Константа - Андрей Соболев
– Диалектика, – подтвердил Новиков и сам удивился своему внезапному озарению.
Они переглянулись. После чего Евгений нахмурился, будто пытался вспомнить что-то давно забытое, утерянное под толщей прошедших жизней.
– Всё в мире подлежит безостановочному развитию от простого к сложному, бесконечному восхождению по спирали прогресса, – сказал он, с усилием вытаскивая слова из головы. – Созданные частицы не станут исключением. Они начнут создавать новые связи, образовывать всё более сложные элементы, тем самым ещё сильнее влияя на существующую структуру реальности.
– Ты знал! – воскликнул Алексей и даже подпрыгнул на месте от удивления и радости. – Чего же ты прикидывался?
Но Евгений не разделял его оптимизма и выглядел очень напуганным и потерянным. Он быстро вскочил с дивана, пытаясь отогнать странные мысли. С лица Алексея тут же сползла улыбка. Он настороженно подался вперёд и потянулся к Новикову, но тот отшатнулся как от огня.
– Евгений, всё в порядке? – забеспокоился Алексей.
– Не знаю, откуда эти воспоминания. Слова просто возникали в моей голове. Я думал, что помню все прошлые жизни, но ни в одной из них меня не интересовали подобные вещи. На секунду мне показалось, что я понимаю каждое твоё слово, – с горечью сказал Новиков, а потом смущённо отмахнулся: – Хотя неважно. Бывает. Видимо, какой-то побочный эффект.
– Бывает? – заинтересованно спросил Максимов. – Как часто? Наоборот, это очень важно, раз уж мы говорим об эффекте Манделы.
– Точно не помню, но я уже испытывал подобные ощущения.
– Может, в одной из жизней ты стал учёным или как-то был связан с наукой?
– Да брось, вряд ли. Где я и где наука? Я бы такое запомнил. В большинстве жизней я был обычным юристом или адвокатом, это край моей карьеры.
Алексей с подозрением прищурился, разглядывая Новикова, а потом посмотрел время на наручных часах.
– Хм, интересно. А ты не так прост, как казался вначале. Это мы ещё обязательно обсудим, а пока есть время, давай уже закончим с этой теорией.
– Давай, – согласился Евгений, а сам в это время думал совсем о другом.
Он прислонился к стене и посмотрел сквозь грязное окно, о котором давно забыли под градом несчастий, выпавших на долю горожан. Большинство из них живёт в постоянном страхе и тревоге за свою жизнь, мысли сосредоточены только на выживании, и в них не осталось больше места для простых житейских забот. Кому есть дело до грязного окна, когда в него в любой момент может влететь снаряд от вражеской пушки?
К этому времени за окном наступила ночь, и некогда многолюдная площадь перед институтом совсем опустела, а город погрузился в тревожную тишину. Приближалось время ночных кошмаров.
– Так на чём мы остановились? – задумался Алексей.
– На диалектике, – подавленно ответил Евгений, разглядывая картину за окном.
– Ах да. В общем и целом ты прав. Штейнмайер и Кунц мыслили примерно так же, только тут ещё вмешалась математика Рудовского. Если квантовое поле порождает новые частицы, то они не только могут, но и обязаны начать взаимодействовать между собой, образуя свою альтернативную структуру и влияя на вещество вокруг себя. Но, согласно Матрице Рудовского, любое вмешательство в устоявшуюся схему мироздания может привести к ужасающим последствиям и нестабильности всей системы. Полагаясь на свои расчёты, учёные обнаружили, что всё возрастающее количество нового вещества создаёт так называемые точки напряжённости в структуре матрицы и в один прекрасный момент, когда необходимое количество переходит в иное качество, как учит диалектика, происходит настоящий взрыв. Сформировавшийся очаг вступает в антагонизм с существующей системой и, словно вирус, вырывается на свободу, впивается в ДНК старого мира, вызывая в нём цепную реакцию. Матрица реальности переходит в состояние разбалансировки и всячески пытается вернуть себе стабильность, постепенно перестраивая всю систему и включая в себя части новой структуры. Изменения затрагивают весь мир, они мощной волной проходят по каждой молекуле и частице вещества. Хотя преобразования бывают микроскопическими, на больших масштабах они могут привести к кардинальным сдвигам, или, как назвали это Штейнмайер и Кунц, наложению новой реальности. Возвращаясь к эффекту Манделы, учёные обосновали это явление не всеобщим искажением памяти, а воспоминаниями из утраченной в результате перестройки реальности. Учитывая, как много в последнее время стали обнаруживать таких странных искажений, подобные наслоения должны случаться на постоянной основе.
– Ого, а ведь это очень похоже на наш случай! – с воодушевлением воскликнул Евгений.
– Верно. Теперь ты понимаешь, почему я так долго подводил к этому выводу?
– Ты думаешь…
– Нет, я пока ничего не думаю, – отрезал Алексей. – Рано делать окончательные выводы. Даже сами господа учёные в конечном итоге не смогли договориться друг с другом.
– В каком смысле?
– Они очень быстро разошлись во взглядах на первопричину, которая порождает квантовые флуктуации. Иоганн Штейнмайер слишком увлёкся мистическим объяснением эффекта Манделы и вскоре окончательно потерял связь с реальностью. Он начал активнее продвигать идею параллельных вселенных и с головой окунулся в эзотерику, всё глубже увязая в болоте псевдонаук. Штейнмайер – отличный пример, куда может завести некогда хорошего учёного излишнее заигрывание с абстрактной математикой и теоретической физикой, если оторвать их от окружающей действительности.
Алексей сделал небольшую паузу, украдкой поглядывая в окно.
– Вкратце его гипотеза состояла в следующем. Он представлял всё сущее как бесконечно толстую и очень плотную пачку бумаг, где каждый лист – это отдельная, самостоятельная реальность.
