Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина. Хроники Маджипура

Когда паром приблизился к городу, Валентин созвал своих друзей и сказал:

— Пора нам установить личный курс каждого. Я намерен ехать в Пилиплок, а оттуда на Остров. Я очень ценю наше давнее содружество и хотел бы сохранить его дальше, но не могу предложить вам ничего, кроме бесконечного путешествия и возможности преждевременной смерти. Моя надежда на успех слаба, а препятствия огромны. Хочет кто-нибудь из вас пойти со мной?

— Хоть на другой конец света! — крикнул Шанамир.

— И я, — одновременно сказали Слит и Виноркис.

— Неужели ты сомневаешься во мне? — спросила Карабелла.

Валентин улыбнулся и посмотрел на Делиамбера. Тот сказал:

— На карту поставлена святость королевства. Как я могу не пойти за истинным Короналем, куда бы он ни приказал?

— Для меня это тайна, — сказала Лизамон. — Я не понимаю, как Короналя могли вытряхнуть из его же собственного тела. Но у меня нет другой работы, Валентин, и я пойду с тобой.

— Благодарю вас всех, — сказал Валентин, — и еще раз отблагодарю, когда мы будем в зале Горного Замка.

— А скандары нужны тебе, милорд? — спросил Залзан Кавол.

Валентин не ожидал этого.

— Вы хотите идти с нами?

— Наш фургон пропал, наше братство разбила смерть, мы лишились нашего жонглерского оборудования. Меня паломничество не привлекает, но я и мои братья пойдем за тобой на Остров, если ты пожелаешь взять нас.

— Я хочу, чтобы вы все были со мной, Залзан Кавол. Есть ли при дворце должность королевского жонглера? Я обещаю ее тебе.

— Спасибо, милорд, — серьезно ответил скандар.

— Есть еще один доброволец, — сказал Кон.

— Ты тоже? — удивленно спросил Валентин.

Суровый чужак ответил:

— Мне мало дела до того, кто Корональ на планете, где я сижу на мели, по мне очень важно вести себя достойно. Только благодаря тебе я не умер в Пьюрифайне. Я обязан тебе жизнью и буду помогать, чем смогу.

Валентин покачал головой.

— Мы сделали для тебя только то, что сделало бы любое цивилизованное существо. Никакого долга не существует.

— Я смотрю на это иначе, — сказал кон. — Кроме того, моя жизнь была серой. Я оставил свой родной Кайнимор без важных причин и приехал сюда, здесь жил глупо и чуть не поплатился жизнью, так почему бы мне не продолжить в том же духе? Я присоединяюсь к твоему делу, буду считать его своим и, может быть, со временем поверю в него, а если умру за твои королевские права, это будет всего лишь уплата долга. Своей смертью я расплачусь со вселенной за плохо проведенную жизнь. Ты принимаешь меня?

— От всего сердца, — сказал Валентин.

Паром громко гудел и мягко шел к причалу.

Они остановились на ночь в самом дешевом портовом отеле, чистом, но голом, с добела вымытыми каменными стенами и общими ваннами, и скромно, но сытно пообедали в гостинице. Валентин предложил объединить фонды и поручить их Залзану Каволу и Шанамиру, поскольку они лучше всех знали цену деньгам и умели их расходовать. У самого Валентина еще оставались деньги из тех, что он имел в Пидруде, а Залзан Кавол извлек из потайного кармана кучу десятиреаловых монет. Всего этого должно было хватить на дорогу до Острова.

Утром они сели на речное судно, такое же, как то, которое везло их из Кантора в Вирф, и отправились в Пилиплок, большой порт в устье Зимра.

Они проехали весь Зимрол, но от восточного побережья их все еще отделяло несколько тысяч миль. По широкой полосе Зимра судно шло быстро и безмятежно. Конечно, оно то и дело останавливалось в бесчисленных городах, даже в едва заметных поселениях, где, тем не менее, были свои пристани, набережные, пальмы, весело раскрашенные склады, базары и пассажиры с билетами, жаждавшие подняться на борт и тут же торопиться дальше. Слит выстругал жонглерские дубинки из выпрошенных у команды кусков дерева, Карабелла где-то разыскала мячи, а скандары, пообедав, преспокойно зажали в ладонях пустые блюда и улизнули с ними, так что труппа постепенно обзаводилась оборудованием для работы, а на третий день они заработали несколько лишних крон, выступив на палубе. Залзан Кавол понемногу вернул себе прежнюю грубоватость и самоуверенность, поскольку снова выступал, но все же оставался удивительно покладистым, и дух его ходил на цыпочках в ситуациях, которые раньше вызвали бы шторм ярости.

Здесь была родная территория четырех скандаров. Они родились в Пилиплоке и начинали свою карьеру, обходя города громадной провинции, шедшей вверх по реке и в глубь страны на тысячу миль от побережья. Им было приятно видеть знакомую местность, рыжеватые холмы, суетливые городки с деревянными зданиями, и Залзан Кавол начал рассказывать о своей прежней работе здесь, об успехах и неудачах — последние тоже бывали, правда, редко — о споре с импрессарио, в результате которого он ушел искать счастья на другой конец Зимрола. Валентин подозревал, что тут было замешано насилие, может быть, даже столкновение с законом, но спрашивать не стал.

Однажды ночью, подвыпив, скандары даже ударились в пение — впервые на памяти Валентина. Песня была мрачная и унылая, в минорном ключе.

Темное мое сердце,Темен мой страх,Туман в моих глазах,Наполненных слезами.Смерть и горе,Смерть и гореСледуют за нами,Куда бы мы ни пошли.Далеко те земли,Где я привык бродить,Далеко холмыИ ручьи родные.Смерть и гореСмерть и горе,Следуют за нами,Куда бы мы ни пошли.Моря драконов,Земли страданий.Я не увижу большеРодного дома.

Песня была невероятно печальной, и огромные скандары выглядели так абсурдно, когда пели, покачиваясь, что Валентин и Карабелла чуть было не рассмеялись, но уже при втором куплете Валентин почувствовал, что песня трогает его, потому что в ней были реальные чувства, ведь скандары действительно встретились со смертью и горем, и хотя сейчас они близко от своего дома, большую часть жизни они провели вдали от него. Возможно, — думал Валентин, — скандарам вообще трудно и тяжело на Маджипуре, таким грубым лохматым созданиям трудно двигаться в теплом воздухе среди более мелких, гладкокожих существ.

Лето кончалось, и в восточном Зимроле начинался сухой сезон, когда дули южные ветры, растительность засыпала до весенних дождей, настроение, как говорит Залзан Кавол, ухудшалось, и нередко случались преступления. Валентину этот район показался менее интересным, чем джунгли средней части континента или субтропики дальнего запада, изобиловавшие красками, но через несколько дней, после более пристального наблюдения он решил, что эти места обладают некой суровой красотой, сдержанной и строгой, совсем не похожей на буйную пышность запада. Но все равно, он обрадовался, когда после многих дней путешествия по этой бесконечной реке, Залзан Кавол объявил, что видны окраины Пилиплока.