Клиффорд Саймак - Театр теней: Фантастические рассказы

И если этот план сработал однажды, он обязательно должен работать и впредь. Нельзя позволить, чтобы мужество, проявленное целой расой, пошло насмарку. Нельзя позволить, чтобы план провалился ради прибылей, какие торговцы могут извлечь из продажи корней баабу. Нельзя позволить, чтобы план провалился из-за контактов с неуклюжими существами, которые, может, и ушли дальше по культурной шкале, но не добрались до здравого смысла и мужества гуглей.

И еще одно: нельзя допустить, чтобы корень баабу превратился попросту в предмет купли-продажи. Нельзя ослепить гуглей наживой, принуждая их запамятовать о более высокой ценности корней и тем самым хороня величайшую из надежд, что открывались когда-либо перед Галактикой.

Шелдон вновь обратился к недавно составленной схеме и тщательно проанализировал всю информацию, какую гугли выкачали из экипажа. В сумме информация если и выходила за рамки класса 10, то совсем чуть-чуть — возможно, 9-Р, но не выше. Это было опасно, но, по всей вероятности, не чересчур: надо полагать, даже подкласс 10-А, если гугли недавней поры добрались до такой высоты, еще не выходил за границы безопасной зоны. И не стоит забывать, что поедание баабу повлекло за собой культурное отставание и что последствия отставания дают как бы дополнительный резерв безопасности.

Однако катастрофа была близка. Слишком близка, чтобы чувствовать себя спокойно. События наглядно продемонстрировали еще один неучтенный фактор — фактор искушения, и уж этому фактору никак нельзя позволить действовать беспрепятственно.

Он вернулся к своим роликам и потратил несколько часов, изучая отчеты о торговых сделках, и опять поразился хладнокровному мужеству гуглей и их последовательной приверженности той цели, что поставили предки. Во всех сделках — в любой из них — не было ни одного предмета, выходящего за рамки потребностей культуры класса 10!

«Ну надо же,— сказал он себе,— они заказывали мотыги, когда могли бы заполучить атомные двигатели! Надо же — пять веков подряд последовательно отказываться от товаров и услуг, которые могли бы вывести расу гуглей к величию и счастью, к более праздному образу жизни, в конце концов!»

К величию и счастью — и, более чем вероятно, к гибели.

Должно быть, когда-то давным-давно гугли — обитатели исполинских городов, ныне ушедших под поверхность планеты и обратившихся в прах,— познали чудовищную горечь изощренной, технически совершенной войны, ужаснулись принесенным ею страданиям и смерти и слепой ее бесплодности, и добытое страшной ценой знание, память тех дней до сих пор живы в подсознании нынешних гуглей.

И Галактика не может позволить себе утратить это знание.

Шелдон скатал схему в трубку и скрепил трубку резинками. А ролики убрал и спрятал.

Пять долгих веков гугли противостояли соблазнам космической торговли — а ведь за корни баабу им дали бы все, что бы они ни попросили. Даже если бы торговцы знали истину, они все равно охотно и не задумываясь разрушили бы охранный щит культуры класса 10 ради прибыли.

Гугли продержались пять веков. Как долго они смогут еще держаться? Разумеется, не до бесконечности. Может статься, всего ничего. Вождь и его племя дрогнули моментально и заполучили информацию, выходящую за рамки класса 10. Не означает ли это, что моральная сила уже слабеет, что пять веков торговли уже подточили ее?

И если бы гугли не продержались — если они не продержатся,— Галактика стала бы — или станет — беднее. И кровавее.

Ибо придет день, пусть не скоро, когда можно будет послать сюда специальную экспедицию и провести детальное изучение великого наследия, великого свершения гуглей. Результатом такой экспедиции может быть первый значительный шаг к миру во всей Галактике или хотя бы намек, как применить тот же принцип, не прибегая к фиговому листку статичной культуры.

Однако до экспедиции еще много-много лет. Ее нельзя посылать, пока волны времени не смоют случайные влияния, наросшие за пять веков торговли.

Шелдон вновь сел к столу, извлек управляемый голосом стенограф и заправил в него бумагу. И без запинки продиктовал заглавную строку, которую машинка тут же и напечатала:

РЕКОМЕНДАЦИЯ. ЗАКРЫТЬ ПЛАНЕТУ ЗАН НА НЕОПРЕДЕЛЕННЫЙ СРОК КАК ДЛЯ ТОРГОВЛИ, ТАК И ДЛЯ ПОСЕЩЕНИЯ С ЛЮБЫМИ ДРУГИМИ ЦЕЛЯМИ.

СВАЛКА

1

Они раскрыли тайну, вернее, пришли к разгадке, логичной и научно обоснованной, но не выяснили ничего, ровным счетом ничего бесспорного. Для опытной команды планетных разведчиков это никак нельзя было считать нормальным. Обычно они с ходу брали быка за рога, выкачивали из планеты прорву информации, а потом вертели факты так и эдак, пока не выстраивали их во впечатляющий ряд. А здесь таких фактов, действительных конкретных фактов, просто не было, кроме одного-единственного факта, очевидного даже ребенку начиная с двенадцати лет.

И это тревожило капитана Айру Уоррена. Так он и сказал Лопоухому Брэди, корабельному коку, который был его приятелем с юношеских лет и остался им, невзирая на свою слегка подмоченную репутацию. Они шлялись вместе по планетам вот уже более трех десятков лет. Даром что их разнесло по разные концы табели о рангах, они и по сей день могли сказать друг другу такое, чего не сказали бы никому другому на борту, да никому и не позволили бы сказать.

—   Слушай, Лопоухий. Тревожно мне что-то.

—   Тебе всегда тревожно,— отпарировал Лопоухий.— Такая уж у тебя работа.

—   Эта история со свалкой…

—   Ты хотел всех обставить,— заявил Лопоухий,— а я говорил тебе заранее, чем это кончится. Я предупреждал, что тебя

загрызут заботы и ты лопнешь от сознания своей ответственности и напы… напыщ…

—   От напыщенности?

—   Точно,— подтвердил Лопоухий,— Это слово я и искал.

—   Вовсе я не напыщен,— возразил Уоррен.

—   Нет, тебя только тревожит эта история со свалкой. У меня в заначке есть бутылочка. Хочешь немного выпить?

Уоррен отмахнулся от соблазна.

—   В один прекрасный день я выведу тебя на чистую воду и разжалую. Где ты прячешь свое пойло, понятия не имею, но в каждом рейсе…

—   Усмири свой паршивый характер, Айра! Не выходи из себя…

—   В каждом рейсе ты ухитряешься протащить на борт столько спиртного, что раздражаешь людей своим красным носом до последнего дня полета.

—   Это личный багаж,— стоял на своем Лопоухий,— Каждому члену экипажа дозволено взять с собой определенное количество багажа. А я больше почти ничего не беру. Только выпивку на дорогу.

—   В один прекрасный день,— продолжал Уоррен, свирепея,— я спишу тебя с корабля в никуда, за пять световых лет от чего угодно.