Юрий Никитин - Имаго

Он говорил с горечью, лицо потемнело. Из подъезда вышли соседи с пятого этажа, кивнули нам издали и поспешили на троллейбусную остановку. Я пробормотал чуть тише:

– Ну, так уж и невозможны…

– Знаешь, одно дело самолетом в Торговый Центр, когда наших погибло девятеро, а ихних – семь тысяч, другое, когда наших героев поляжет сотня, чтобы уложить одного-двух вонючих юсовцев!.. Нет, мы ограничиваем себя обрубанием щупалец этого осьминога. Это дает результаты, дает!

– Какие?

Он вспыхнул, сказал с раздражением:

– Первое – они не расползаются по всему миру!.. Уже не только у нас передвигаются в броневиках!.. А всякая сволочь, что готова лизать им зад и предавать своих направо и налево, получает урок. Самых ретивых отстреливаем, остальные сидят тихо. Коллаборационисты – трусы, как и все предатели. Коллаборационируют, пока нет угрозы их шкурам… Поверь, нет другого пути! Нельзя раз-два – и в дамки!.. К нашей полной победе путь долгий, тернистый… но мы его пройдем.

Челюсти сжались, кожа на желваках натянулась до хруста. Глаза стали цвета выхваченного из ножен меча.

– Мы пройдем, – повторил он. – Пусть террор, полный и беспощадный террор…

– Погоди, – оборвал я, – вы же… Прости, они вовсе не террористы.

Он взглянул в упор.

– А кто?

– Партизаны, – объяснил я. – Дело не в том, что слово «терроризм» приобрело негативный оттенок… странно, правда?.. а в том, что он абсолютно неверен. Террористы – это когда бомбы в царя, сейчас же ситуация абсолютно иная. Юса практически захватила весь мир. Вот смотри, на планете есть собственно США и есть территории под ее управлением. Управление неявное, пока США еще не ставит своих губернаторов во главе захваченных инфистами стран, но уже всяк видит, что страна покорена. Предварительно массовому человеку внедрили мораль, что когда его имеют, то надо расслабиться и терпеть, а если удастся, то и постараться получить удовольствие, в этом и есть Высокая Истина и Великая Сермяжная Правда Русской Интеллигенции. Алексей Викторович, когда человек оказывает сопротивление на своей территории, он не террорист, а партизан! Сейчас весь мир под властью США. И где бы их ни стреляли, ни взрывали – это справедливая партизанская война, а не акты террора. Тем более здесь, в России!.. Мы ведем борьбу против оккупантов.

Я взглянул на часы, охнул. Мы обменялись рукопожатием, я поспешил между домами к округлому зданию, похожему на огромное зернохранилище. Ну не настолько я патриот, чтобы ездить на «Волге», как Лютовой, когда можно на «Форде». А в Москве приходится то на высокие бордюры карабкаться, то через снежные завалы, как йети. «Волга» уступает «Форду», еще как уступает по проходимости…

На стоянке издали кивнули, мол, не заходи отмечаться, езжай. Я из тех, кто платит точно в срок, а в наши времена даже у владельцев шикарных «шестисоток» бывают проблемы с оплатой.

Привычно скатился по винтовому пандусу, при выезде на дорогу мне пугливо уступила дорогу «шестерка», хотя право первой ночи принадлежит ей, извечная вера в то, что закон ничто перед грубой силой, а «Форд» – сила, но вскоре пьянящее чувство быстрой езды выдуло грустные мысли. Я привычно перестроился в левый ряд и погнал, погнал – на высокой скорости думается лучше.

В эру Интернета мы чувствуем себя иначе, чем сто лет назад или даже двадцать… Интернет, который я так люблю, тоже помог Юсе установить власть над миром, многим все еще незримую. Умным уже понятно, хотя большинство это себе не представляет, что рано или поздно… скорее рано, человечество сольется в одну нацию.

Ну, как когда-то слились поляне, древляне, дреговичи, кривичи и всякие там чудь и мурома. Что при этом потеряли – не знаем, но что приобрели – видим. А приобрели немало. Конечно, какое-то время будет болезненная проблема выработки общего языка… Микропереводчики, вмонтированные даже в мобильные телефоны и пуговицы, – паллиатив. Решение должно быть таким же необратимым, как слияние племен в Киевскую Русь и потеря ими самобытности до такой степени, что теперь уже не различить, кто из нас ведет род от древлян, а кто от полян.

Конечно, основное столкновение будет английского с языками китайским и японским. Не только потому, что треть населения планеты говорит на китайском, но уж очень разная структура языков. Это не русский, что всегда готов лечь под любого иностранца. С другой стороны, китайцам самим осточертела древняя иероглифика, из-за которой труднее усваивать передовые технологии Запада. Все помним, как они из-за сложности иероглифов не могли освоить азбуку Морзе, телеграфы и прочие чудеса техники…

Интересно, что будет с ивритом? Евреи не захотят сдавать свой язык. Вернее, не евреи – те сдадут что угодно, а иудеи. Оставят иврит в качестве священного?

Черт, опять проверка… Мысли выпорхнули как вспугнутые бабочки. Обычно они у меня выпархивают, как тяжелые гуси, но сейчас даже не бабочки, а какие-то комары…

– Документы?

– Пожалуйста… Что-то случилось?

За гаишником двое с автоматами, стоят правильно, профессионально, чтобы не оказаться на линии огня друг друга, в то же время не задеть гаишника. Тот, немолодой бывалый волк, просмотрел мои бумаги бегло, для него важнее мой вид, запах, мимика, бегают ли глазки, каким тоном и что говорю.

– Да, – ответил он наконец, – вам придется сдать взад вон до того поворота. Впереди проезд закрыт.

– Автокатастрофа?

– Можно сказать и так, – ответил он спокойно. – Взорвали одного. Машина телекомментатора из НТВ.

– Ага, – сказал я и добавил про себя. «Колаб, известная сволочь».

Гаишник взглянул мне вслед понимающими глазами. Может быть, я даже пошевелил губами, а они умеют читать и по губам, и по выражению глаз.

У офиса машин немного, я приткнул свою у самого входа. Охранник посмотрел подозрительно, я сунул ему пропуск. Что делать, охрана у нас меняется чаще, чем я бываю на службе. Сейчас, когда видеоконференции не вошли в быт, а вломились, смешно гнуть спину в офисе, когда можно все дома, на диване, а плоды сбрасывать на сервер по емэйлу.

Верочка, секретарша, вскинула высоко подрезанные брови.

– О, Бравлин!.. А вас уже с неделю разыскивают.

– Кто, шеф?

– Нет, из каких-то международных фондов.

Я насторожился.

– С какой целью?

– Не знаю, – ответила она беспечно. – Шеф долго упирался, не давал ваши координаты. Боится, что сманят за рубеж. Вы у нас самый блестящий специалист, хоть и…

Я посмотрел на нее с удивлением. Не думал, что эта все видавшая куколка умеет смущаться.

– Хоть что?

– Хоть и со странностями, – закончила она с улыбкой. – Говорят, вы сменили восемь работ и пять профессий, везде успели блеснуть, вам прочили взлеты… а вы бросали и уходили?.. Что это было, Бравлин? Неужели женщины? О, это так романтично!