшебный дурдом? - Может, это? - спросила Мила, глядя на здание с экскурсией. - Вряд ли, - Слава вынул ключи зажигания и проверил, как заперты сзади двери. - Пойдем, посмотрим? - предложила девочка. Увидев надпись "Музей", Слава весь просто сжался. Опять достопримечательность! Может быть, хватит? - Мила, давай не пойдем? - попросил он девочку. - Если опять эти приплывут... - Ты что, дурак? Собираешься ходить по городу и спрашивать у каждого встречного: где у вас тут дурдом, там еще опыты над людьми проводят? Слава задумался: - Может, кто скажет? - Ладно, пойдем сначала с экскурсией, там разберемся! - она протянула бумажки сидящей в будке женщине, их пропустили во дворик. Во дворике толпились несколько групп ожидающих своей очереди туристов. Мила с трудом договорилась с одной из возглавлявших такую группу девушкой. Девушка долго отнекивалась, кивая головой в сторону, но, увидев Славу, согласилась. Внутри оказалось прохладно и хорошо. Бывшая резиденция грозного хана Гирея, впрочем, не впечатлила ни Славу, ни Милу. Дача как дача. Жить можно! Узкие лестницы, большие комнаты... Восковой фигуры хана не оказалось, комнаты гарема ремонтировались, на стене висели два портрета Екатерины Второй, и еще Слава заметил закутанный в черное покрывало манекен, держащий в руках настоящую прялку. Возле манекена экскурсавод жалостливо рассказала, как старых женщин выгоняли из гарема, потому что те больше ценности не представляли. "Вот идиоты, - подумал Слава, - если выгонять, так сразу! А чего старуха, кому она мешает? У бабки на даче тишь да гладь, везде порядок, огурцы свежие, помидоры..." Он даже расстроился. На замке экскурсия не закончилась. Все поперлись смотреть монастырь. Автобус проехал немного вперед, к подножию горы. Две машины, зеленый "москвич" и бежевая "волга", проползли дальше по дороге. Но Слава решил не рисковать и припарковался рядом с крайним икарусом, стараясь, чтобы его "бээмвуха" не сразу бросалась в глаза. Пришлось плестись за экскурсией дальше. Слава совсем осоловел от жары и бессмысленности. Хотелось куда-нибудь укрыться. Отнеси меня к реке, положи меня в воду... На море было легче. - Глянь, - дернула его за руку Мила, - там. Это, кажется, оно. Внизу, среди деревьев в ущелье, образованном двумя крутыми склонами, прилепился домик, напоминавший станцию от детской железной дороги. Домик был обнесен зеленым высоким забором с колючей проволокой. На крыше, под тентом, стоял человечек в белом халате и смотрел вниз, во двор, где бродили странные тени. Тени выли и хохотали. От этих звуков у Славы в голове заскребли кошки, заскребли прямо по мозгам. - Очень похоже, - не мог он не согласиться, - прямо как из кино или анекдота. Но Мила заплакала. Огромные капли падали на горячий асфальт и сразу высыхали. Слава осторожно прижал ее к себе чтобы успокоить, но не очень крепко. - Что, тоже посмотреть хотите? - рядом стоял волосатый парень и любовался на зеленый домик в подзорную трубу. - А что там? - для верности решил уточнить Слава. - Психи, - пожал плечами парень, - здесь рядом был цековский крезушник. Высший партаппарат от белой горячки лечился и деменции. - А ты откуда знаешь? - Мила вытерла слезы. - А у меня папаша там на вечной прописке - буйный, - пояснил парень, сам меня в дурку закатал, сука, на год. - парень откинул голову назад и залился сухим смехом, - а теперь вот я на него полюбоваться приезжаю. - Давно? - Мила изобразила искренее участие. - Седьмой год. - парень протянул ей трубу. - Тот, что на четвереньках. Говно лижет. Опять он кому-то проспорил. Эх, папаня! Мила долго смотрела, наконец, вздохнув, вернула трубу. Под глазом остался отпечаток - вдаленная по кругу кожа не хотела расправляться. - Нету, - она присела на ступеньку рядом со Славой. С шумом хлестала вода из трубы - ледяной источник. Все весело пили и обливались. Кругом стоял радостный гвалт. Туристы готовились к следующему рывку. - Что будем делать? - спросил Слава. Волосатый парень опять наблюдал за своим папашей. - Нужно подождать до вечера. - Мила снова хмурилась, пытаясь придумать план. - Пойдем. - Куда? - Куда-нибудь. Со всеми, - она пожала плечами, - не стоит здесь торчать. Наверняка его люди поблизости. А все те, кто не возвращался к автобусам, перли еще выше по голому склону к воротам, охраняющим пустую гору. Они вошли в мертвый город. Совсем мертвый, но не страшный, потому что мертвый слишком давно. Вместо домов квадратные провалы ям, раскопанных любопытными дураками-археологами. Кусочки стен, выбитая в скале дорога-колея. Ступени и два дома. Один, прозрачный и пустой, стоит, закрытый на замок, как будто в нем что-то осталось, кроме воздуха. Другой - с деревянной дверью и табличкой. "Дом Фирковича". Последний житель города, после него и остался этот последний дом. - Что это? - растерянно спросил Слава одного из молодых людей, стоящего рядом. - Что-что? - переспросил парень. - Ну, это все? - Слава обвел рукой город-гору. Парень пожал плечами: - Чуфут-Кале. Город караимский. - Чей? - не понял Слава. - Ну, караимы - люди такие. Они здесь жили, там еще их кладбище, чуть ниже по дороге к монастырю, - пояснил парень, поправляя очки на длинном носу, - вы без экскурсии? Слава кивнул. - Так идите по дороге до другого входа, - махнул рукой парень, - Там палатки стоят. Вечером приходите. Парень посмотрел дружелюбно и отвернулся, Слава буравил взглядом его сутулую спину еще минут пять. Да нет, вроде все нормально. Но Мила не пошла по дороге, полезла во все щели и дыры. Слава терпеливо ждал, пока она угомониться. - Смотри, смотри, - она, все же, и его затащила на дурацкий обрыв, закат! - Ну и что? - со злостью Слава сковырнул ногой в пропасть камень. - Здесь просто как-то очень хорошо, - попыталась объяснить Мила, - И печально, как будто жизнь кончилась и все замерло. Покой. На века. Слава поежился: - Все? - Все. - она отошла от обрыва, - пошли к машине. - Зачем? - Нам нужна веревка и поесть. Темнота обрушилась сразу, свалилась на город тяжелой черной подушкой. Веревку Мила отыскала в машине - на самом деле, не веревку, а буксировочный тросс. Возле голой стены окружавшей двор сумасшедшего дома никого не было. Мила встала к Славе на плечи, подтянулась, оседлала стену. Закрепила тросс на торчащем конце какой-то арматуры. Слава, цепляясь за тросс, тоже забрался на стену. Во дворе, вроде бы, никого не было. Слава перекинул тросс на другую сторону. Спустился первый, помог Миле... И вдруг оказался в чьих-то крепких объятиях. Держали сзади, за локти. Слава сразу попытался лягнуться, но тот, кто его держал, был к этому готов. - Спортсмен, да? - проворковал над самым ухом ласковый баритон, спортсмен! Я тоже спортсмен. Другой санитар молча держал Милу. Не торопясь подошел третий санитар. Некоторое время стоял, склонив голову набок, а потом сделал в сторону Славы резкий выпад рукой. Но не ударил. Чем-то запахло, то ли цветами, то ли дешевым одеколоном. "Газ!" - успел понять Слава прежде, чем отключился. Сначала была бурая тьма. Потом из тьмы сам собою начал возникать свет противный, желтый. Голова не болела, но в животе было муторно - может быть, от газа, а возможно и от этого гадкого света. Слава попытался заслониться рукой, но обнаружил, что руки не