Софья Непейвода - Наследники предтеч. Поиск пристанища

Вечером, после ужина, мы сидели у костра. Рысь сосредоточенно грызла запечённый хвост небольшого зверька, полукровки внимательно наблюдали и прислушивались к нашим разговорам, а я плела новую корзину-люльку для Дины. Механически, привычными движениями загибая прутья, усмехнулась — когда-то плетение казалось трудным делом.

— А ведь керели долго следили за Землёй. Они очень много знали о Земле и землянах, — поднял неожиданную тему Игорь.

— Думаешь? — неохотно поддержал разговор Сева.

— Уверен. Некоторые заказывали модели определённых фирм и марок — кто машину, кто одежду, кто топор — и получали то, что просили. А ведь не зная, керели не могли бы скопировать.

— Не факт, — улыбнулся Илья. — Они могли вытащить воспоминания и создать внешнее сходство. Тем более, насколько я слышал, ни одна «фирменная» вещь не прослужила дольше нескольких дней — они очень быстро дряхлели, разваливались и разрушались. Иногда — прямо чуть ли не на глазах, — химик замолчал, а потом внезапно нахмурился, будто от пришедшей в голову мысли.

— Да, я тоже заметил, что в более выгодном положении оказались те, кто просил либо предмет с определёнными качествами, либо — просто нож, топор или мотоцикл, не оговаривая марку и производителя, — кивнул математик. — Но зачем тогда вообще позволяли оговаривать? Какой смысл? Да и вообще, вроде бы керели не особо крутились и не стремились всучить некачественные вещи… по крайней мере, я ни о чём таком не слышал — наоборот, даже простые ножи, взятые без всяких оговорок, отлично служат, крепкие и пока не заметно никаких признаков износа, — Игорь осёкся, заметив, что инженер подобрался, как гончая, почуявшая след.

— Ты прав, не думаю, что тут всё так просто, — заявил он. — Ведь керели могли просто не давать фирменные вещи, как не давали никакой информации. Но заказы они принимали… — он понимающе переглянулся с химиком и физиком.

— И?.. — не выдержав гнетущей атмосферы внезапной тишины, подбодрила я.

— Не нравится мне это, — признался Сева. — Что, если тут, на этой планете, есть некий фактор, из-за которого хорошие в земных условиях вещи быстро приходят в негодность?

— Такой фактор точно есть, — кивнул Илья. — Здесь в атмосфере кислорода гораздо больше, а значит, процесс окисления идёт активнее.

— Но не маловато ли только содержания кислорода для того, чтобы так быстро всё испоганить? — усомнился инженер.

— Ну, если учесть влажность в том месте, где нас высадили, дожди, кислород… — химик ненадолго задумался, а потом вздохнул. — Нет, всё равно недостаточно агрессивная среда получается.

— Может, есть ещё что-то, — согласился Маркус. — Но что толку гадать, если фактов недостаточно? Поживём — увидим, а раньше времени расстраиваться не стоит.

— Меня пугает другое. Если тут действительно такая агрессивная среда, то как вообще пойдёт прогресс? — спросил Сева. — Ведь тогда всё развалится, не успев появиться.

— Нет, не думаю, что всё так уж плохо, — засмеялся физик. — Иначе бы керели просто никогда не смогли бы построить свою цивилизацию. Хотя, возможно, некий нюанс всё-таки есть, но не сложный.

Мы ещё некоторое время поговорили на эту тему, и Маркусу почти удалось убедить остальных. Не знаю, в чём там дело, но земные вещи так быстро портятся явно неспроста. Керели не дали нам информацию, а теперь выясняется, что и другое земное наследие почти сразу же кануло в небытие. Возможно, таким жестоким образом керели намекают на то, что не стоит цепляться за старое? Хотя всё равно это не слишком красивый поступок. Но ничего не поделаешь. Остаётся только смириться и жить дальше. А что причина может оказаться не в каверзах керелей, а в особенностях местного мира, думать не хотелось. Ведь в этом случае слишком многие знания прошлого станут бесполезными. Гораздо больше, чем кажется сейчас.

282–286-е сутки (31–35 июля 1 года). Река — болото — река

За одну ночь лесной ландшафт сменился болотистым, причём такого типа, который мне в этом мире ещё не приходилось встречать. Над густой и длинной, выше человеческого роста, травянистой растительностью изредка виднелись раскидистые кроны отдельных деревьев. Часто попадались густые заросли ивообразных кустов, иногда тянущихся на несколько сотен метров. Вскоре выяснилось, что за ними скрываются островки и острова твёрдой почвы. А поскольку ни пляжей, ни суши, к которой есть проход, нам не встречалось, до берега удавалось добраться, только продираясь сквозь ивы. Над сочной зеленью и водным пространством постоянно висела неравномерная зеленоватая дымка. Она не причиняла особого дискомфорта, но, подобно лёгкому туману, ухудшала видимость. После рассвета активизировались мухи: их количество и агрессивность сильно возросли. Настолько, что уже привычные к гнусу люди потеряли терпение и начали громко возмущаться, а плоты скрылись за дымной пеленой от подгнившей растительности, подброшенной в костёр с целью отогнать настойчивых кровососов. Заодно выяснилось, что свежие, живые, ветки и трава не горят и почти не дымят, вместо этого будто вскипают, выделяя большое количество желтоватой пены. Из-за неё у нас даже костёр потух, пришлось разгребать угли и выбирать все природные «огнетушители». Одно радует — гнилушки не пенятся, а дыма дают много. И сухие растения тоже ведут себя нормально и привычно — иначе с огнём вообще пришлось бы распрощаться. Интересно, таким необычным свойством обладает именно флора болота или и других мест тоже? Надо будет проверить, когда выберемся.

Сатанисты оказались единственными, кто не пользовался дымовой завесой: к чёрным балахонам прилагались такие же перчатки и москитная сетка. Но, не желая портить невосполнимую одежду, во время остановок они разоблачались и начинали воевать и ругаться на кровососов ничуть не тише остальных. Из-за атак гнуса, ещё более активных на берегу и рядом с ним, свободные сократили привалы до всего одного в день, на несколько часов. Естественно, ни о каком отдыхе на остановках и речи не шло, они использовались только для бытовых и пищевых целей.

Однако болото принесло не только неприятные сюрпризы. Сева с Маркусом пришли в полный восторг от богатейшего выбора гибких прутьев для плетения, особенно учитывая, что легко удавалось набрать подходящий материал трёх-, а иногда даже четырёхметровой длины. В результате совместных усилий технического отдела, а также нашему вкладу, стены плота стали гораздо толще за счёт уложенных вдоль них «поленниц» из лозы, закреплённых косичками из неё же. Росс тоже ходил счастливый: на берегу некоторых заболоченных островов ему удалось отыскать участки красного мха, хотя и не в таком количестве, как в сезон дождей, когда он покрывал всю землю. Но, потратив несколько часов, зеленокожий сумел набрать целую корзину. Воодушевившись, он в тот же день провел целых три операции на животных с использованием вместо ваты красного мха, а потом постановил применять его же пучки при перевязке.