Рене Баржавель - В глубь времен

— Пайкан!

Элеа и Пайкан… Их трагическая история продолжалась до этой минуты, когда жестокая судьба ударила во второй раз. К ним присоединилась ночь, на дне ледяной могилы окутала живых и мертвых, связывая их в единый клубок неизбежного несчастья, погрузившего их вместе в глубь веков и земли.

Появился свет, желтый, дрожащий, слабый, снова погас и опять немного ярче загорелся. Они посмотрели друг на друга, вздохнули, они знали, что уже стали другими. Они вернулись из путешествия, которое длилось очень непродолжительное время, но которое сейчас всех их превратило в собратьев Орфея.

— Взорвалась Переводчик! Вся МПЭ-2 взлетела на воздух, стена ангара превратилась в открытый проспект! — Это был голос Бриво, который стоял на страже лифта. — Все перекрыто, должно быть, пострадал реактор. Я вас подключил к аккумуляторам. Вам бы не мешало быстро подняться на поверхность! Не рассчитывайте на лифт, на него не хватит мощности. Надо будет подниматься по лестнице. Что там с вашими пациентами? Они транспортабельны?

— Наши пациенты мертвы, — сказал Лебо, со спокойствием человека, который потерял в катастрофе жену, детей, удачу и веру.

— Черт! И надо же было столько усердствовать! Ну ладно, подумайте о себе! И поторопитесь, пока реактор не начнет нас всех косить!

Фостер перевел на английский для всех тех, кто не знал французского. Те, кто не понимал ни того, ни другого, поняли жесты. И без объяснений было ясно, что нужно выбираться из этой дыры. Фостер окончательно нейтрализовал мины у входа. Несколько техников уже поднимались к выходу из Сферы. Оставались медсестры, одной из которых, ассистентке Лебо, было пятьдесят три года. Две другие, более молодые, без сомнения, сами бы добрались наверх.

Врачи не решались покидать Элеа и Пайкана. Маисов знаками показал, что их можно было привязать к спине, и добавил несколько слов на ужасном английском языке. Фостер перевел весьма приблизительно: "Каждый по очереди".

Тысячеметровая лестница. Два мертвых тела.

— Реактор дает утечку! — крикнул громкоговоритель. — Он очень сильно дымится. Мы эвакуируемся! Поспешите! — На этот раз это был голос Рошфу. — Выйдя из Колодца, двигайтесь на юг, спиной к МПЭ-2. Ветер уносит радиацию в другом направлении. Вертолеты вас подберут. Я оставляю здесь команду, вас будут ждать. Но если взрыв произойдет раньше, чем вы выйдете, не забудьте: прямо на юг! Я займусь остальными. Давайте быстрее…

Ван Хук заговорил по-голландски, но никто его не понял. Тогда он повторил по-французски, что, по его мнению, мертвых нужно оставить здесь. Они мертвы, и для них уже ничего нельзя сделать. И он пошел к двери.

— По крайней мере, — сказал Симон, — мы можем вернуть их туда, где их нашли…

— Я тоже об этом думаю, — сказал Лебо.

Он объяснился по-английски с Фостером и Маисовым, которые согласились.

Сначала они взяли Пайкана за плечи и спустили его по той дороге, по которой несли его раньше к своим надеждам, и положили его на цоколь.

Затем пришла очередь Элеа. Они несли ее вчетвером: Лебо, Фостер, Маисов и Симон. Они положили ее на другой цоколь, рядом с мужчиной, с которым она проспала девятьсот тысяч лет, сама того не зная. И с которым, сама того не зная, она погрузилась в новый сон, у которого не было конца.

В тот момент, когда она оказалась на цоколе, под прозрачным полом снова возникла голубая ослепляющая молния, которая заполнила Яйцо и Сферу. Подвешенное кольцо возобновило неподвижный бег, генератор вновь заработал, чтобы выполнять свою задачу: покрыть смертельным холодом двоих людей, которые были ему доверены, и хранить их бесконечно долго.

Холод уже стал проникать под одежду. Симон размотал часть головы Пайкана, разорвал бинты, чтобы его лицо было таким же обнаженным, как и лицо Элеа.

Лицо оказалось очень красивым. Ожогов практически не было видно. Всемирная сыворотка, которая пришла с кровью Элеа, излечила его тело, в то время как яд отнял у него жизнь. Оба они были невероятно прекрасными и умиротворенными. Ледяной туман заполнял Убежище. Из реанимационного зала долетели обрывки фраз из громкоговорителя: "Алло!.. Алло!.. Еще кто-то?.. Спешите!.."

Они не могли больше задерживаться. Симон вышел последним и выключил прожектор. Сначала ему показалось, что все было окутано темнотой, но потом его глаза привыкли к голубому свету, который снова омывал внутреннюю поверхность Яйца. Маленькая прозрачная пленка начала покрывать два обнаженных лица, которые блестели, как две звезды. Симон вышел и закрыл дверь.

На авианосцах, подводных лодках и самых близких к МПЭ базах началась настоящая карусель. Вертолеты без остановки садились, заполнялись и улетали. Местонахождение МПЭ-2, можно было различить по столбу густого дыма. Этот дым ветер относил к северу.

Постепенно весь персонал был эвакуирован. Последняя группа вышла из Колодца и была подобрана. Пожилая медсестра поднялась наверх среди первых.

Гувер и Леонова улетели вместе с реаниматорами последним рейсом последнего вертолета. Гувер стоял перед иллюминатором, прижимая к себе Леонову, которая дрожала от отчаяния. Он с ужасом смотрел на разрушенную изуродованную базу и вполголоса ругался: "Ну и наворотили, черт возьми, ну и наворотили!.."

Семь членов комиссии, которой было поручено составить текст Декларации Всемирного Человека, оказались на семи разных судах и так больше и не смогли встретиться. Больше никого не осталось на ледяной земле, и только осторожно кружили самолеты, наблюдая с большой высоты за МПЭ-2. Ветер снова поднял бурю. Он смел обломки базы, унося какие-то разноцветные кусочки к далеким белым горизонтам.

Взорвался реактор. Камеры высветили гигантский гриб, который ветер тут же разодрал в клочья, обнажив кроваво-красное адское сердце. Под угрозой оказалась Новая Зеландия, Австралия, все острова Тихого океана, и в первую очередь Международные Силы ООН. Самолеты вернулись на борт, подводные лодки ушли на глубину, корабли на поверхности на всей скорости уносились от ветра.

На борту "Нептуна" Симон рассказал ученым и журналистам, что он видел во время переливания крови и как Пайкан занял место Кобана.

Все женщины мира плакали перед экранами телевизоров. Семья Виньо ужинала за столом при свете ночника, наблюдая на экране огромный гриб, который извивался, как змеи Медузы Горгоны.

Госпожа Виньо открыла большую коробку с пельменями в томатном соусе и, разогрев, поставила прямо на стол, чтобы не остывали, так говорила она, а на самом деле потому, что так было быстрее, пачкалось меньше тарелок, а что касается внешнего вида, то на это плевать. После демонстрации взрыва на экране появился мужчина, который с печальным лицом произнес слова сожаления и перешел к другим новостям.