шевелятся. Ноги - тоже. Слава вывернул шею, пытаясь увести глаза от света, и увидел Милу. Она валялась рядом на полу нелепой колбасой, увязанная в смирительную рубашку. Хорошо, жива. А плохо то, что Слава был увязан в точно такую же рубашку. Над головами в полнакала горела дурацкая лампа. Надо бы перекатиться как-то по-другому, а то светит прямо в рожу. Извиваясь червем, Слава сумел опереться головой о стену, потом приподнял плечи. Комната тянулась вдаль, совершенно пустая. У противоположной стены свален строительный мусор. А рядом, тоже возле стены, на полосатом матрасе без наматрасника и простыни находился неясный силуэт. Усилием воли Слава сфокусировался. Человек, ребенок в больничной пижаме, сидел на корточках и радостно улыбался, будто маму родную увидал. - Сашок? - Слава не поверил собственным глазам. - Я, - довольно подтвердил мальчишка. - Ты здесь что... - Сижу, приковали вот, - он потряс черной цепью, тянущейся от железного ошейника на шее к вделанному в стену кольцу. - За что тебя? - спросил Слава. - За побег. Удрал я от них. Закурить нету? - поняв бессмысленность вопроса, Сашок виновато заулыбался. - Это так, до утра только. - А дальше? - Дальше в санпропускник. Обреют, прививки сделают, анализы по-новой... - он хищно оскалился, - и опять по камерам. - А анализы им зачем? - от удивления Мила перестала извиваться. Сашок пожал плечами: - Для науки, наверное. Это же исследовательский институт. Филиал. Я на табличке видел. Это не тюряга, - Сашок почесал нос, - научное учреждение. Удрать - как не фиг делать! - Так чего ж ты? - усмехнулся Слава. - Не везет, - Сашок развел руками, - второй раз собаками ловят. - А как ты сюда попал? - задала Мила вопрос по существу. - Дурак я. Сам виноват. Сел в грузовик местный, вроде нормальные мужики! В дом пустили... А утром бац - и на рынок! - Сашок метко сплюнул на середину комнаты. - Какой рынок? - подозрительно спросил Слава. - Продали они, короче, меня. А эти купили. Для опытов. Дрянь дело. Звякнув цепью, Сашок устроился на матрасе. - Слышь, - Миле тоже, наконец, удалось перевернуться на бок, - у меня сигареты есть. Если не помялись... - Так ползи сюда, - Сашок подскочил на месте. - Я ж тебя мигом развяжу! Слава мысленно чертыхнулся. Через пару минут он уже потирал занемевшие кисти. Мила высыпала на матрас поломанные сигареты и зажигалку. Сашок развернул клочок газеты и свернул самокрутку. Со смаком затянулся, выпустил дым в потолок. - Как бы эту дуру снять? - задумчиво потеребил в руках ошейник. - У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том, - промурлыкала Мила, - и днем и ночью кот ученый все ходит, поц... Пожалуй, можно придумать. Она достала из уха гнутую серьгу: - Давай сюда! - по-деловому закинула Сашку голову назад. - Ой, - тот тихо взвизгул и откатился в сторону. Ошейник был снят. - Осторожно! - Сашок потирал уколотое место, - убить же не долго! Так шею случано проколешь и привет - нет больше человека! Слава подошел к двери, поковырял пальцем решетку. Окошечко закрыто. Еще раз обвел взглядом помещение. Банальность какая! На потолке в ряд по линии проволоки, закрашенной белой масляной краской, выстроились три хитрых пупочки пожарной сигнализации. Слава даже усмехнулся - боевик, так боевик! Подошел к стене, взялся двумя руками за железное кольцо. Дернул, потянул, потом уще раз дернул. Почувствовал, как напряглись все мышцы спины. Это плохо, тянуть должны только руки и плечи. Попробовал еще раз. Затрещали суставы на пальцах. Посыпалась бетонная крошка, Слава не удержался и упал на пол, в руках жалобно звякнула вырванная цепь. - Поджигай