Евгений Константинов - Кабанье урочище

– Руку зацепили, – поморщился Сэмэн. – Похоже, кто-то из твоей бригады по нам стрельбу открыл?

– Знаешь, Сэмэн, я бы очень обрадовался, если бы из моей бригады уцелел хоть кто-нибудь, пусть даже один человек. Уж больно хочется узнать, что тогда на Лебяжьем случилось…

– Я могу рассказать, – сказал Павел. – Только прежде на берег выбраться помоги. Сэмэн, давай – сначала ты, потом я.

Мужик, которого егерь назвал Замором, спорить не стал и помог раненому выбраться из лодки. Павлу тоже подал руку, и рыболов постарался как можно дальше от воды выпрыгнуть на сушу. Но какая там суша – берег оказался довольно топким – сапоги моментально почти по колено погрузились в черную вонючую жижу. Павел был вынужден прихватить за поясной ремень ослабевшего Сэмэна и едва ли не волоком дотащить его до твердой земли под ногами. И только после этого опасливо оглянулся на оставшегося у лодки Замора – не дай бог тот уже вовсю гребет подальше от берега! Впрочем, на этот случай у Павла под рукой имелся автомат.

Нет, Замор удирать с острова не собирался, во всяком случае – сейчас. Наоборот, он успел почти полностью вытащить лодку из воды и теперь обматывал фал вокруг торчавшей из хляби коряги. Павел сомневался, что на Лебяжьем озере бывают приливы и отливы, из-за которых лодку может унести, но если мужик, по всему видать – абориген, посчитал нужным подстраховаться таким образом, значит – не без оснований.

Павел и Сэмэн тупо наблюдали, как Замор, убедившийся, что лодка закреплена надежно, принялся довольно дотошно ее обследовать. В итоге, оставил в покое все рыбацкое оборудование, забрал оставленный Сэмэном рюкзак, отдельно лежавшую пластиковую двухлитровую бутылку с квасом, сумочку Павла с приманками и тремя банками пива и двинулся к рыбаку и егерю по хлюпающей черной жиже, похоже, не сильно в нее проваливаясь.

– Кто он такой? – негромко поинтересовался Павел у Сэмэна, хотя уже догадался, что услышит в ответ.

– Местный брэк. В авторитете, – подтвердил догадку егерь. – Бывший. После вспышки он и все его сотоварищи пропали без вести. И вот на-таки, самый главный жив-здоров и дерьмом почти не воняет.

На самом деле от приблизившегося Замора попахивало изрядно – чем-то звериным, что ли. При этом ни его сильно заросшее бородатое лицо, ни одежда, почти превратившаяся в лохмотья, не выглядели грязными, скорее, наоборот – свежевыстиранными. Наверное, воняла сама окружающая местность.

Скорее всего, они находились на острове, большом или маленьком – пока разобрать было сложно. Во всяком случае, насколько мог видеть Павел, с трех сторон сушу окружала вода, с четвертой стороны, то есть, за их спинами возвышалась скала, и чтобы сориентироваться получше, желательно было на эту скалу забраться. Кстати, с ее вершины, исходя из теории, могла бы нормально функционировать рация, которая при последних включениях, кроме шипения ничем не радовала.

Забраться на скалу казалось не так уж и сложно, но для начала Павел хотел поговорить с Замором – как можно скорее. Абориген вступать в разговор не торопился: дойдя до твердой земли, для начала вывали на нее содержимое из рюкзака Сэмэна, бегло все осмотрев, повторил то же самое с сумкой Павла. Тут никакого осмотра не было, – Замор жадно схватил одну из банок пива, словно великую ценность открыл задрожавшими пальцами и не менее жадно приложил ее ко рту. Павел потянул за ремень автомат, наставил ствол на Замора и перевел предохранитель в боевое положение. Он ничуть не жалел о пиве, но этот человек чем-то ассоциировался с Робинзоном Крузо, а следовательно – вполне мог оказаться «без царя в голове».

– С твоего позволения, начальник! – отсалютовал тот Павлу, судя по всему, почти опустевшей банкой. – Спиртяга-то во фляжке есть?

– Есть, да не про твою честь, – Павел демонстративно повел стволом автомата. – У нас – раненый. Которому, кстати, необходима медицинская помощь, причем, немедленно.

– Окажем помощь, начальник, окажем, – Замор принялся складывать вещи обратно в рюкзак и сумку. – В его аптечке необходимые лекарства есть, жгут, бинт, а у меня водички имеется пресной вдоволь.

– У-у-у… – простонал Сэмэн, – на этот раз гораздо громче, чем прежде. Видимо, помощь ему и в самом деле требовалась срочная.

– Где вода-то? – спросил Павел.

– Пойдем, покажу, – Замор водрузил на себя рюкзак Сэмэна и сумку Павла. – Здесь в горку немного подняться надо. Дружка своего дотащишь или помочь?

– Помоги…

Первой к так называемым бобровым косам причалила лодка Монокля, которой правил Борис Яковлевич, затем – лодки с Осокой и Прохором, и лишь после того, как в берег ткнулся нос лодки Лёвы и Ношпы. Все, за исключением Лёвы по команде Монокля выскочили на берег.

Оставшийся в лодке журналист, принялся настраивать фотоаппарат, но тут «десантники» начали беспорядочную стрельбу. Лёва вскинул голову и едва не выронил фотоаппарат из рук. На холмике, буквально из-под земли начали выскакивать зверьки размером со взрослую собаку, в которых он узнал бобров, вот только с мордами у некоторых грызунов было что-то не так.

Особо разглядеть мельтешащих бобров не получалось, поэтому Лёва машинально выставил фотоаппарат не автоматическую съемку и направил на берег, уповая на то, что руки трясутся не очень сильно.

А затрястись им было отчего. Бобры не просто выскакивали из-под земли, они моментально нападали на людей. Большинство из них тут же нарывались на пули, но вот один успел вцепиться зубами в ногу егерю, имя которого Лёва не запомнил, тот, падая, выстрелил зверю в брюхо, но на его месте возник другой бобер, зубы которого сомкнулись на горле несчастного. Другой егерь по имени Неон вдруг с головой провалился под землю и, судя по донесшимся душераздирающим крикам, судьбе его вряд ли можно было позавидовать.

Еще один бобер, появившийся на самой вершине хатки, прыгнул вниз прямо на Осоку и сшиб девушку с ног. На выручку ей пришел Монокль, навскидку выпустивший в грызуна короткую очередь. При падении Осока выронила автомат, но сразу подобрала его и принялась стрелять по бобрам, лежа на боку. Прохор стрелял одиночными с колена. У Бориса Яковлевича был пистолет, патроны в котором быстро закончились, профессор вытащил использованную обойму и выхватил из кобуры запасную, но тут откуда ни возьмись появившийся бобер, цапнул его за кисть. Оказавшийся рядом Нешпаев приставил ствол своего пистолета к голове зверя и нажал на спусковой крючок.

После чего, – Лёва не поверил своим глазам, – Петр Васильевич развернулся и, вскинув руку, словно стрелок в тире, прицелился в него. Продолжая удерживать фотоаппарат в вытянутых руках, Лёва зажмурился и втянул голову в плечи: среди прочих выстрелов прозвучал еще один – предназначенный ему. В следующее мгновение что-то выбило фотоаппарат из его рук, а он бросился на дно лодки и услышал злой крик Монокля: