Сергей Щепетов - Племя Тигра

Удивительно, но, кажется, правы те, кто полагает, что идея единого Бога-Творца очень древняя, если не изначальная. Позже в ходе истории она будет трансформирована или забыта, а затем возродится библейским преданием. Только этот единый или двуединый Творец настолько высоко, так далеко, что для большинства его как бы и нет, а вот род и племя – есть, это объективная, так сказать, реальность. Так что мне нечего предложить Головастику вместо того, чего он лишился. Если только убедить, что скоро все наладится. Впрочем, для него это ложь, поскольку он действительно собирается перевоплотиться, перестать быть самим собой и стать кем-то еще. И что делать?»

В первый день после нескольких неудачных попыток контакта Семен нашел-таки выход:

– Знаешь что, парень… Ты, конечно, в депрессии: у тебя шок, ступор, нервный срыв и так далее. Разговаривать ты не можешь или не хочешь – ну и черт с тобой! Но я прошу тебя по-человечески: не вздумай гадить под себя! Понял? Будь добр набраться сил и вылезти наружу, когда приспичит! Иначе я буду лечить тебя по-нашему – по-бразильски! – Он погрозил ему кулаком.

Кучу непонятных парнишке слов Семен подсыпал умышленно – для пущего воздействия. Головастик вяло кивнул, и Семен отправился гулять по окрестностям: уговора о том, что все семь дней он должен сидеть на месте, не было. Может быть, конечно, это подразумевалось само собой, но Семен предусмотрительно вопроса не задал, зато придумал оправдание на случай предъявления претензий: раз он такой «волчистый» волк, то должен ходить-бродить, а не лежать, как медведь в зимней спячке.

Выпавший накануне снег благополучно растаял, светило солнышко, было тепло и приятно. Правда, все вокруг было мокрым, и мокасины Семена, хоть и были пропитаны жиром, быстро размокли и болтались на ногах как безразмерные лапти. Впрочем, далеко в этот раз ему идти не пришлось – глину он нашел в русле ближайшего ручья, вздувшегося от талой воды. Как опытный гончар, Семен помял ее, растер между пальцами, понюхал (зачем-то) и решил, что сойдет. Правда, в ней многовато песка и встречаются мелкие камешки, но, в конце концов, не посуду же он лепить из нее собирается! Семен наковырял килограмма два, кое-как размял, слепил в ком и потащил к шалашу. Там он уселся на свою подстилку и с умным видом принялся за работу.

Заяц у него не получился, и он переделал его в рыбу. Потом стал лепить Чебурашку, но он оказался больше похож на крокодила Гену. Семен решил, что об этом никто не догадается, поскольку крокодилы здесь не водятся, и занялся изготовлением Винни-Пуха. Получилось довольно удачно, и скульптор глубоко задумался над тем, как сделать, чтобы Винни все-таки отличался от своего друга Пятачка. Или, может быть, стоит сделать ему круглый нос, и тогда это будет не сомнительный медведь, а совершенно ясный поросенок?

– Не так, – еле слышно сказал Головастик. – Передние лапы…

– Поучи меня еще, мальчишка! – возмутился Семен. – Ты и так не сможешь!

– Смогу…

– Так я тебе и поверил! – усмехнулся ваятель, отделил изрядный шмат глины и протянул мальчишке: – На, дерзай!

– Что?

– Лепи, говорю, раз ты такой умный!

– Угу…

Вообще-то, в комплект детских игр у лоуринов, как заметил Семен, возня с глиной и лепка почему-то не входят. Если, конечно, не считать кидания друг в друга комками грязи или ила. Однако короткого наглядного урока Головастику оказалось достаточно. Он даже приспособился плевать на пальцы, чтобы материал не прилипал. У Семена отвисла челюсть – на его глазах в тонких грязных пальцах с обгрызенными до мяса ногтями комок глины превратился в ушастого зайца, заяц – в рыбу (щука – совершенно точно!), рыба – в медведя, а медведь – в кабана, кабан – в…

– Господи, – пробормотал Семен. – Зачем же ты их ломаешь?! Оставляй – пусть сохнут! Глины я тебе еще принесу.

