Дмитрий Янковский - Эпицентр удачи

– Что с тобой? – напрягся он.

Лица его не было видно за дымчатым стеклом шлема, но, кажется, мне удалось его напугать. Или уже не мне. Меня тоже потихоньку накрывало, но я по крайней мере знал, что это не изнутри, а извне, поэтому боролся с состоянием, как с врагом, а не как с собственными эмоциями.

Я прислушался. И, понятное дело, не услышал ничего радостного.

– Кто это рычит? – еще более напряженно спросил Артем.

– Снорки, – ответил я как можно спокойнее. – Четыре особи или пять.

– Сколько?!

– Сколько слышал.

Небо быстро мрачнело. И без того солнца было не видать, а тут тучи на глазах уплотнились, снизились, превратились в серые лохматые клочья промокшей ваты. Хлынул дождь. Он низвергался с небес крупными каплями, каждая из которых при ударе об асфальт разбрасывала кольцо пыли, похожее на ударную волну от авиабомбы. Я осмотрелся. Из всех позиций при встрече со снорками хороша та, где можно легко двигаться во всех направлениях. Потому что это не псевдособаки и не слепые псы, от них не отстреляешься, прижавшись спиной к стене. Даже из двух стволов.

– Быстро за мной! – снова скомандовал я, рванувшись из стиснутого вагонами пространства на треугольный пятачок между рельсовыми магистралями. Он был метров тридцать длиной и около двадцати шириной – почти правильный равносторонний треугольник, очерченный идущими из депо путями.

– Позицию занимаем в самом центре, – продолжал я давать указания. – И запомни, что в этой драке самым опасным фактором для меня являешься ты, а для тебя я.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Сейчас тут такое пойдет молотилово, что нам обоим придется быть до крайности собранными, чтобы не срезать друг друга очередями в горячке. И учти – я не шучу.

– Ты не преувеличиваешь? – глухо спросил напарник через переговорное устройство костюма. – Мы же в подземелье сталкивались со снорком. Ну, резкие они, но все же, на мой взгляд, это не повод для паники.

Он говорил почти спокойно, к тому же мембрана говорильника скрадывала эмоции. Но, несмотря на ободряющий текст, я видел, как дрожат у Артема руки, сжимавшие автоматическую винтовку. Нас обоих накрывала Зона. Я решил, что лучше ему рассказать об этом.

Артем слушал молча. Ни разу не перебил. А тучи над нами клубились, как в голливудском фильме ужасов. Клубились и сочились крупными каплями проливного дождя.

– Галлюцинации? – спокойно спросил напарник, когда я закончил двухминутные пояснения.

– Иногда мне кажется, что Зона – одна сплошная непрекращающаяся галлюцинация, – со вздохом ответил я. – Или кошмарный сон. Порой настолько страшный, что во время него можно умереть от разрыва сердца. И все же это не просто глюки. Понятия не имею, как это можно объяснить с физической точки зрения, но умереть от них можно так же легко, как от попавшей в лоб пули. И попрошу отнестись к этому со всей возможной серьезностью.

Рычание четырех снорков неумолимо приближалось. Я знал, что в подобной ситуации лучший способ борьбы с ними – стрельба в голову из снайперки с приличной дистанции. Но и при таком идеальном варианте далеко не первое попадание будет смертельным. К тому же снайперки у нас не было. А из автомата с открытым прицелом по ним молотить с тридцати метров – только патроны тратить. Тут уж либо в упор, либо точно в лоб.

Говорить этого я не стал, но на самом деле подобную странность я с физической точки зрения объяснить себе не мог. Большинство монстров Зоны выдерживало по нескольку прямых попаданий в голову, продолжая сохранять почти полную боеспособность. После одного случая моя теория на этот счет только окрепла. Но я не любил делиться своими соображениями по этому поводу – засмеют к чертям псевдособачьим. Многих такая живучесть местных мутантов, особенно плоти, давно перестала удивлять. Но я каждый раз задумывался. Именно потому, что это, пусть и косвенно, подтверждало мою постепенно крепнущую теорию. И если до встречи с Артемом мысли об этом редко посещали меня, просто некогда было за постоянными заботами о добыче и сливе артефактов, то за прошедшие дни я как-то всерьез, все чаще и чаще, стал задумываться.

«Превращаюсь в Призрака», – подумал я.

Тот тоже все время задумывался о сути и природе Зоны. То одни теории у него возникали, то другие. Одни нелепые, другие страшные, третьи захватывающие. Когда Призрак делился своими соображениями, в баре народ собирался как на концерт. Я думаю, что бармен за эти моноспектали ему не слабо приплачивал, столько всего там употреблялось под эту лавочку. Но если кто представит себе Призрака балагуром, то сильно ошибется. Он был именно исследователем. Точнее, не был, а стал им. Стал тут, в Зоне. А приехал, как все, – баблос поднять. Но только Зона его сильно изменила. Как он сам говорил, она показала ему нечто такое, после чего в нем накрепко засела идея добраться до центра и выяснить кое-что. Но, как бы там ни было, на серьезного исследователя он был похож, на мой взгляд, куда больше, чем Круглов или Сахаров. Призрак мне по всем статьям напоминал Индиану Джонса. Включая то, что он исследовал, как исследовал и какие получал результаты.

За товарными вагонами, метрах в сорока от нас, показался снорк. Артем тут же саданул в него очередью, подняв фонтанчики от попавших в размокшую глину пуль.

– Не трать патроны, – посоветовал я. – Им автоматная пуля с такой дистанции, что тебе камень в задницу из рогатки. Больно, обидно, но несмертельно.

– Что же мне с ним, в рукопашную биться? – нервно спросил напарник.

– Не дай бог! – Я сплюнул через левое плечо. – Но бить надо в голову, и метров с десяти-пятнадцати.

– Из винтовки? – поразился Артем.

– Именно так. Из всего остального, кроме автомата, в них стрелять – все равно что в другую сторону.

Тучи сгустились настолько, что темно стало, как ночью. А ночь в Зоне – самое страшное время. Мало кто отваживается вылезать из укрытий. Дураков нет. Но, с другой стороны, именно ночью становятся видны самые редкие артефакты, а значит, и самые ценные. Такая вот насмешка над сталкерами со стороны Зоны. Но, несмотря на это, по ночам ищут только типы вроде Призрака с наглухо снятой башней. Я человек практичный, но и то разок пришлось пройтись ночью по Зоне. В награду два «Сверла» и полные штаны в качестве бонуса. Потому что не только чокнутые или до крайности жадные сталкеры вылезают по ночам из убежищ, но и самые страшные монстры. Вроде кровососов или, не в такой ситуации будь помянут, контролер. Это вообще, не приведи господь, что. Фреди Крюгер в сравнении с контролером просто нервно курит ароматический бамбук у стойки бара. Это, по моему мнению, самый страшный из ужасов Зоны. И самый опасный. Сам я с ним не встречался, миновала чаша сия, но после рассказов немногих выживших хотелось эту встречу отложить на как можно более долгий срок. Благо тварь эта, в отличие от снорка или того же кровососа, встречается редко. Тьму она любит, как младенец мамину титьку. Я поэтому в подземелья забираюсь только на очень выгодных для меня финансовых условиях.