Сергей Алексеев - Мутанты

- Слышь, Мыкола, - позвал он, когда остались одни. - У тебя бывает такое, когда кажется, ты здесь - и тебя будто нет? Будто ты в другом месте?

- Бывает, - отозвался тот. - Это значит - похмелиться треба.

- Нельзя, - строго заметил Шурка. - С утра начальство шастает.

- То-то и оно… Сейчас бы хоть тарелку горячего украинского борща…

- Лучше бы щей, из телячьей грудинки, - патриотично сказал Вовченко.

- Послушал бы ночью меня, - проворчал Волков, - сегодня бы уже здесь не стояли… Мутант на свободе гуляет. Ходячий миллион…

В это время на подступах к таможне показалась узнаваемая фигура Тамары Кожедуб. Только шла она почему-то с Украины, в цивильном платье, однако же с сумкой, в которой приносила Волкову завтрак. Мыкола в тот же час нырнул под свод, заскочил на лестницу башни и, заперев за собой дверь, стал наблюдать в оперативный глазок.

Вовченко узрел Тамару с некоторым опозданием, когда она уже миновала шлагбаум, поэтому его побег был замечен и ознаменован грозным окриком:

- Куда? Назад!

Однако железная дверь его лестницы уже громыхнула, и брякнула тяжелая, осадная задвижка: таможенный храм строили с учетом террористических времен, так что все, вплоть до вооруженного прорыва бандформирований, предусмотрели. Штурмовать крепостную башню с ходу Тамара не стала, а попробовала наладить переговоры.

- Мыкола, отопри по-хорошему, - сказала она. - Согласись, оба погорячились, но теперь уже поздно… Теперь мы законные муж и жена.

Шурка не подавал ни звука. Страх перед этой женщиной, забитый в подсознание, тут снова вывернулся и на какое-то время лишил рассудка.

Тамара постучала стуком, который был известен в обоих государствах и которого как огня боялись все разномастные неплательщики.

- Открывай, Мыкола ! Ты же сам виноват. Кто перед голой Любкой Когут на коленях стоял? Я тебе в отместку тоже разделась. Что теперь старое вспоминать, Волков? Кстати, теперь я тоже Волкова. А что, фамилия твоя мне всегда нравилась.

- Я не Волков, - сдавленно проговорил Шурка. - Я Вовченко!

- Будет дурака валять, Николай Семенович. Добром прошу, впусти жену.

- Вы мне не жена, Тамара Шалвовна!

- То есть как не жена, Мыкола? - У нее еще хватало терпения. - Тебе ведь принесли свидетельство о браке.

- Ничего мне не приносили!

- Как же не приносили, Мыкола? Я за это свидетельство всю ночь заместо приманки вокруг села ходила. На меня мутанта ловили, как на живца! Столько всего вытерпела! И между прочим, не спала, а утром тебе борщ варила. Чтоб тебя ублажить, законного мужа. Нас сразу в двух загсах зарегистрировали!

- Я с вами не регистрировался!

- Не упрямься, дорогой. Сильва одно свидетельство тебе вручил и поздравил, а одно мне. Сильвестр Маркович… Я даже готова теперь быть под твоей властью, Мыкола. Как скажешь, так и будет. Это я незаконная строптивой была, а сейчас сразу стала покорная.

Вовченко зашуршал по лестнице, правда, было не понять - вверх или вниз. Но эти звуки вдохновили Тамару.

- Я тебе завтрак принесла, борща горяченького, со свиной грудинкой, - принялась она соблазнять приятным, обволакивающим голосом. - И четвертинку… Ты ведь оголодал за эти дни без меня. Ну, отпирай скорее, милый! Не бойся, на службе приставать не буду. Мужней жене несолидно.

Она приникла ухом к двери и прислушалась, но Шурка затаился. И тогда Тамара постучала окованным, как копыто у лошади, каблуком.

- Считаю до трех! - громыхнуло под сводом башни. - Не откроешь - разнесу тут все! Всю вашу таможню с землей сровняю! Ты меня знаешь, Мыкола!

- Я не Мыкола! - в отчаянии крикнул Вовченко. - Ну что вы, Тамара Шалвовна ? Во второй раз путаете меня. Я Шурка, Александр Вовченко!

- Ну, все, Волков! - Тамара поставила сумку. - Я тебя предупреждала!

И ухватившись за стальную ручку, стала рвать с такой силой, что дрожь, а потом и сотрясение побежали по всему таможенному храму. Мирно спавший доселе Семен Волков проснулся от заметного колебания, выглянул в часовой проем и метнулся к лестнице.

- Что, началось? - с любопытством спросил он. - А я вам говорил - рухнет!

Но и на сей раз башня устояла, ибо строили турки, а они умели возводить подобные сооружения и цемент не воровали. Однако вмурованная, закрепленная штырями дверь расшаталась и вылетела из проема. Привыкшая всюду вламываться, судебный пристав оттащила ее в сторону, подхватила сумку и преспокойно пошла по лестнице. Вовченко отступал, пока не оказался на смотровой площадке, откуда путь был единственным - по воздуху. И это обстоятельство несколько привело его в чувство. Тамару он встретил уже без прежнего страха, как начинающий фаталист, догадавшийся, что от судьбы не уйдешь.

А она поднялась в святилище и вдруг устало повалилась на диван:

- Измучил ты меня, Волков…

- Тамара Шалвовна, - уважительно сказал Шурка, - я Вовченко, вот мой паспорт…

Полез в карман рубашки, где обычно летом носил документы, и с удивлением вынул корочки свидетельства о браке. И так переполненный впечатлениями от прошедшей ночи, разум в этот миг не выдержал и отказал. В голове что-то обрушилось и посыпалось, словно стекляшки из разбитого калейдоскопа. А еще через мгновение он испытал некое покойное умиротворение. Тамара же взяла у него свидетельство, удостоверилась, что все выписано правильно, и убрала к себе в сумочку.

- Ну, теперь-то ты не станешь отказываться? - миролюбиво спросила она.

Шурка взглянул на нее незамутненным детским взором:

- От чего?

- Что ты мой законный муж, Волков Николай Семенович.

- Нет, - сказал он. - А вы кто?

- Мыкола! - одернула было Тамара, но, вглядевшись пристально, что-то заподозрила. - Ты пил ночью? Физиономия у тебя припухшая. И фингал под глазом… Пил или нет, говори?

- Не помню, - искренне признался Шурка.

Она достала из сумки четвертинку и судок с салатом, плеснула в стакан:

- Ладно, похмелись… Считай, мальчишник справлял… Ну, пей, чего?

Вовченко боязливо взял стакан, понюхал и отпрянул:

- Это что?

- Водка, не отрава! Поправь головку.

- Не буду. - Он брезгливо отодвинул стакан. - Какой ужасный запах…

- Гляди-ка, с чего это тебя отвратило? Перебрал, что ли?

- Не знаю

- Какой-то ты квелый стал… Уж не влюбился ли? В Ок-санку Дременко? Слухи тут доходили…

- Не знаю…

Тамара опять что-то заподозрила, но теперь уже не всматривалась, а стала ощупывать его, теребить за волосы и мять уши. Он безропотно повиновался и лишь увиливал, когда было щекотно.

- Не пойму, - сказала наконец. - На вид Волков, а на ощупь - так вроде и другой мужик… Ты кто в самом деле?

- Не знаю…

Тамара как-то слегка съежилась и осмотрелась:

- Погоди… А что ты тут делаешь? Это же не твоя таможня! Я на нашей шторки повесила, и диван был другой. Почти новый, реквизированный… И это что?