– Развалятся…

– Может, и не развалятся. В ней вроде песка достаточно. Если не потрескаются, то мы потом их в костре обожжем – будут твердые, как камень. Видел мою посуду – вот так я ее и делал!

– Видел… Кривая…

– Сам ты кривой! Нет, ну кривая, конечно… Но все-таки! Давай, лепи! А я пойду погуляю.

Он отошел на полсотни метров, зажмурился, подставив лицо солнцу, и засмеялся: «Ай, да я! Он теперь не оторвется. Вот и ладненько, вот и пускай себе… Да-а, но получается, что старый жрец не ошибся, да и старейшины тоже. А ведь как было обидно, когда они прямо в лицо заявили, что жизнь этого тощего чумазого мальчишки имеет несравнимо бoльшую ценность, чем жизнь всего рода (и моя – Семена Васильева – тоже!). И ведь не только сказали – не колеблясь отправили людей сражаться, и маленький, глуповатый, безжалостный старейшина Медведь пошел первым. Неужели вся эта кровь пролита не напрасно? Хотя если подойти к ситуации с философских позиций…»

Бродил Семен довольно долго, а когда у него окончательно замерзли ноги в мокрой обуви и захотелось есть настолько, что сырая мамонтятина стала казаться вполне привлекательной, он вернулся к кожаному шалашу. Заглянул внутрь, крякнул от удивления и засмеялся:

– Хочешь, я расскажу тебе байку из жизни другого мира? Жил-был один старый опытный геолог-поисковик. Он был очень увлеченным и восторженным человеком. Однажды он пошел в маршрут вместе с помощником – молодым парнем-студентом. Вдруг геолог увидел большую зону вторичных изменений с явными признаками оруденения. Он обрадовался и закричал напарнику: «Смотри, какая замечательная зона! Такие породы мне только во сне снятся!» Парень вздохнул и ответил: «А мне все больше бабы снятся». Вот так и ты…

Дело в том, что все свободное пространство жилища (примерно полтора квадратных метра) было заставлено фигурками… Ну, в общем, той самой скульптурой малых форм, которую археологи будущего назовут «палеолитическими Венерами». Позы у фигурок были разные. В том числе и такие, которые в будущем будут считаться непристойными.

Головастик и сам взирал на галерею своих творений с изрядным недоумением. Похоже, что он не очень-то ведал, что творил. Скорее всего, он задумался, отключился от реальности, как это водится у лоуринов за работой, и лепил, лепил, лепил… Первое, что приходило в голову. Точнее, через голову в пальцы.

– Я… Мне…

– Да ладно, парень! Все нормально! У тебя здорово получается! Давай пожуем мяса, да я схожу еще за глиной для тебя.

Никакой особой стыдливости или запретов в отношениях полов Семен до сих пор у лоуринов не заметил. Есть, правда, два табу: на связь с «сестрой», то есть женщиной своего тотема, и на половую жизнь подростка до посвящения в воины. Впрочем, никто не воспринимал эти правила как запреты – они были как бы совершенно естественными нормами жизни, как, скажем, привычка передвигаться с помощью ног, а не рук. Традиция обрекать подростков на воздержание почему-то издревле существует у всех мало-мальски развитых народов. С медицинской или физиологической позиции в этом нет ни малейшего смысла: созревают соответствующие железы и требуют, чтобы их немедленно пустили в дело. Парни шалеют от избытка половых гормонов, покрываются угрями и прыщами, видят эротические сны и оставляют желтые пятна на простынях. Чего ради, спрашивается? А – традиция! Ни-изя! А уж с девушками и их девственностью – вообще сплошной садизм и извращение. Но тут есть хоть какая-то социальная подоплека – им рожать, и желательно, чтобы у ребенка был вполне определенный папа. Если же общество допускает, что папа может быть и коллективным, женская доля заметна облегчается. В некотором смысле, конечно. По здравом размышлении получается, что со своей молодежью лоурины обращаются довольно гуманно: строго говоря, они даже не запрещают парням удовлетворять свои потребности, они просто не оставляют им на это ни сил, ни времени. Вот Головастик выпал из зверского режима тренировок, и гормоны начали о себе напоминать. Несмотря ни на какой стресс и депрессию.