бумагу, - приказал Миле. Теперь оставалось надеяться только на идиотизм охраны. Но охранники идиотами не были, они или спали или играли в карты. Или можно каждый вечер пить медицинский спирт. Целую вечность никто не шел. Слава от злости сбил одну пупочку цепью. Сашок флегматично плевал на пол. Наконец, послышалось ленивое позвякивание ключей. Слава прыгнул к стене, встал, вытянувшись, возле двери. Дверь открылась, вбежал санитар с огнетушителем наперевес. Теперь роли поменялись: Слава был за спиной у санитара, а не наоборот. Накинул цепь на толстую шею, дернул. Санитар пытался лягаться, достать Славу огнетушителем - но ничего не вышло. Слава, скрестив руки, резко развел их в стороны - левую направо, правую налево. Стальная петля врезалась в шею санитара все глубже. Начала капать кровь, пачкая и без того грязный белый халат. Огнетушитель со стуком упал на пол, покатился. Тело санитара обмякло. Хрип застрял в груди, так и не вырвавшись наружу. Ноги, обутые в высокие белые кроссовки, мелко засучили - и замерли. - Ну что, - Слава поглядел в мертвое посиневшее лицо, - спортсмен я, да? А вот ты - не спортсмен. За стеной шел узкий коридор. "Сколько еще будет в моей жизни коридоров?" - думал Слава. Других дверей в коридоре не было, но через равные промежутки темнели щели проходов. Стояло несколько стульев, валялись кучки строительного мусора. Внезапно позади раздался мерный скрип. Кто-то вез каталку. Сашок первым юркнул в ближайшую щель. Когда глаза привыкли к тишине, Слава различил слева от себя контуры узких труб. С потолка свисала круглая бляшка душа. А ход вел дальше. Еще один душ, и еще... Спереди светился ровный вытянутый по вертикали прямоугольник - наверное, проход в другой коридор. Слава осторожно выглянул. Этот коридор был широким, словно улица. Вдоль стен тянулись огромные, от пола до потолка, окна. В некоторых окнах горел свет, но в большинстве своем окна были слепыми и черными. - Похоже на аквариум, - шепнула Мила. - Не-а. Операционная, - поправил ее Сашок, - Я тут уже был. За окнами комнаты, в них всех режут. Тише, вон там светится. Пригнитесь! Нам туда, кивнул головой в противоположный темный конец коридора. Сашок пошел первым. Слава не утерпел и задержался у ближайшего темного окна. Растопырилась темным пятном лежанка на металлических стойках-ногах. В полумраке она смахивала на динозавра средних размеров. Какие-то столики, приборчики с проводками. Заметив притаившийся в засаде под потолком глазок телекамеры, Слава нырнул в коридор. Мила осторожно глазела в следующее окно, освещенное. Слава поспешил к ней, хотел одернуть, но не выдержал и сам сунулся. За окном находилась больничная палата. В палате орудовали трое: дебильный санитар подбирал с пола кровавую нечисть, женщина с нелепым клеенчатым чепцом на голове держала прозрачный полиэтиленовый мешок, и мелкий старичок кудахтал над прибором, который издавал редкие попискивания. На кушетке было распластано тело. Именно тело, потому что остальное определить Слава затруднился. Мешок был в принципе плотно присоединен к этому телу - к нижней части туловища. В мешок с шумом что-то плюхнулось и затрепыхалось, стараясь выбраться наружу. Старичок кинулся к прибору. Замигала зеленая лампочка. На пол брызнула темная кровь и звякнули, уроненные старичком ножницы. Сверху из мешка свесился темно-фиолетовый тяж с хромированным медицинским зажимом на конце. Такой Слава достал из маминого ящика в детстве и пришемил брату палец. Шрам оставался досих пор. - Можете идти, Зиночка, - сказал старичок, - Дальше я сам управлюсь. Слава едва успел пригнуть голову, но Зиночка