Василий Криптонов - Ты можешь идти один

— Дима! — Я посмотрел в глаза ненастоящего, дымчатого Брика. — Запомни: ты можешь идти один. Даже когда все против тебя — можешь. Если тебе покажется, что противник слишком силен, вспомни эту ночь. Ночь, когда ты столкнулся с воплощением вселенского зла и не отступил.

Они исчезли. Не улетели, не растворились в воздухе — просто исчезли, будто ничего и не было. Я остался один, в окружении догорающих трупов, наполняющих воздух сладковатым противным запахом.

Я со стоном принялся отрывать от груди пригоревшую одежду. Медальон с танцующей парочкой вжарился в тело так, что, когда я его отодрал, из раны брызнула кровь. Стиснув зубы, я боролся со слезами. Медальон сунул в карман куртки. Разумеется, он тотчас же выскользнул и упал на бетон, глухо звякнув. Я наклонился поднять его и замер. Тело Брика исчезло.

Я поднялся, пряча медальон в карман джинсов. Закрутил головой и увидел неясную тень возле забора.

— Брик! — крикнул я, двигаясь к нему. — Постой!

Он побежал. Я бросился следом. Мы выскочили из разломанных ворот, и я понял, что бежать бесполезно. Ноги меня не слушались. Избитый, обгоревший и усталый, я не мог преследовать Брика, стремительно удалявшегося в лес. Да простит мне бог эту слабость.

Возле забора стоял пяток «УАЗов». Я вскарабкался на капот одного из них, оперся спиной о лобовое стекло и закрыл глаза. Хотелось так же, как Маленькому Принцу, покинуть это обожженное, измученное тело и улететь куда-нибудь, в прекрасное далёко.

Я услышал чей-то стон, потом — шаги. Кто-то подошел ко мне, но я не мог даже открыть глаз. Будь что будет. Где-то далеко слышался вой сирен. Еще полиция? А может, пожарные? Пора бы, а то огонь вот-вот перекинется на лес.

— Ну и что это было, Дима?

На миг забыв об усталости и боли, я открыл глаза и наклонился вперед. Передо мной стоял дядя Миша и, морщась, потирал грудь.

— Вы живы?

— На задержание всегда надевается бронежилет. Эти придурки даже устав забыли на радостях, когда звонок поступил. Ничего не хочешь мне рассказать?

Я прикинул все «за» и «против».

— Вы видели эти серебряные и черные дымки?

— Еще бы не видеть!

— Тогда расскажу. Только мне нужно где-то привести себя в порядок.

Дядя Миша посмотрел на свой опаленный простреленный китель и закашлялся.

— Да, мне тоже.

Эту ночь я провел в доме дядя Миши. Жена его оказалась молчаливой и доброй женщиной. Она обработала наши ссадины и ожоги, а потом, покопавшись в шкафу, дала мне одежду своего сына.

— Вот видишь, мать, тебе лишь бы выбрасывать все! — сказал дядя Миша, дымя сигаретой в кухне. — Выбросить никогда не поздно, а вдруг пригодится?

Потом он настоял, чтобы я позвонил домой. К счастью, трубку взял отец. Я объяснил, что ночую у друга, и со мной все в порядке. Выслушав небольшую нотацию на тему правильного общения с матерью, я повесил трубку и вернулся в кухню. Дядя Миша отослал супругу спать и заварил чаю.

— Ну, теперь рассказывай.

Я рассказал ему все, с самого начала. Дядя Миша дослушал до конца, не перебивая, и только курил сигареты одну за другой, да подливал чаю. Когда же я закончил, он задал всего один вопрос:

— Значит, теперь Вселенная в безопасности?

Глава 17

Брик

За ночь я поспал не больше трех часов, но все равно проснулся ровно в семь. Меня словно толкнуло что-то, какая-то мысль. Окончательно стряхнув с себя сон, я вспомнил эту мысль: Брик! Где он сейчас? Что делает? Жив ли?

Наскоро позавтракав, я попрощался с дядей Мишей и его женой. Забежал домой, взял пакет с книгами и тетрадями и пошел в школу. Наверное, это было единственное место, где Брик мог объявиться.

На первом уроке его не было. Одноклассники обсуждали события минувшей ночи. Слухи плодились со скоростью света. Я услышал про террористов, нарковойны, и даже, непонятно почему, про попытку государственного переворота. Фактов же знали не много: дом Брика сгорел, и на пепелище обнаружили трупы нескольких милиционеров.

В таком ажиотаже никто не обращал внимания на мои забинтованные ладони, чему я был только рад.

Брик пришел ко второму уроку. Одет так же, как и вчера. Волосы обгорели, ноги по колено в грязи. А лицо его было бледным, под глазами залегли тени.

— Боря! — Я подошел к нему.

Он метнул на меня полный ужаса взгляд и с криком отшатнулся.

— Э, это же этот клоун! — заорал, войдя в класс, Петя. — Он мать свою убил!

Боря дернулся и повернул к нему голову.

— Я не убивал, — прошептал он.

— Звоните ментам! — крикнул кто-то.

Эта фраза подействовала на Брика как разряд электричества. Он содрогнулся всем телом, вскрикнул и попытался убежать. Наверное, в планы Пети не входило преграждать дорогу убийце. Он просто неудачно отступил, и Брик врезался в него. Я не успел опомниться, как Петя отлетел в сторону, ударился о парту и перевернул ее.

— Замолчите! — взвизгнул Брик, хватаясь за голову. — Я ни в чем не виноват! Мама!

Он заплакал, упал на колени, но тут же снова вскочил и бросился на Семена Волохина. Вцепился ему в горло, повалил на пол и принялся избивать.

— Молчи, молчи, молчи! — повторял он, захлебываясь слезами.

Все бросились врассыпную. Вокруг Брика с Семеном образовалась пустота. Я слышал, как кто-то из девчонок звонит в милицию. Семен уже не сопротивлялся, его лицо становилось лиловым.

— Боря, перестань! — Я подбежал к нему и перехватил кулак, прежде чем он в очередной раз обрушился на лицо Волохина. Брик попытался высвободиться и отпустил свою жертву. Семен со свистом вдохнул воздух, перевернулся на живот и пополз.

— Пусти! Пусти меня! — орал Брик.

Я не отпустил. Повернул его лицом к себе и внимательно посмотрел в глаза. Брик замер.

— Хватит, — попросил я его. — Тебе нужно остановиться, Боря. Хватит боли.

И он меня послушал. Когда приехала милиция, я сидел на полу, обнимая Брика, баюкая его, будто ребенка, а он тихо плакал.

— Парень, ну-ка, отойди от него! — велел милиционер.

Я поднял голову и увидел троих человек. Одним из них был дядя Миша. Я улыбнулся ему.

— Пожалуйста, не делайте ему больно, — попросил я.

Дядя Миша кивнул, хотя, кажется, он не был главным в этом трио.

Я смотрел, как Брика заталкивают в машину. Он не артачился только благодаря тому, что я был рядом. Смотрел на меня, словно спрашивая: «Все хорошо?» И я мысленно отвечал ему: «Все будет хорошо. Просто потерпи».

Это был последний раз, когда я видел Борю Брика подростком. Последний раз, когда я сам еще чувствовал себя чем-то вроде ребенка. А через неделю детство закончилось.