прошла мимо, даже не заметив две жалкие тени под окном. Сашок юркнул в темноту соседней комнаты почти перед самым ее носом. Слава провожал взглядом мешок - там плавало нечто. Это нечто было с двумя руками и ногами, круглой головой. Оно сделало несколко гребков, уперлось макушкой в полиэтилен и свернулось калачиком. Мельком Слава увидел сморщенное личико. Больше ребенок не трепыхался. Осторожно Слава заглянул внутрь еще раз. Блестели разложенные на зеленом сукне инструменты. Не торопясь, санитар вытерал с пола кровь. - Ну, что, Миша? - старичок похлопал ладошками в резиновых перчатках, заслужили мы премию? Санитар пробурчал что-то неясное. - Первый в мире мужчина, родивший живого ребенка! А? Здорово? - старичок проверил реакцию зрачка у тела на кушетке. - Жив пока. Если до утра дотянет, можно идти выбивать новую дотацию! - он выключил прибор. Слава понял, что пора сваливать, Мила уже сигналила с дугого конца коридора. Наконец, можно встать в полный рост! Он смело шагнул в следующее помещение вслед за девочкой - и его чуть не стошнило. Вдоль стен тянулись стеллажи с банками. Сначала слава вспомнил банку, из которой пил голубую жидкость веселый тракторист. Но эти банки бли значительно больше. И в них купались человеческие живые органы! То, что органы живые, Слава понял сразу. Прямо на уровне глаз громоздилась банка с бьющимся сердцем. Не понимая, зачем, Слава осторожно поднес к банке руку. Сердце забилось чуть быстрее. - Так всегда бывает, - шепотом пояснила Мила, - руку поднесешь ускоряется. - С чем бывает? - С препаратами органов. Слава быстрыми шагами направился через помещения, стараясь не глядеть на стеллажи. Краем глаза он, все-таки, видел, что в банках что-то подрагивает, что-то шевелится. У самой двери Слава, все-таки, бросил взгляд на стеллаж. Взгляд уперся в открытый сверху пустой большой аквариум без воды. На дне аквариума лежал слой дерна с травой. А в траве, сверкая глазками и шмыгая острым носиком, сидел живой ежик. У Славы на душе стало чуть полегче. И он шагнул в следующую комнату. Мила и Сашок были уже там. Сашок прижимал к груди большую плоскую бутыль. Слава пригляделся - в бутыли ничего не плавало. Одна чистая голубоватая жидкость. - Зачем это тебе? - строго спросил Слава. - Это пьют, - коротко ответил Сашок. Славе нечего было возразить - он сам недавно видел, как это пьют. Мила сидела в удобном офисном кресле перед светящимся экраном дисплея. Вся комната была заставлена компьютерами. Слава подошел к Миле, посмотрел на экран. Ничего не понял. Какая-то таблица. Мила сосредоточенно шевелила мышкой. В клеточках таблицы мелькали сменяющиеся данные. Неожиданно Мила соскочила с кресла и побежала вдоль столов, включая по пути все компьютеры подряд. - Ты что?.. - Ничего, - ответила она спокойно, продолжая свое занятие, - это сервер, его не гасят. Там общая база. А база по больным, сказано, сидит в одном из этих... Я не знаю, в каком, врублю все. Мила снова прыгнула в кресло, положила руки на клавиатуру. - Так... Диск Джи... Вот она, родимая! Ну-ка... Мила замолчала, углубившись в изучение базы данных. Потом откинулась на спинку кресла. - Нет. Мама не здесь. - Ага, жди, - сказал Сашок, - так они и написали, кого здесь режут и зачем. - Написали бы. Иди сюда. Вот, читай. И Сашок прочел: - Александр, 11 лет, пол муж. Родители - нет. Источник поступления Рынок номер два. Цель... Ого! - Читай-читай, - подбодрила Мила. - Цель - получение препаратов. Агализы... Да насрать, дальше не надо. Это же... - Сашок очумело вылупил глаза сначала на Милу, потом на свою бутыль, - это же меня резать собирались! И по тем баночкам пихать! Ноги, ребята, надо ноги делать! Мила кивнула. - Они пишут все открытым текстом. Не боятся. О маме бы, значит, тоже написали. Нет ее здесь. Надо мотать отсюда. - Хорошо, пошли. - В руках у Славы все еще была та самая цепь, и он готов был использовать ее по назначению. - Постой. Мила пробежалась пальцами по клавиатуре, дернула мышку, снова потыкала в клавиши. - Вот. Управление дверьми. Двери основные все заперты. Я их сейчас отопру. - А откуда ты знаешь, какие двери надо отпереть? Слава с сомнением глядел на простую табличку: "Дверь 1. Дверь 2. Дверь 3..." Около каждой "двери" стояли пометки "открыть" и "закрыть". Пометки "закрыть" были обведены в прямоугольнички. Мила провертела табличку до конца. Под строчкой "Дверь 45. Открыть. Закрыть" шла последняя строчка: "Открыть все. Закрыть все." Слова "Закрыть все" были тоже обведены в прямоугольничек. - Значит, так, - Мила взялась за мышку, - если вдруг... Не знаю, на всякий случай. Если не получится вместе, то встречаемся на Чуфуте, у дома Фирковича. Помнишь, где это? Слава кивнул. Но почему не получится вместе? Впрочем, спрашивать было некогда. Мила подвела курсор к словам "Открыть все". - На старт... Внимание... Марш! Мила щелкнула мышкой. Прямоугольничек со слов "Закрыть все" переместился влево, на слова "Открыть все". Стены сотряслись от мощного многоголосого щелчка. Все двери были открыты. - За мной, я дорогу знаю! - Сашок махнул рукой. Слава и Мила устремились за ним. После всеобщего щелчка шум не стих. Теперь всюду слышались крики, переходящие в рычание и визг. Иногда из нечленораздельных криков выныривал чей-то мат. Санок несся по коридорам, проскакивая палаты и операционные. Помещения наполнялись народом - если эту толпу полуживотных модно было так назвать. Зловонные голые тела, беззубые рты, пустые глаза. Слава понял, что Мила выпустила на волю всех пациентов. Среди них, наверное, был и отец того волосатого парня. Пациенты бесцельно носились между стен, Сашок ловко лавировал между телами, уходя от блуждающих рук. Славу кто-то схватил за рукав. Не глядя, Слава ткнул кулаком. В одной из светлых операционных на столе был разложен санитар. Голые люди крепко держали его за руки и за ноги, женская фигура с обвислой морщинистой грудью стояла возле головы санитара, высоко занеся какой-то металлический предмет. Слава не успел досмотреть до конца - конец наступил, когда беглецы уже бежали по следующему коридору, еле поспевая за Сашком. За спиной у Славы взорвался отчаянный вопль - и сразу прекратился. Толпа становилась все гуще. Сквозь мессиво голых тел пробился санитар. Запахло дешевым одеколоном. Снова газ? Слава ударил наотмашь цепью. Санитар повалился на пол, его накрыла толпа. Слава попытался выбраться из кучи - но не мог. - Мила!!! - заорал он, но даже сам себя не услышал в общем рычании и блеяньи. Мила и Сашок скрылись за очередным поворотом. Слава принялся остервенело разбрасывать в стороны скользкие дряблые тела. Кто-то укусил его за запястье, кто-то врезался лысой головой под дых. И вдруг свет из тусклого стал нестерпимо ярким. Боль взорвалась в затылке и потекла по всему телу, отключая мышцы, разжимая пальцы, скручивая кишечник узлами. Слава увидал белую шелковую ермолку. Сосредоточенное лицо, обрамленное густой бородой. Белую рубашку без галстука, застегнутую на все пуговицы. Синий потертый пиджак. Потом он увидал джинсы под пиджаком, заправленные в высокие коричневые сапоги-"казаки". А потом был пол, измазанный вонючей слизью. И, наконец, пришла полная темнота, не нарушаемая ни противным светом ламп, ни мерцанием звезд.